народная психология, как правило, работают очень хорошо, как и народная религия, но время от времени возникают сомнения. Исследовательские размышления человеческих существ имеют свойство перерастать в волны сомнений, и если они угрожают нашему спокойствию, можно ожидать, что мы ухватимся за любую реакцию, которая укрепит консенсус или заглушит вызов. Когда любопытство наталкивается на неожиданное событие, что-то должно отступить: У "того, что все знают", появляется контрпример, и либо сомнение перерастает в открытие, которое приводит к отказу от сомнительной части местной легенды или ее исчезновению, либо сомнительный предмет закрепляется с помощью специального ремонта того или иного рода, либо он объединяется с другими предметами, которые тем или иным образом вывели себя из-под влияния грызущего скептицизма.
В результате такого просеивания особое подмножество культурных объектов оказывается под завесой систематической неуязвимости к опровержению - такая картина наблюдается практически повсеместно в человеческих обществах. Как отмечают многие (см., например, Rappaport, 1979; Palmer and Steadman, 2004), это разделение на пропозиции, которые предназначены для иммунитета к прекращению существования, и все остальные выглядит как гипотетический шов, на котором мы вполне могли бы вырезать природу. Именно здесь, по их мнению, и происходит разделение (прото-)науки и (прото-)религии. Не то чтобы эти два типа преданий не были тщательно перемешаны во многих культурах. Детальная естественная история местного региона с подробным описанием привычек и свойств различных видов животных обычно смешивается с мифами и ритуалами, связанными с этими видами - какие божества сообщают информацию о птицах, какие жертвы нужно принести перед охотой на какую добычу и так далее. Более того, на практике эта грань может быть размыта: один отец рассказывает сыну, как скворец подает сигнал тревоги своим сородичам, который подслушивает кабан, а другой отец говорит сыну, что не знает, как кабан - возможно, бог несет послание, и этот сын может рассказать своему собственному сыну историю о боге, который защищает скворцов и кабанов, но не антилоп.
Начинающие ученые знают, что такое искушение: всякий раз, когда ваша любимая теория дает предсказание, которое оказывается неверным, почему бы не позволить вашей гипотезе немного метаморфировать в гипотезу, которая удобно не поддается проверке именно в этих условиях? Ученые должны с опаской относиться к таким миграциям в сторону от опровержения, но это трудный урок. Придерживаться своей гипотезы и позволять фактам принимать решения - это противоестественный поступок, и для его совершения нужно напрячься. У шаманов другая цель: они пытаются лечить и давать советы людям в режиме реального времени и могут с благодарностью скрыться за тайной, когда случается непредвиденное. (На одной из карикатур знахарь удрученно стоит над телом своего покойного пациента и говорит скорбящей вдове: "Мы так многого еще не знаем!"). Постулирование невидимых, необнаруживаемых эффектов, которые (в отличие от атомов и микробов) систематически не поддаются подтверждению или опровержению, настолько распространено в религиях, что такие эффекты иногда воспринимаются как окончательные. Ни одна религия не обходится без них, а все, что обходится без них, на самом деле не является религией, как бы сильно она ни походила на религию в других отношениях. Например, повсюду можно встретить тщательно продуманные жертвоприношения богам, и, конечно, нигде боги не появляются из невидимости и не садятся есть прекрасную жареную свинину или пить вино. Скорее, вино выливается на землю или в огонь, где боги могут наслаждаться им в ненаблюдаемом уединении, а принятие пищи осуществляется путем сжигания ее в пепел или передачи шаманам, которые получают возможность съесть ее в рамках своих официальных обязанностей представителей богов. Как воскликнула бы церковная дама Даны Карви: "Как удобно!". Как обычно, мы не должны обвинять шаманов, по отдельности или даже в качестве разрозненной группы заговорщиков, в разработке этого обоснования, поскольку оно могло возникнуть просто в результате дифференцированного воспроизведения обрядов, но шаманы должны быть довольно дремучими, чтобы не оценить это приспособление - и даже осознают необходимость отвлечения внимания от него.
В некоторых культурах появилось более эгалитарное удобство: все едят пищу, которая каким-то образом также была невидимо и неразрушительно съедена богами. Боги могут получить свой пирог, и мы тоже можем его съесть. Не является ли прозрачность этих слишком удобных договоренностей рискованной? Да, поэтому она почти всегда защищена второй завесой: Это непостижимые тайны!
Даже не пытайтесь понять их! И, как правило, не обойтись без третьей завесы: запрещено задавать слишком много вопросов обо всех этих тайнах!
А что же сами шаманы? Не притупляется ли их собственная любознательность этими табу? Очевидно, не всегда. Как и любой добросовестный работник, шаманы могут заметить или заподозрить недостатки в своей работе и затем поэкспериментировать с альтернативными методами: "Я теряю клиентов у того другого шамана; что он делает такого, чего не делаю я? Может быть, есть лучший способ проводить ритуалы исцеления?" Знакомая народная идея о гипнозе состоит в том, что гипнотизер каким-то образом отключает дозорных, скептические защитные механизмы субъекта, какими бы они ни были, которые проверяют весь поступающий материал на предмет достоверности. (Возможно, он усыпляет охранников!) Более удачная идея состоит в том, что гипнотизер не отключает дозорных, а, скорее, кооптирует их, превращая в союзников, заставляя их, по сути, поручиться за гипнотизера. Один из способов сделать это - подбрасывать им небольшие факты ("Вы хотите спать, ваши веки тяжелые..."), которые они могут проверить на точность и с готовностью подтвердить. Если субъекту не очевидно, что гипнотизеру известны эти факты, это создает легкую иллюзию неожиданного авторитета ("Откуда он это знает?"), и тогда гипнотизер, вооружившись благословением дозорных, может отправляться в город.
Эта более или менее секретная народная мудрость получила некоторую поддержку в экспериментах: успех воздействия гипнотизера на испытуемого существенно зависит от того, сообщили ли ему заранее, что гипнотизер - новичок или эксперт (Small and Kramer, 1969; Coe et 166 Breaking the Spell al., 1970; Balaschak et al., 1972), и эта тактика была обнаружена и использована шаманами снова и снова. Повсюду они старательно и незаметно собирают малоизвестные факты о людях, которые могут стать их клиентами, но на этом они не останавливаются. Есть и другие способы продемонстрировать неожиданное мастерство. Как отмечает Маккленон (2002), ритуал хождения невредимым по раскаленным углям наблюдался по всему миру - например, в Индии, Китае, Японии, Сингапуре, Полинезии, Шри-Ланке, Греции и Болгарии.
Еще два широко распространенных приема шаманов - это ловкость рук, например, сокрытие внутренностей животных, которые затем чудесным образом "извлекаются" из туловища больного в ходе "психической операции", и трюк, когда человека связывают по рукам и ногам, а затем каким-то образом заставляют палатку шумно трястись.
