Мерседес записала в блокнот первые две буквы. Указка повернулась направо и двинулась по крышке стола к букве I. Движения были прерывистые, но уверенные, словно ее вела невидимая рука.
«Чушь, а выглядит впечатляюще, – подумал Макс. – Наверное, под столом у них какой-то механизм, управляющее устройство. Но заглядывать нельзя, иначе этим все и закончится».
Обе руки Мерседес покоились на столе. Указка двинулась обратно к букве Е и остановилась.
– Он здесь. Спрашивайте.
– Что?
– Что хотите! – раздраженно бросила Мерседес. – Задайте ему вопрос.
– Кто похитил Чарли? – произнес Макс, чувствуя себя полным дураком.
Указка не пошевелилась.
– Спросите снова.
– Он понимает по-английски?
Мерседес с сердитым видом кивнула.
Макс собирался пошутить насчет того, что у Эдди, видимо, сели батарейки, когда указка дернулась и пришла в движение. Начала носиться по буквам, ненадолго останавливаясь у каждой. Мерседес записывала, и указка двигалась дальше. Указка замерла, и Мерседес подняла блокнот. Там было написано:
«H-O-U-N-F-O-R».
– Это храм.
– Храм вуду? – уточнил Макс.
– Да.
– Где он? Здесь?
Мерседес спросила, но указка не двинулась. Она пробовала снова и снова, но ничего не получалось. Макс даже пытался очистить мысли от всех сомнений, внушить себе, что он действительно верит в общение с духами, однако указка оставалась неподвижной.
– Эдди ушел, – заключила Мерседес после того, как попыталась связаться с ним в последний раз. – Странно. Обычно он говорит «до свидания». Наверное, его что-то испугало. Может, вы, мистер Мингус.
– Что это было на самом деле? – спросил Макс, когда они шли обратно через апельсиновую рощу.
– А вы заметили какой-то подвох? – произнесла Шанталь.
– Если я не заметил, это не значит, что его не было.
– Неужели вы не верите, что иногда случается невозможное?
– Пытаюсь, – пробормотал Макс, – но у меня плохо получается.
Он был убежден, что всему происходившему в доме Лебаллеков существует рациональное объяснение. Принимать только что увиденное за чистую монету – идиотизм.
Макс не верил в жизнь после смерти.
38
Вернувшись в деревню Кларнет, они начали выискивать пожилых жителей и задавать вопрос: кто давал деньги на строительство домов? Ответ был единственный:
– Мсье Пол. Хороший человек. Очень щедрый. Построил нам дома и храм.
– Не Винсент Пол, – объяснила Шанталь, – а его покойный отец, Перри.
Как давно это было?
Никто точно не знал. Здесь измеряли время как-то иначе. Некоторые утверждали, что это было пятьдесят лет назад, хотя сами выглядели не старше сорока, другие упоминали о двадцати годах.
Шанталь прикинула, что это происходило между серединой шестидесятых и началом семидесятых годов, перед банкротством Пола.
Каким был мсье Пол?
– Хороший человек. Щедрый и добрый. Он построил нам дома и храм. Привозил еду и лекарства.
«Сын продолжает дело отца», – подумал Макс.
– В то время дети пропадали?
– Да. Двое. Дети сумасшедшей Мервилл Гаспеси. Брат и сестра, исчезли в один день, – отвечали люди, качая головами.
И все рассказывали одну и ту же историю: дети Гаспеси любили играть рядом со стройкой. Им было лет семь-восемь. Однажды они отправились играть и не вернулись. Их искали повсюду, но не нашли. Одни утверждали, что они утонули в протоке у водопада, другие – будто дети встретили у кладбища Тонтон-Кларнета.
Миновали годы, и однажды их мать, Мервилл, уже старуха, пошла по домам своих добрых знакомых с радостной вестью, что ее сын вернулся. Приглашала всех прийти посмотреть на него. Люди собрались, она привела их в свой дом, но сына там не было. Никого не было. Мервилл уверяла, что мальчик вернулся, хорошо одетый, богатый. Показала толстую пачку денег, которую он ей дал, все новенькие купюры. Сказал, что их похитил – его и сестру, – человек с изуродованным лицом.
Людям пришлось ей поверить, ведь она неожиданно стала самой богатой в деревне. Однако все считали Мервилл сумасшедшей.
Она тщетно ждала возвращения своего мальчика. Ждала и ждала, боялась выйти из дома. А вдруг он появится. Снова и снова выкрикивала его имя. Борис.
В конце концов она действительно тронулась умом. Начала галлюцинировать, отгоняла от себя людей. Из ее дома постоянно доносились крики.
Но вот однажды они стихли. Когда люди набрались смелости и заглянули в дом, там никого не было. Мервилл исчезла без следа. Что с ней произошло, так и осталось тайной.
