хорошо. Я тебя… – Мэри едва успела остановить себя. – Я тебя не виню за то, что ты так к ней привязан.
Она крепче обхватила его торс, крепче прижалась к нему. Нет, она не могла винить его за мысли о бывшей жене; в конце концов, она умерла не так уж давно, и…
И внезапно Мэри подумала о том, кто не пришёл ей на ум с тех пор, как Понтер подхватил её на руки в коридоре, о безликом призраке из её прошлого, который не встал между ней и Понтером. Но эта мысль ушла так же быстро, как и появилась, и так, одной рукой обхватывая Понтера и чувствуя его руку у себя на спине, она снова заснула, ни о чём не беспокоясь.
* * *
– Так вы имели с глексенской женщиной интимные отношения? – переспросил Селган, по-видимому пытаясь скрыть своё удивление.
Понтер кивнул.
– Но…
– Что? – вскинулся Понтер.
– Но она… она глексенка. – Селдон помолчал, потом пожал плечами. – Она принадлежит к другому виду.
– Она человек, – твёрдо сказал Понтер.
– Но…
– Больше никаких «но»! – сказал Понтер. – Она человек. Они все – люди, все живущие в том мире.
– Как скажете. И всё же…
– Вы их не знаете, – сказал Понтер. – Вы не встречались ни с кем из них. Они люди. Они – это мы.
– Вы говорите так, будто оправдываетесь, – заметил Селган.
Понтер покачал головой:
– Нет. Вы, возможно, правы относительно других вещей, но здесь вы ошибаетесь. У меня нет никаких сомнений. Мэре Воган, Лу Бенуа, Рубен Монтего, Элен Ганье и все другие, с кем я там общался, – человеческие существа. Вы придёте к пониманию этого; весь наш народ это когда-нибудь поймёт.
– И всё же вы плакали.
– Как я и сказал Мэре: я вспоминал Класт.
– Вы не чувствовали себя виноватым?
– В чём?
– Двое не были Одним в тот день.
Понтер задумался:
– Да, пожалуй, это так. То есть я об этом ни разу не задумался. В мире глексенов мужчины живут с женщинами весь месяц, и…
– А когда ты в Бестобе, живи, как бестобцы?
Понтер пожал плечами:
– Именно.
– Как по-вашему, ваш партнёр думает так же, как и вы?
– О, Адекор не стал бы возражать. Наоборот, он бы обрадовался. Он хотел, чтобы я нашёл себе новую женщину, и, в общем…
– В общем, что?
– Лучше глексенка в неурочное время, чем Даклар Болбай, когда Двое становятся Одним. Я думаю, таково его мнение по этому вопросу.
* * *
Наконец Мэри и Понтер выбрались из номера. Они пропустили три утренних доклада, но это было не страшно – Мэри ещё в Нью-Йорке скачала pdf-ку с тезисами и потому знала, что все они посвящены Homo erectus и попыткам восстановить Homo ergaster в качестве отдельного вида. Для этих древних форм человека никогда не удавалось получить образцы ДНК, так что Мэри они интересовали мало.
В коридоре к ним подошёл человек из ФБР.
– Посланник Боддет, – сказал он. – Это прислали для вас «ФедЭксом» из Садбери.
Он протянул Понтеру диппакет. Понтер взял его, открыл футляр и извлёк из него бусину памяти.
– Прости, я должен сразу её прослушать, – сказал он Мэри.
Та улыбнулась:
– Я определённо не хочу слушать, как на тебя будут орать. Пойду поразглядываю стенды.
Понтер улыбнулся в ответ и вернулся в номер. Агент ФБР остался на страже в коридоре.
Пришёл лифт. Мэри спустилась вниз, на мезонин над холлом, где была устроена выставка стендов Ассоциации американских археологов. Собственно, их конференция начнётся лишь завтра, и они с Понтером на неё не останутся, но несколько участников уже выставили свои стенды. Мэри начала осматривать двойную панель, посвящённую керамике хопи[68].
Когда некоторое время спустя Понтер так и не явился, она забеспокоилась и поднялась обратно на двенадцатый этаж.
Агент ФБР всё ещё дежурил в коридоре.
– Вы ищете посланника Боддета, мэм?
Мэри кивнула.
– Он в своей комнате, – сказал агент.
Мэри подошла к двери его номера и постучала. Через секунду дверь открылась.
– Мэре! – сказал Понтер.
– Привет, – ответила она. – Можно войти?
– Да-да, конечно.
Чемодан Понтера странной трапециевидной формы, который он привёз из своего мира, лежал открытым на кровати.
– Что ты делаешь? – спросила Мэри.
– Собираюсь.
– Тебя всё-таки отзывают? Ты же говорил, что не вернёшься. – Она нахмурилась. Конечно, теперь, когда ещё одиннадцать неандертальцев находятся в Нью-Йорке, ему уже не нужно оставаться здесь, чтобы портал не закрыли, но вообще-то после того, что случилось вчера вечером…
– Нет, – сказал Понтер. – Нет, меня никто не принуждает. Бусина памяти была от моей дочери, Жасмель Кет.
– О боже, с ней всё в порядке?
– С ней всё хорошо. Она дала согласие стать партнёршей Триона, молодого человека, с которым встречается.
Мэри вскинула брови:
– Ты хочешь сказать, что твоя дочь выходит замуж?
– Да, пожалуй, можно сказать и так. Я должен вернуться домой, чтобы принять участие в церемонии.
– Когда это будет?
– Через пять дней.
– Вау, – сказала Мэри. – У вас времени не теряют.
– На самом деле Жасмель и так подзатянула. Зачатие поколения 149 назначат уже очень скоро. Жасмель всё ещё не нашла себе партнёршу, но это дело не такое спешное.
– Ты видел этого… Триона?
– Да, несколько раз. Очень приличный молодой человек.
– Но, Понтер, ты уверен, что это не какой-нибудь трюк? Ну, чтобы выманить тебя отсюда?
– Это не трюк. Послание на самом деле от Жасмель, а она никогда не станет мне лгать.
– Ну, тогда нам надо побыстрее доставить тебя в Садбери, – сказала Мэри.
– Спасибо. – Понтер на мгновение замолчал, будто раздумывая, потом сказал: – А ты не хочешь… не хотела бы пойти со мной на церемонию вступления в союз? По обычаю, должны присутствовать родители, но…
Но мать Жасмель Кет умерла. Мэри улыбнулась.
– С превеликим удовольствием, – сказала она. – Но… мы можем остаться на презентацию моей работы? Это сегодня в четырнадцать тридцать. Не хочу пользоваться военными метафорами, но мне бы очень хотелось взорвать эту бомбу.
– Прости? – сказал Понтер.
– Она наделает много шума.
– Ах, – до Понтера наконец дошло. – Да, конечно, мы останемся на твою презентацию.
* * *
Работа Мэри и в самом деле была хитом конференции – ведь она, в конце концов, ставила точку в одном из самых длительных дебатов, имевших место в антропологии, провозгласив Homo neanderthalensis отдельным биологическим видом. При обычных обстоятельствах от нее потребовали бы опубликовать предварительное сообщение, но её работа была включена в программу конференции в последнюю минуту, а её названия – «Неандертальская ядерная ДНК и разрешение таксономического вопроса» – было достаточно, чтобы конференц-зал оказался заполнен до
