− Мне хватает, − пожал плечами Кирилл. − Лучше жить своим умом, чем полагаться на шепот из преисподней.
− Вот оно − первое и фундаментальное ограничение разума. Вам обязательно надо куда-то поместить все то, что не вписывается в реальность. Вы такое место прописки нашли − преисподняя. Почему именно преисподняя? На мой взгляд, Дуат − не преисподняя, а концепция. Боги придали ему вид Загробного Царства исключительно для нашего с вами удобства. На большее нашего понимания все равно не хватит. Дело в том, что из шепота, как вы его называете, создана сама вселенная, а разум лишь ее фрагмент. Да, боги шепчут мне − сегодня, когда я задремал в самолете, или вчера, когда рассматривал древние манускрипты и свитки в Каирском музее, или неделю назад, когда пил кофе на извилистой набережной Александрии, улучив безветренный час. Вводят в заблуждение, посмеиваются над нами, недоговаривают. Боги − они такие. Надо потрудиться, чтобы из отдельных отрывков и слов сложить целостную картину происходящего. Столетиями семья собирала доступные свидетельства о жизни в Древнем Египте. Однако, подобно Сефу, который отказался от Сета, мой дед и отец пожелали отделаться от Анубиса, освободиться от обязанностей ушепти. Чтобы запутать его, они использовали фигурки ушепти из гробниц, меняли свои имена, да и мне дали имя, которого не существовало в Древнем Египте. Эти усилия принесли результат − Анубис перестал нам доверять, отдалился. То, что Анубис воспользовался моей оболочкой, моим двойником «ка» для встречи с вами − отличный знак для меня. Я бы гордился участью его ушепти, и надеюсь ее заслужить. Пока я сохранил способность слышать, что происходит у богов, но, к сожалению, не всегда один в один понимаю смысл полученной информации. Я боялся, что связь моей семьи с Анубисом слишком ослабла. И тут появляетесь вы, Полина. Вы − моя возможность приблизиться к той жизни, которую я хотел вести всегда. Я хочу быть рядом с богами Древнего Египта, как можно ближе к их тайнам. Это лучше, чем забивать себе голову гибельными иллюзиями нашего здешнего, такого плоского и скучного мира.
Кирилл, неожиданно смутившись, отпустил мою руку. Жаль. Мне понравилось так сидеть рядом с ним, чувствовать его прикосновение. Его тепло прибавляло мне уверенности, защищало, потому что на душе стало тревожней прежнего. Теперь я знала все, а что делать, так и поняла.
− Какой у нас план? − спросил неугомонный Кирилл. − Пора от философии вернуться на прагматичные почвы «плоского мира».
− План? Боюсь, что план безумный − отобрать Перо Маат у Апопа и вернуть его в заветную комнату под лапами Сфинкса. Тогда мы спасем мир от той бездны, в которую он катится сейчас. Уверен, в честь возвращения Пера Маат боги простят Анубиса, − ответил Вазир Гаяз бодрым голосом, словно собрался совершить все задуманные подвиги в ближайшие четверть часа. − Сложность в том, что сразиться с Апопом мы должны без поддержки двух важнейших атрибутов воина Маат. Ну, нет их у нас, нет! Теоретически поразить Апопа можно и с помощью браслета Маат, но с пантерой и скарабеем было бы гораздо проще. Если выходить на битву с Апопом только с браслетом Маат, надо обладать недюженной силой духа, железными нервами и мощными мускулами. Вы этим обладаете, Полина?
− Я обладаю! − опередил меня Кирилл.
− Кирилл, вопрос задали мне, − укоризненно сказала я.
− А ты обладаешь?
− Ну, не знаю. Надо подумать.
− Вот поэтому ответил я, − Кирилл повернулся к доктору Гаязу. − Если мы не найдем пантеру и скарабея, где мы сможем сразиться с Апопом?
− Мм… Трудно сказать, − признался Вазир Гаяз. − Апоп обитает в Загробном Царстве, в Дуате то есть. Теоретически существует несколько врат в это Царство, но я не знаю наверняка, где они находятся.
− А кто знает?
− Сефу, мой старый приятель и недруг Анубиса. Сефу отлично знает дорогу. В свое время Сет подробно информировал Сефу и Мети о тайных лазейках в Загробное Царство. Видимо, предполагал, что братья туда рано или поздно войдут.
− Рахема сказала, что отец Александра сейчас не в Хургаде, он в Каире.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
− Возможно, нам придется лететь в Каир, − согласился доктор Гаяз.
