Брайс опустился на диван, и устало провел рукой по лбу.
— Вы могли найти место практически везде, почему именно мой дом?
Пейшенс не могла сидеть больше ни минуты под этим его испытующим взглядом. Она подошла к окну, чтобы ответить на этот его проклятый вопрос.
— Я… со слов Руперта, который узнал это из надежного источника, я поняла, что… что… — она откашлялась и выдавила: — что вы можете быть шпионом, продающим секреты французам. Руперт настаивал, что наш кузен, Карстерз, был уверен, что вы французский шпион и что вы навели подозрения на Руперта, чтобы отвлечь констебля от себя. — Последние ее слова посыпались скороговоркой. Пейшенс смотрела куда угодно, только не на человека, которого только что обвинила в предательстве.
Брайс не верил своим ушам. Он не знал, обидеться ему или смеяться.
— Я решила, что, работая в вашем доме, смогу наблюдать за вами, и когда вы станете шпионить, сообщу констеблю и спасу моего брата.
Брайс покачал головой. Слишком фантастическая история, чтобы поверить. И все же он поверил. Он не мог сердиться на Пейшенс, она делала все ради спасения брата. И Брайс восхищался ею. «Даже если она пыталась отправить в тюрьму меня». Только он знал, что констебль даже не стал бы рассматривать ее обвинения против него.
— Карстерз сказал вашему брату, что я французский шпион? — Он не видел, как она кивнула.
Это во всех отношениях имеет смысл. Поскольку Карстерз работал на французов, кузен Пейшенс навел констебля на Руперта, в то же время натравив Руперта и Пейшенс на него, Брайса. Очень умно.
Брайс быстро подошел к Пейшенс и схватил ее за плечи.
— Так вы, поэтому пришли в мою комнату в ту ночь? Решили, что, если принесете величайшую жертву, это будет еще один способ найти доказательства моей вины? — Он так далеко зашел в мгновенно охватившем его гневе, что не заметил печаль и боль в ее больших ореховых глазах. Ее волосы рассыпались по плечам.
— Нет, у меня не было намерения оставаться с вами. Я только хотела объяснить, где была во время паники из-за вторжения. Тогда я уже знала, что вы не способны на предательство или убийство, и хотела попросить вас помочь Руперту, но не решилась. — Если она упомянет, что осталась в ту ночь с ним, потому что любит его, успокоит ли это проснувшегося в нем зверя?
— Когда же вы намеревались рассказать мне о вашем брате? После той ночи у вас было множество возможностей сделать это.
— Я решила рассказать вам все в тот вечер, когда мы приехали в Лондон. Но вы знаете, что случилось. Потом леди Элверстон поговорила со мной, и мы договорились, что вас больше убедит моя личность, если я буду прилично одета. — Она подняла глаза и поймала его мрачный взгляд. — Прошу у вас прощения за маскарад, который я устроила, конечно, это было глупо. И я искренне сожалею, что не сказала вам раньше, считая, что у вас будет причина вышвырнуть меня из дома.
Ей еще нужно было сказать одну вещь. Дрожащим голосом Пейшенс сказала ему:
— Если я и сделала вам больно, то себе я сделала еще больнее. — Слеза скользнула по щеке раньше, чем она успела поймать ее.
Во время ее извинений злые линии на его лице превратились в любезность.
— Этот вечер казался важным для вас. Почему? — Его голос был почти нежным.
В ее глазах стояли слезы, сердце сжалось, она икнула.
— Я думала, если вы увидите меня как равную, я могла бы заслужить ваше… — «Любовь, привязанность», — хотелось сказать ей, — уважение.
Он стоял настолько близко к ней, что она видела, как голубые льдинки в его глазах тают.
— Вы уже заслужили мое… уважение. — Ответ на еще один вопрос должен был успокоить его мысли. Он положил ей руки на плечи. — Почему вы остались, когда узнали правду?
Самый трудный вопрос из всех. Почему она осталась с ним? Какой ответ он хочет услышать? Что она не могла вынести расставания с ним? Сделав глубокий вздох, она ответила:
— Я думала, вы поможете мне спасти моего брата. Какая может быть еще причина?
— Действительно, какая? — пробормотал Брайс. Она помолчала.
— Милорд, я сожалею о сегодняшнем фиаско. Брайс отмахнулся от ее извинения:
— Через день-другой все будет забыто. Я удивлен, что вас не расстроил такой дебют в свете.
Пейшенс пожала плечами.
— Я не знала их раньше, и не буду знать в будущем, если только они не планируют посетить мою деревушку Сторрингтон. — Пейшенс тяжело вздохнула. — У меня сердце болит из-за леди Элверстон. Она так старательно трудилась, готовя мой сегодняшний успех. Столько времени было посвящено плану, который разрушили за несколько минут, плану, у которого никогда не было шансов осуществиться.
Он внимательно смотрел на нее. Несмотря ни на что, его мнение о ней не могло бы быть выше. Сначала ее преданность брату, а теперь ее забота о положении леди Элверстон в обществе. Неужели она никогда не перестает заботиться? По-видимому, нет. А когда она полюбит? Он инстинктивно знал, что ее любовь — сокровище. Сможет ли он когда-нибудь заслужить ее любовь? И какой ценой?
Она ждала, как показалось, вечность.
— Я вернусь домой. Разумеется, я возьму с собой Салли. Но моему брату все еще нужна ваша помощь, и я надеюсь, что вы не станете наказывать его из-за неприятностей, которые я вам причинила.
Брайс в мгновение ока преодолел расстояние между ними.
— Вы совсем не знаете меня, если думаете, что я не помогу вашему брату. Вы никуда не уедете.
Пейшенс ушам своим не верила. После того как она излила ему душу и попросила у него прощения, он все еще хотел, чтобы она осталась.
— Я не могу остаться здесь.
Он, наконец, улыбнулся ей. Он нужен ей, о, как же он ей нужен!
— Я найду вам новое место. А до этого сообщу вам, когда ваши услуги больше не понадобятся. — Да никогда, подумал он, но оставил эти мысли при себе. Он медленно привлек Пейшенс к себе и запечатлел на ее губах поцелуй.
Она протестующе застонала, когда он провел по ее красным припухшим губам своим игривым языком. Прежде чем он осознал это, ее язык вынырнул, чтобы захватить его собственный, и втянул его снова в ее горячий влажный рот, что заставило его застонать.
Их эротическая игра языков стала полем битвы, он ласкал ее рот, давая и беря, так что оба они едва могли дышать. Ее кровь кипела от возбуждения, от той власти, которой он обладал над ней.
Вдруг он остановился и отстранился. Когда она удивленно нахмурилась, тяжело дыша, он нежно стер слезу с ее щеки, которая скатилась незаметно для нее самой, и слизнул соленую влагу со своего пальца.
Он закрыл глаза, прислонившись лбом к ее голове, потом выпрямился.
— Я хочу тебя. Но не из какой-то ложной благодарности или по какой-то другой причине. Когда мы займемся любовью, это будет потому, что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. — Брайс помолчал. — И будьте, уверены, мисс Пейшенс Мендели, день расплаты скоро настанет.
