— Даже если дело касается войны за свою страну?
— То же самое.
— А ты работаешь на себя? Ребята говорили, у тебя до войны был бизнес. — Чарльз аккуратно запустил пробный шар.
— Почему был? Работал и работаю, а служба на Дядю Сэма — временный этап. — Полковник Першинг глубоко затянулся, выдохнул струю дыма и забарабанил пальцами по перилам ограждения. — Это моя родина. Я должен был идти и работать за свою страну, драться за свою страну. Защищать свой дом. Понимаешь?!
— Верно.
— Да, ты тоже не отлынивал от призыва, — тихо произнес Честер, словно извиняясь за резкость. — Вот так, парень. Тогда было совсем другое дело. Не то что сейчас. Тогда… Я ведь спас нескольких мальчишек, заставлял, пинками гонял, вбивал в головы Уставы и учил выживать на войне. Кого-то научил, мне потом спасибо говорили, а кого и вытащил из горящего «Шермана». Тоже бывало после боя.
— Война осталась позади. — Чарльз осторожно прервал готовый вырваться из глубин души собеседника поток воспоминаний.
— Мужчина должен воевать, когда надо, и работать должен на себя.
— А если умеешь только водить танк, стрелять, драться на истребителе?
— Зарабатывай тем, что у тебя лучше всего получается.
— У меня получается только на армейской службе. Да, сам знаешь.
Чарльз Стоун крутанул головой из стороны в сторону, отказываясь от протянутой бутылки. Разговор получался любопытным. Старый танкист явно был не тем, за кого его принимали. Заманчивые полунамеки, сквозивший сквозь слова интерес, осторожное прощупывание. Першинг был готов сделать хорошее предложение, но не торопился, исподволь выяснял позицию полковника Стоуна. Сразу согласиться? Взяться за еще не озвученный контракт? Не этого ли ждет Першинг? Или проверяет?
Чарльз решил не спешить. Алкоголь помогает расслабиться, срывает покровы, вытягивает на поверхность скрываемые мысли и чувства. Нет, лучше подождать. Ошибиться нельзя. Одно неосторожное слово, и все пойдет прахом. Удача выскользнет из неловких пальцев. Лет десять назад Чарльз Стоун, не думая, с жаром схватился бы за поданное полунамеками предложение. Десять лет назад. Но сейчас это был совсем другой человек — опытный, умный, расчетливый, знающий цену необдуманных слов и поспешных обещаний.
Как показало время, полковник Стоун оказался прав. Дни сменялись ночами. Бывший сухогруз неторопливо полз вдоль побережья Южной Америки. Новости, если они где-то и существовали, до пассажиров судна не доходили. Капитан корабля и командир отряда вообще предпочитали не беспокоить и не будоражить людей излишней информацией. Все идет как должно, если что-то изменится, вам скажут, если сочтут нужным. Нормальная, привычная для военных политика. Со стороны это кажется жестоким, но в действительности неведение оказывается, куда меньшим испытанием для психики, чем знание обо всех грозящих тебе опасностях и невозможность хоть что-либо сделать, дабы их избежать.
Да, это так. Летчик-истребитель, воздушный ас, человек, неоднократно дравшийся против превосходящих сил противника и почти всегда выходивший из боя победителем, на палубе войскового транспорта превращается в совершенно бесполезный балласт, когда речь заходит о защите судна от вражеской авиации. Летчик без готового ко взлету самолета — это груз, беззащитная мишень.
Иногда действительно лучше не знать, что тебя держат на прицеле, раз все равно от тебя ровным счетом ничего не зависит. Психика солдата и так ежедневно, ежеминутно подвергается проверке на прочность, не стоит нагружать ее еще и ощущением беспомощности.
Впрочем, корабль плывет отнюдь не по пустыне. Путь «Камбении» пролегает вдоль достаточно оживленных морских путей. Иногда на горизонте появляются мачты и трубы встречных и попутных судов. Порой корабли проходят так близко, что их можно рассмотреть во всех подробностях. На первых порах это зрелище привлекало всеобщее внимание. Затем, как и все в этой жизни, гадания, куда и с каким грузом идет встречный грузовик, приелись.