– Ну что вы на это скажете, детектив? – произнесла Шанталь, вытирая губы бумажной салфеткой.
– О пропавших детях? – Макс пожал плечами. – Вероятно, их похитили, а сын этой женщины потом каким-то образом вернулся. Откуда же еще у нее могли взяться деньги? Но скорее всего это просто очередной миф.
Они сидели в машине, обедали. Сандвичи со свиным филе, авокадо и корнишоны, хлеб домашней выпечки, тушеный картофель, красный перец, бананы и пиво «Престиж». Приемник был настроен на американскую радиостанцию, которая передавала выступления разных рок-групп: «Иглз», «Бостон», «Блюойстер культ», «Рео спидваген». Макс не выдержал и повернул ручку настройки. Динамик забубнил по-креольски.
Наступал вечер. Свет тускнел, облака загустели.
– А Винсент Пол?
– Он по-прежнему числится у меня главным подозреваемым. Единственный, у кого имелись для этого четкие мотивы. Например, похитил Чарли, желая отомстить Карверам за отца. Разумеется, у меня нет никаких доказательств. – Макс допил пиво. – Хорошо бы поговорить с Полом, но мне легче встретиться один на один с Биллом Клинтоном. Кроме того, я думаю, Бисон, Медд и этот местный парень Эммануэль Мишелянж попытались сделать именно это и, очевидно, поэтому закончили так, как закончили.
– А если это не он? – сказала Шанталь – И мальчика похитил кто-то, о ком вы пока не знаете?
– Придется подождать и посмотреть. Такова рутинная работа детектива. Наблюдать и ждать.
Шанталь засмеялась.
– Так иногда говорил мой бывший муж, когда не мог сдвинуться с мертвой точки. Он служил в полиции. То есть он по-прежнему коп. В полицейском управлении Майами.
– Да? Как его фамилия? – Макс удивился, но вскоре сообразил, что, если не принимать во внимание всю эту ерунду с вуду, Шанталь была добропорядочной, консервативной и надежной. Именно на таких женщинах копы и женятся.
– Рей Эрнандес.
– Что-то не помню.
– Да? А он вас знает. Внимательно следил за вашим процессом. Просил меня записывать новости, когда был на службе. Боялся что-либо пропустить.
– Так вы все обо мне знали? Почему ничего не сообщили?
– А зачем? В любом случае, я думаю, вы догадались, что Аллейн рассказал мне кое-что о вас.
– Вы правы, – согласился Макс.
– Рей презирал вас. Говорил, вы убийца с полицейским жетоном. Вы, Джо Листон, Элдон Бернс и весь ваш отдел, от которого одни неприятности. Он ненавидел многих из вас. Считал, что вы дискредитируете доброе имя полиции.
– А чем занимался ваш Реймонд? В каком служил отделе?
– Начинал сыщиком в штатском. Проституция, затем наркотики. Хотел попасть в отдел по расследованию убийств, но для этого надо было поддерживать хорошие отношения с людьми вашего типа.
– Понимаю… понимаю.
Макс хорошо представлял, что за тип был ее супруг. Лицемерная сволочь, уверенная в своей правоте, амбициозный сукин сын, который наверняка пролез в службу внутренней безопасности, поскольку там быстрее продвигаются и поощряют злословие за спиной и предательство.
– Почему вы расстались?
– Он мне изменял.
– Какой идиот! – Макс рассмеялся, и она его поддержала.
– Да, вот такой был у меня муж. А вы были верны жене?
– Да.
– Не сомневалась.
– Почему?
– У вас до сих пор на лице печать горя.
– Это видно?
– Да, Макс, видно, – произнесла она, глядя ему в лицо. – Вы приехали сюда не из-за Чарли и даже не из-за денег. Что было бы понятно. Вы приехали сюда, надеясь убежать от воспоминаний, от вины перед вашей покойной Сандрой.
Макс отвернулся к окну. Возражать и отрицать нет смысла. Правда слов Шанталь глубоко впилась в него, разбередила едва затянувшуюся рану.
Двери храма напротив были распахнуты, туда заходили люди.
Забили барабаны. Их медленный ритм начал возбуждать Макса, наполняя энергией, побуждая двигаться, идти, бежать, танцевать.
Внутри храм оказался много просторнее, чем Макс ожидал. Четыре ряда скамей занимали половину пространства. Там сидели верующие, наверное, более сотни. У стены расположился оркестр барабанщиков. Инструменты самодельные – пустотелые древесные чурки, металлические бочки из-под горючего и собственно барабаны в виде натянутых на каркасы выделанных шкур животных. Они неплохо выполняли роль тамтамов, малых и басовых барабанов, бонго и литавр. Музыканты расселись где кому удобнее, но достаточно близко друг к другу. Дирижера не было, и никаких знаков им никто не подавал. Они наблюдали за происходящим и стучали руками по инструментам, создавая необыкновенный ритмический рисунок.
