свободу взаймы.
Почему бы не насладиться ею? Вот они, семена плохой идеи. Плохая идея – умный паразит, который отравляет тебя ложью. Она маскируется под хорошую идею и одновременно пожирает тебя. Она, словно червь, проникает тебе под кожу; и чем больше ты кормишь ее, тем больше убеждаешь себя в ее истинности – даже когда все вокруг тебя начинает рушиться.
Я почувствовал, как онемевшие губы осторожно раздвигаются в улыбке. Прищурившись, стал я искать фонари таверны или борделя. Ничего подобного я не увидел, но от этого искушение не ослабло.
– О чем ты думаешь, Келтро? Где башня этой Хорикс? – шепнул меч.
Я чуть не забыл про него.
– Сюда, – сказал я и повернул голову к ярким копьям света надо мной, резко выделявшимся на фоне ночной тьмы. Все это было притворство: на самом деле мои глаза продолжали следить за улицей, за потоком болтающих людей, за охранниками и наемными солдатами, которые стояли у домов. Я заметил, что в одном из переулков началась драка. Где-то открылась дверь, и я услышал музыку и голоса.
– Сначала я хочу кое-что сделать, – добавил я.
– Что значит «сначала»? Что именно?
Не отвечая, я просто пошел дальше – туда, где начинался район, где кипела жизнь. Часть домов там были жилыми, а в остальных находились склады. На каждой поверхности, словно ракушки, выросли хижины. То здесь, то там виднелись невысокие башни, принадлежавшие торговцам или владельцам складов. Одна из них была в виде пирамиды, на вершине которой располагался грубо вырезанный ревущий сфинкс; судя по начертанным там же аркийским символам, он ревел про какой-то банк. Тут же располагались склады, конюшни, мастерские сапожников и кузницы. Еще я заметил несколько ярко освещенных и шумных таверн, но для меня в них было слишком людно.
Острый заметил, что я с завистью смотрю на них.
– Ты шутишь.
– Друг мой, я серьезен, как стальной клинок.
– Ты открыл в себе силу, и ты используешь ее для похода в таверну? Да, ты настоящий красс.
Я посмотрел на навершие меча и увидел, что вырезанное на нем лицо изменилось – на этот раз уголки рта были опущены. Внезапно я увидел Острого в том же свете, что и свою собственную совесть, – и это был очень мрачный свет. И голос меча звучал, как голос моей совести, только гораздо, гораздо громче.
– Не читай мне нотаций, меч. Если я держу себя в руках, то могу делать все, что мне вздумается, верно?
– Если ты держишь себя в руках…
– Тебе-то какое дело, а? – с вызовом спросил я. – Почему тебя это тревожит?
На это у него ответа не было. Меч умолк, а я широким шагом двинулся навстречу развлечениям.
За углом я обнаружил свою «тихую гавань» – таверну немалых размеров, встроенную в пирамиду, которая стояла на пересечении нескольких улиц. На фронтоне похожего на коробку входа были выведены символы, которые складывались в слова: «Ржавая плита».
Моя нога застыла в воздухе. Это название было мне знакомо.
– Ни хрена себе! Какая неожиданность…
– В чем дело?
– Это таверна тора Темсы. Сколько мы шлялись по городу, а пришли именно к нему, а не к Хорикс. – Я оглянулся, и вдруг в мою голову пришла безумная мысль. – Идем туда.
– Повторяю: ты шутишь, Келтро? Вселение свернуло тебе мозги набекрень?
– Я не сошел с ума. Сидеть в его таверне и пить пиво прямо у него под носом? Лучше и быть не может. – А если выпадет хоть малейшая возможность, я найду какой-нибудь из его сундуков, в который можно насрать.
Теперь у меня снова появились кишки, так что подобная кара показалась мне вполне подходящей.
Тело Фора начало сопротивляться. Я почувствовал какое-то напряжение в груди, но стиснул зубы и заставил человека идти вперед. Внутри что-то лопнуло, и одолженное мной тело обмякло. Он наконец-то сдался, подумал я. Понял, кто тут главный. Я верну ему тело, когда разберусь с делами.
– Келтро, ты совершаешь ошибку, – в последний раз предупредил меня Острый.
Я пересек пыльную дорогу и встал перед распахнутым входом в таверну. Я уже слышал рев голосов, доносившийся изнутри. Цитры и дудки вели между собой поединок, играя сумбурные мелодии. Звон бьющегося стекла раздавался с такой частотой, что вполне мог заменить собой барабаны. За то короткое время, пока я стоял у входа, одетые в черное охранники выбросили на улицу троих дебоширов.
Ноги привычно подвели меня к лестнице – так же, как уже делали тысячу раз перед входом в тысячи других заведений. Эти действия не были для меня новыми – изменилось лишь тело, которое их выполняло. Я рассеянно задумался о том, любят ли внутренности Фора поглощать выпивку так же, как когда-то любили мои.
Я сразу наткнулся на стену из трубочного дыма и шума. На меня обрушилась волна смрада: запахи кислого пива, китового жира и нелюбви к мытью были настолько мощными, что я едва не упал. Мой нос так давно оставался без работы, что от такого количества запахов, собранных в одном месте, у меня на глазах навернулись слезы. Собрав все силы, я окинул взглядом просторный зал таверны. Грузчики, моряки, солдаты, торговцы, бродяги, телохранители вроде меня и другие представители низших слоев аркийского общества собрались здесь в огромную толпу. Потолок заведения приблизительно повторял очертания пирамиды, однако стропила и комнаты на верхнем этаже создавали особую злачную атмосферу. В двух углах резвились менестрели и игроки. Я заметил не менее двух драк, а если бы мне вдруг захотелось азартных игр, то в дальнем, мрачном, углу «Плиты» находилось что-то очень похожее на карточные столы.
В Дальних Краях все знают, что красс может выпить вина столько, сколько весит сам. Но даже мы бледнеем по сравнению с аркийцами. Когда аркиец начинал пить, казалось, что он хочет утопиться в выпивке.
Даже мельком оглядев затянутые дымом внутренности таверны, я увидел несколько примеров запоя, которые поразили бы любого пьяницу-красса.
Я протиснулся к стойке – осторожно, чтобы никого не оскорбить, но при этом наслаждаясь возможностью оттирать других в сторону с помощью тела, которое состояло не из паров. Более того, мне удалось найти такое тело, которое было на несколько дюймов выше и стройнее моего прежнего, да еще и мускулистое, несмотря на солидный возраст. Хотя у него был странный запах и оно вызывало странные ощущения, хотя каждое движение требовало от меня усилий, это тело явно было более удобным, чем мое.
– Пива! – скомандовал я беззубому бармену.
В ответ он уставился на мой лоб, но затем все-таки решил услышать мой заказ. Я ощупал голову, пытаясь найти место, где кровь из раны просочилась сквозь платок, как вдруг меня поразила одна мысль: я не проверил, есть ли у меня деньги. Я похлопал по карманам и нашел пузырек