27 июля после обеда полковник авиации Стоун курил у борта, наслаждаясь видом бескрайнего морского простора. Настроение так себе, дел никаких. Оставалось только рассеянным взглядом следить за бегом волн и предаваться размышлениям. Впрочем, последнее как раз и не получалось. Думать совершенно не хотелось. Яркое тропическое солнце, раскаленная, пышущая огнем палуба, легкий освежающий ветерок расслаблял. Любое усилие воспринималось как изощренное издевательство, в том числе и мыслительное. Тропическая нега, одним словом. Недаром южане считаются лентяями. Излишек солнца дает о себе знать.
Палуба и трюмы «Камбении» представляли собой некий островок спокойствия и блаженного неведения. Тогда как в мире все было не так мирно и спокойно, как могло показаться пассажирам судна. Двадцатый век — это не только век головокружительных научных открытий и технического прогресса, за последние десятилетия сильно изменились вся система и принципы международных отношений. И пусть Лига Наций давно почила в бозе, не выдержав груза интриг Соединенных Штатов и ныне покойного Соединенного Королевства. И без нее хватает заковырок.
Теперь уже одна из ведущих держав не могла просто подогнать к берегам третьеразрядного государства боевую эскадру и под грохот орудий выставить свои требования. Все приходилось обделывать куда изящнее, в рамках приличий и международных договоренностей. Важным считалось хорошо выглядеть в глазах собственных граждан.
Да, демократия имеет свои минусы. Приходится соблюдать приличия и объяснять избирателям, что все делается для их же блага и вопреки проискам кровожадных коммунистов и нацистов, этих европейских злодеев, человеконенавистников, точащих нож на последний оплот свободы и демократии. Это ведь вождям впавших в средневековую дикость европейских стран нет необходимости заботиться о мнении избирателей и прикидывать свои шансы переизбраться на следующий срок. У европейцев и русских варваров другие критерии, этих одетых в шкуры и черную кожу, татуированных свастиками и звездами людоедов в первую очередь беспокоит прочность своих границ, спокойствие на улицах городов и наличие мяса на обеденном столе граждан. Популярность и народную поддержку они получают вместе с властью, как попутное приложение.
Да, иногда надо наводить порядок на своем заднем дворе, необходимо проводить ревизию договоров с латиноамериканскими корольками, сменять особо зарвавшихся и забывших руку хозяина президентиков, посчитавших себя настоящими хозяевами своей земли. Тем более что выяснилось, пока Соединенные Штаты поддерживали европейских борцов за свободу (неудачно) и освобождали Восточную Азию (успешно), немцы и русские укрепили свои позиции в Южной Америке. И если германское влияние в Парагвае и Аргентине было традиционно сильно, с этим приходилось мириться, то инвестиции Советов в добывающую промышленность, скупка ими концессий не лезла ни в какие ворота.
Прямое участие американского флота и армии в установлении нового всенародно избранного режима, к сожалению, не нашло бы понимания у американских избирателей. Пришлось бы слишком много и долго объяснять людям. Куда проще и легче найти недовольных правлением президента Перона аргентинцев, помочь им оружием и деньгами, перебросить морем армейских инструкторов и специалистов. И уже потом, поддержать новое правительство, откликнуться на призыв о помощи аргентинского народа. Все очень красиво и во вкусе американских избирателей.
К сожалению, немцы и русские не собирались уступать свои интересы просто так. Обстановка в Аргентине давно накалилась, и не было ничего странного в том, что разведки континенталов активизировались. Это учтено в расчетах штабов. Хуже то, что противник все же выяснил планы североамериканской державы и предпринял собственные контрходы. Правила игры сейчас были на руку немцам и русским, а вот решительные действия американского флота, наоборот, не вызвали бы симпатий и понимания американских избирателей.
Ошибка. Недостаток времени не позволил должным образом подготовить общественное мнение. Ошибка несущественная, если все пойдет как надо, она ни на что не повлияет. Хуже, если на первом этапе операции произойдет сбой. Вот тогда противник сможет обернуть мнение американцев против Белого дома.
Флот, связанный по рукам и ногам нерешительностью политиков, не мог организовать непосредственное конвоирование транспортов с ограниченным воинским контингентом и оружием. Приходилось осуществлять дальнее прикрытие. Сил для этого было больше чем достаточно. Если бы речь шла о нормальной флотской операции против нормального врага, по которому можно стрелять, которого надо утопить, то вопроса бы не было. Проблема же в том, что все происходило под прикрытием больших флотских маневров. Противника можно атаковать, можно навязывать ему свою волю, а вот открывать огонь боевыми снарядами нельзя. Только если очень хочется, никто не видит и никто потом не расскажет. Надо ли говорить, что такие случаи выпадают редко.
