прощения, посол Прат, – сказал молодой служитель, входя в комнату отдыха в здании Объединённых Наций. – Вам пришёл диппакет из Садбери.
Тукана Прат оглядела десять выдающихся неандертальцев, которые расселись в креслах у огромного окна или разлеглись на полу.
– Дождались, – вздохнув, сказала она им по-неандертальски, потом через посредство компаньона поблагодарила служителя и взяла у него кожаный футляр с оттиснутым на нём канадским гербом.
Внутри была бусина памяти. Тукана открыла крышку своего компаньона и вставила бусину. Она приказала компаньону проиграть сообщение через внешние динамики, чтобы его могли услышать все присутствующие.
– Посол Тукана Прат, – произнёс рассерженный голос советника Бедроса, – тому, что вы совершили, не может быть оправдания. Я, то есть мы, Верховный Серый совет, настаиваем на том, чтобы вы и те, кого вам удалось одурачить, немедленно вернулись домой. Мы… – Он помедлил, и Тукане показалось, что она расслышала, как он сглотнул, словно пытаясь успокоиться. – Мы весьма обеспокоены их безопасностью. Их вклад в благосостояние общества не поддаётся исчислению. Вы и они обязаны вернуться в Салдак немедленно по получении этого сообщения.
Лонвес Троб покачал своей лысой головой:
– Самонадеянный молокосос…
– Я так понимаю, они не решатся закрыть портал, пока мы не вернёмся, – сказала Дерба Жонк, специалист по стволовым клеткам.
– В этом мы можем быть уверены, – улыбаясь, согласился Дор Фаррер, поэт.
Тукана кивнула:
– Я хочу ещё раз поблагодарить вас всех за то, что согласились явиться со мной сюда. Как я поняла, никто не собирается выполнять просьбу советника Бедроса?
– Шутите? – сказал Лонвес Троб, обращая к Тукане синие искусственные глаза. – Я так не веселился уж не помню сколько.
Тукана улыбнулась.
– Хорошо, – сказала она. – Давайте согласуем расписание на завтра. Крек, вы утром выступаете в видеопрограмме «Доброе утро, Америка»; они оплатили перевозку ледового рога от портала, и да, они понимают, что его ни в коем случае нельзя размораживать. Жалск, завтра утром в Нью-Йорк для встречи с вами прибывает сборная США по кроссу, которая собирается выступать на какой-то «олимпиаде» – я пока не знаю, что это; вы с ними встречаетесь в спорткомплексе Нью-Йоркского университета. Дор, глексен по имени Ральф Вичинанца[64], чьё занятие называется «литературный агент», хочет встретиться с вами за полуденным приёмом пищи. Арбитр Хаброрн и учёный Клемелк, вы завтра днём читаете лекции в Колумбийской школе права. Борл, вы и представитель ООН примете участие в программе под названием «Позднее шоу с Дэвидом Леттерманом», она будет записываться завтра днём. Лонвес, мы с вами завтра вечером выступаем в Роуз-центре Земли и космоса[65]. И, конечно же, нужно будет посетить массу встреч здесь, в здании Объединённых Наций.
Кобаст Гант, эксперт по искусственному интеллекту, улыбнулся.
– Держу пари, мой приятель Понтер Боддет рад, что мы здесь. Теперь ему станет полегче – я же знаю, что он терпеть не может быть в центре внимания.
Тукана кивнула:
– Да, после того, что с ним случилось, отдых ему не помешает…
* * *
Понтер, Мэри и вездесущий сотрудник ФБР покинули наконец отельный бар и пошли к лифтам. Они были одни: никто больше не ожидал прибытия лифта, а ночной портье за конторкой в отдалении углубился в чтение сегодняшней «USA Today», жуя при этом яблоко сорта «Гренни Смит», которые отель предоставлял бесплатно.
– Моя смена закончилась, мэм, – сказал Карлос. – Агент Бурштейн заступил на пост на вашем этаже, он будет присматривать за вами дальше.
– Спасибо, Карлос, – ответила Мэри.
Он кивнул и проговорил в свой коммуникатор:
– Лисица и Здоровяк едут наверх.
Мэри улыбнулась. Когда ей сказали, что ФБР присвоит им кодовые имена – это было так круто, – она спросила, не может ли выбрать их сама.
Карлос сказал, снова обращаясь к ним:
– Доброй ночи, мэм. Доброй ночи, сэр.
Однако он, разумеется, не покинул отель. Лишь отступил на некоторое расстояние и стал дожидаться прихода лифта.
Мэри внезапно почувствовала, как кровь приливает к лицу, хотя и знала, что в холле на самом деле было прохладнее, чем в баре. И нет, это было не из-за того, что ей предстояло остаться с Понтером наедине в кабине лифта. Будь то незнакомец – другое дело, эта фобия, должно быть, будет теперь преследовать её до конца жизни. Но Понтер? Нет. Никогда.
И всё же Мэри ощущала тепло. Она обнаружила, что её взгляд забегал, метаясь по чему угодно, лишь бы не встречаться с золотистыми глазами Понтера. Она посмотрела на светящиеся указатели этажей, на которых находятся все пять лифтов; потом на объявление в рамке над кнопкой вызова, напоминающее о позднем завтраке в воскресенье; на инструкцию для пожарных.
Приехал один из лифтов, его дверцы разъехались, издав звук вроде барабанной дроби. Понтер галантно предложил Мэри войти первой, и она вошла в кабину, помахав на прощание Карлосу, который с серьёзным видом кивнул. Понтер вошёл вслед за ней и осмотрел панель управления. Он уже хорошо различал цифры – неандертальцы, может, и не изобрели алфавита, но их система счисления тоже была десятичной и включала специальный значок для нуля. Он протянул руку и нажал кнопку 12-го этажа, улыбнувшись, когда она осветилась.
Мэри хотела бы, чтобы её комната не располагалась на том же этаже. Она уже рассказывала Понтеру, почему здесь нет тринадцатого этажа. Но если бы он тут был, то она, наверное, предпочла жить на нём. Ей всё равно – она не суеверна. Хотя Понтер определённо сказал бы, что это не так. С его точки зрения, и вера в Бога – суеверие.
Так вот, если бы она жила на другом этаже – на любом другом этаже, – то их расставание получилось бы коротким и любезным. Просто помахать рукой и услышать «Увидимся завтра» от того, на чей этаж лифт прибудет первым.
Угловатая светодиодная «8» над дверями потеряла сегмент, превратившись в «9».
«Но сейчас, – подумала Мэри, – простым „увидимся“ не обойдёшься».
Она почувствовала, как лифт остановился и двери разъехались в стороны. За ними ожидал агент Бурштейн. Мэри кивнула ему. Она втайне надеялась, что он пойдёт за ними по коридору, но он, похоже, посчитал разумным остаться возле лифтов.
Итак, Понтер и Мэри шли по коридору, минуя нишу с льдогенератором, а потом комнату за комнатой, пока…
– Ну, – сказала Мэри ощущая, как забу́хало сердце, и полезла в сумочку за ключ-карточкой, – это моя.
Потом посмотрела на Понтера. А Понтер посмотрел на неё. Он никогда не доставал ключ заранее – он вспоминал о нём в самый последний момент, пришелец из мира, в котором немногие двери имеют замки, да и те открываются по
