Улыбка показывает зубы (хищный оскал империализма). – Оперативный баланс неизменно склоняется в русскую сторону. Осада с Порт-Артура фактически снята. Всё больше сказываются стратегические последствия тактического выигрыша на море. Окончательное господство Тихоокеанского флота России вопрос малого времени!..
И пауза! Долгая пауза, как призыв подумать и взвесить. Сейчас Романов очень жалел, что не может вот так встать и уйти, оборвав разговор на полуслове. А так бы было к месту – дать этому «блюду потомиться» и тактически «вызреть» к следующему этапу.
Но тут и без намёков – флот являлся ключевым элементом. Газеты, освещающие войну на Дальнем Востоке, пестрели новостями об утопленных или загнанных в ремонтные доки броненосцах Того, о русских крейсерах-рейдерах, о том, что страховые общества отказываются производить страхование от военного риска, и крупные пароходные компании ограничивают или прекращают грузовое сообщение с Японией. Островная страна садится на «голодный паёк»!
С особой подковыркой активно муссировался инспирированный русской контрразведкой вброс информации о высадке морского десанта на Хоккайдо, на Цусиме, Рюкю… и уж совсем где-то там, к общему недоверию, на периферии войны – Формозе. Впрочем, обоснованно напоминая об эскадре Небогатова, у которой Формоза эта как раз таки по пути следования, а в отряде наличествуют два вспомогательных крейсера – бывших океанских лайнера с пассажиро-вместительностью более тысячи человек каждый (неприхотливых служивых туда можно набить в три раза больше). Чем не оккупационный контингент!
Особо экспрессивные «мастера пера» неизменно вспоминали «орудия коммодора Перри», перекладывая исторические аналогии на нынешние реалии, где «практическое решение на рейде Токио будет реализовано с помощью крупнокалиберных изделий мусью Канэ. Хо-хо-хо»!
Что ещё мог в ответ сказать Мотоно Итиро? Нечто: «Я не очень разбираюсь в тактике войны на суше, но простите, ваше величество, форсированной катастрофы за дивизиями Оямы не вижу». Возможно.
О чём мог думать японский посланник? О многом. «Запад» для воспитанного в восточной философии человека – враждебная изнанка, богатый, но безнравственный мир! Тем не менее более десяти лет пребывания в Европе меняют человека… даже крепкого традициями японца. Нередко дипломат, «шпионя» по другую сторону «баррикад», сам того не замечая, становится латентным агентом чужой страны. Одобрял ли он – барон, дипломат и подданный Тэнно – Мотоно Итиро эту войну лично? Неважно!
Какое ему дело до увязнувших в интригах токийских финансовых элит и министерств? До непримиримых военных, перетягивающих сухопутно-морской канат? Его жизнь принадлежала микадо!
Эту войну хотела Великая Гармония Ямато, её требовал японский дух, спеша вслед за восходящим солнцем! Спеша занять своё место под солнцем!
Однако время военных кончалось.
Время военных – это их фальшивые попытки играть по цивилизованным правилам и успех вероломного дебюта флота, это германские учителя молниеносных войсковых операций и советники Хоум Флита на мостиках сэнсэя Того. У страны Ниппон был очень узкий, не допускающий больших ошибок, если не единственный, ведущий к победе фарватер. Но теперь время военных кончалось! Унизительные надежды на прямое вмешательство британского союзника опрокинуты и отвергнуты. Оставались только виды на арсеналы Англии и других стран, желающих «погреть руки» на крови, что станет ненамного существенным козырем в дипломатическом торге.
Чемберлен ещё не произнёс своё априори подгнившее «Я привёз вам мир»[58]. А Мотоно уже мечтал о своём триумфе – русский царь сам запросил встречи, а это повод! Повод рассчитывать на выгодный для Японии мир. И вот…
Наполненные высочайшей почтительностью к Тэнно, обнадёженные соображения последних дней убежали по проводам телеграфа. И вот…
Ответы-инструкции Токио, выведенные убористыми иероглифами на листах самой лучшей европейской бумаги, лежали в его кейсе. Но теперь…
Теперь они в одно мгновение стали призрачно годны лишь для предания огню.
С закаменевший лицом дипломат прекрасно понял посыл русского царя, вдруг осязав всю вязкость атмосферы – они были рядом, в одной дворцовой зале, на одном «поле»… и за тысячи километров друг от друга, разделённые противоречиями и мировоззрением.
Дальневосточный театр
Решение об операции было принято не вчера.
Но предварительно, ещё раньше, чем вчера и позапозавчера, для всех обязанных служб: обеспечительных, портовых, брандвахтовых, тральных… для случайных лиц и заинтересованных, и просто любопытных… а в итоге именно для неприятельской разведки, выход каждого корабля и всей эскадры был как-то и обязательным образом замотивирован. Штатными, повседневными и, главное, негенеральными боевыми задачами. Хотя иной раз этого делать особо и не требовалось.
Именно вчера броненосцы «Ретвизан» и «Александр», отряды крейсеров Иессена и Рейценштейна, канонерская лодка «Отважный», пароходы-угольщики, минный транспорт и пара «соколов» снялись с якоря, группами и поодиночке, покинули места стоянок, выйдя в море. Изначально разными маршрутами, в итоге сходясь в направлении, долженствуя в итоге прибыть к месту встречи в условленной точке – известной бухте Квельпарта.
Ещё сутками раньше ушла «Лена» в паре с переоборудованным под вспомогательный крейсер «призом» – на трансконтинентальные направления, где уже резвились «Рион» и «Маньчжурия» с задачей лишить Японию подвоза извне через три основных порта – Йокогама, Осака, Кобэ.
Корабли уходили на восход.
Как и планируемое развёртывание на позициях, отряды следовали строго в эшелонированной последовательности. Принципиальная конфигурация, нарисуй маршруты и график движения, выглядела бы, наверное, немного сложной. Но… это если смотреть общим планом. А так, назначив даты и сроки, каждому командиру была поставлена задача, и каждый по отдельности её выполнял.
Мобильному соединению в составе двух крейсерских отрядов предназначалось первыми прибыть к Квельпарту и уничтожить там всё «японское», что обнаружится. На борту одного из кораблей был размещён десантный отряд со всем необходимым снаряжением для береговой операции.
Следующим пунктом был архипелаг Цусима – возможность «пощипать» в его бухтах вспомогательные суда японцев. Далее «Россия», «Громобой», «Паллада», «Ослябя» выходили на перевалочные коммуникации противника. «Аскольд» и «Богатырь», ориентируясь на Цусиму, оставались в оперативной паузе до прояснения обстановки.
В общем, Иессену и Рейценштейну надо было навести основательного шороху.
Позже всех к Квельпарту подтягивался отряд базового обеспечения временной стоянки – угольщики, канонерка брандвахты, дополнительные береговые силы. И уже упомянутый (для плана «Б») минный транспорт и «соколы», оборудованные для постановки мин на ходу.
* * *
Флагман уходил сегодня.
Предутреннее солнце куталось в одеяло жмущегося к берегам тумана.
Медным боем отбили склянки, пропела боцманская дудка, мокрые от утреннего тумана и влажной приборки палубы загремели под матросскими башмаками. Вязко заработал шпиль, металлически «пережёвывая» звенья, неторопливо глотая клюзом цепь.
Как только якорь оторвался от грунта, за кормой «Князя Суворова» чёрные воды бухты Белого Волка закрутило водоворотами, погнало прочь – винты плавно и мощно набирали обороты, страгивая с места многотонную махину.
На большую глубину броненосец вышел вслед за тралами.