Я верила и не верила во все, что услышала. Гаяз выглядел слишком напыщенно и театрально. Невольно возникали сомнения в его словах, хотя бы в некоторых. Этот человек подавал себя с таким артистизмом, так явно наслаждался вниманием публики, что сомнения возникали сами собой. Его слова все объясняли. Но не приврал ли он часом просто для того, чтобы произвести на нас впечатление?
Здесь было уютно и спокойно, как в домашней библиотеке из фильмов про провернутых на сокровищах университетских археологах, пытающихся разглядеть в пыльных фолиантах следы артефактов. Поднимаешь нос от книги, а кабинетный профессор кстати заводит лекцию о древних временах, с их мистическими сущностями, тайными знаками, полоумными богами, которые самине знали, чего хотят. И страшно, и любопытно, мерещатся за шкафом зловещие тени, но понемногу начинаешь клевать носом, − ведь все это не всерьез, и мир реальный непременно вступит в свои права с первыми лучами утреннего солнца.
Если бы не моря крови, которые остались за моими плечами. Если бы не таинственный браслет на запястье.
Все равно слабо верилось в необходимость воевать ради какого-то пера с головы какой-то Маат. Обыденная обстановка и остатки фаст−фуда в фирменных обертках на столе сбивали с толка. Вдобавок в тот момент воины из нас с Кириллом были никудышные. Мы падали с ног. Доктор Гаяз отправил нас отдыхать на второй этаж, выделив каждому по отдельной комнате. Сам остался в гостиной наедине с компьютером и благоухающими черным тмином антикварными книгами − копаться в них и грезить, либо строить планы.
При виде кровати я заурчала от счастья. Кровать − пышная, царская, с резным изголовьем из красного дерева. Простыни хрустели от чистоты. Узкая дверь вела в душевую комнату, очень кстати. После приключений я чувствовала себя чумазым чертенком из преисподней.
Думала, моментально провалюсь в сон, но не тут-то было. Как только голова коснулась подушки, мысли о том, что нас ждет впереди, побежали одна за другой, не давая сомкнуть глаз. Некоторое время меня мучила неожиданная бессонница. Я встала, включила свет. Нашла в кресле плед, завернулась в него. Хоть здесь и Африка, но ночь довольно холодная. Я подхватила со столика листы с принципами Маат, которые распечатал для меня доктор Гаяз, и вышла на балкон.
Под балконом бушевала, отбрасывая резные тени, не укрощенная садовником растительность. Толстые стены соседних домов съедали звуки улицы. На балкон выходили окна и двери всех комнат на втором этаже.
Я заметила, что окна в комнате Кирилла освещены, но беспокоить его не стала. Некоторое время любовалось плотной листвой деревьев и зарослями цветущего кустарника. Свет лампы на балконе выхватывал весьма живописный фрагмент сада. Потом я углубилась в чтение.
Вскоре на балконе появился Кирилл с двумя стаканчиками каркадэ в руках.
− Что такая красивая девушка делает на таком красивом балконе одна поздней ночью?
Не самое оригинальное начало в исполнении Кирилла выглядело феерично. Подбросил даме пробный шарик, чтобы дать понять о своих намерениях, но как элегантно сделал это. Намерения Кирилла мне определенно нравились. Кирилл поставил один из стаканчиков передо мной. Он думал обо мне, и на балконе появился не случайно.
Я с благодарностью пригубила напиток:
− Вот, запоминаю принципы Маат. Пригодится.
− Запоминаешь все сорок два принципа? − тихо рассмеялся он. − И что дальше? Собираешься следовать им, серьезно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
− Ничего сверх естественного в принципах нет. Некоторые из принципов уже выполняю. Вот, например, «Я не нанес ущерба скоту», «Я не поднимал руку на слабого». Люблю животных − что есть то есть. Кроме Дуни и Проши. Это соседские таксы. Но я их никогда не била, не «наносила им ущерб», между тем иногда так и подмывало дать им хорошего пинка. Пока держусь. Мне никогда не приходило в голову поднимать руку на слабых. Честно говоря, в списке присутствуют довольно стремные правила. «Я не давил на гирю». Видимо, это актуально для продавцов на рынке. Правда, у всех сейчас электронные весы. Или вот − «Я не пропускал дней мясных жертвоприношений». Как это выполнять, а также как совмещать с принципом ненанесения ущерба скоту? Здесь либо скот беречь, либо «мясные жертвоприношения» не пропускать. Не стыкуется одно с другим.
