не взять, Мститель пропустил мимо ушей. Более того, смотря прямо в глаза своему избранному воину (и ведь тот ежился под взглядом хилого юнца!), Флоки холодно и мрачно процедил, что не вся месть свершилась, что убийца Сверкера по-прежнему жив – и что это прежде всего его вина, Хакана, пощадившего в свое время трэлла и взявшего его на драккар отца! Кто-то уже успел доложить… С очевидной собственной виной хольду было не поспорить. А узнав, что ромей сумел возвыситься, став не просто воином, но вожаком-хольдом практически десятка варягов, то предположительно, он сумел избежать гибели от рук убийц (догадки напуганного ругами Бьерна, но учитывая, что ни Гуннар, ни его люди не вернулись – это возможно), и что бывший трэлл изначально собирался отправиться в Вышу… Хакан был вынужден не только принять, но и согласиться с волей ярла.
Вот только теперь ему предстояло брать разграбленную славянскую крепость, чье воинство, безусловно, будет сражаться с викингами отчаянно и яростно, памятую об осеннем набеге. А для того, чтобы свеи вообще сумели взять бург, Флоки и усилил Хакана Фреем – но при этом поставил новоиспеченного родственника старшим над собственным хирдом. И пообещал Фрею всю добычу со второго, малого славянского городка! Его также решили брать на меч – а завладев обеими крепостями, сын Лудда беспрепятственно вернется домой. В отличие от хольда – Хакану было приказано встать лагерем в Выше и все лето дожидаться купцов с ромеем на борту. И лишь после того, как трэлла вновь схватят – желательно живьем, – хирду предстояло возвращаться домой. Или же безрезультатно ждать до самой осени…
Поход не обещал быть ни славным, ни прибыльным – вовсе нет. Он грозил лишь большой кровью, многими смертями и потерянным временем… Также Хакана злило, что его попрекают прошлыми оплошностями – но разве мог он знать, что проклятый трэлл станет причиной их общих бед? Разве оставил бы он его в живых, знай наперед, от чьей руки падет Сверкер и из-за кого руги решатся на морской бой?! Конечно, нет, но знать наперед он не мог!
И вот теперь Хакан смотрел на бескрайнюю водную гладь свинцово-серого цвета, на невысокие волны, на которых легко качало «Морской змей». Обдуваемый промозглым ветром, которого по молодости он не замечал, хольд смотрел вперед, одновременно проклиная и гаденыша Флоки, и хитреца-ромея, сумевшего прикинуться простачком, и собственную жадность. Добил бы его тогда Стуре, вот и весь сказ! Но Стуре уже давно кормит рыб, а ромей… Ну, если ромей действительно вернется и если попадет живьем в руки Хакана, а не примет смерть в бою…
Хольд мрачно улыбнулся. Он не собирался плыть с бывшим трэллом домой, даже если и удастся его пленить – нет, не собирался! Хакан был уверен, что даже в случае большой удачи – не иначе как по великому расположению богов! – он не даст мелкому ублюдку радости поквитаться с убийцей отца. Ибо у него самого был личный интерес к ромею – уж очень хотелось старому викингу испробовать на ублюдке «кровавого орла»!
Глава 19
1 мая 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Выша, поселение ильменских словен на южном берегу озера Нево. Окрестности Альдейгьборга (Старой Ладоги). Роман Самсонов.
Пробуждаюсь резко, словно выныриваю из глубокого омута. Сон, в котором идущая по тонкой песчаной косе Оля лучисто улыбалась мне, протягивала руки, чтобы обнять, отпускает не сразу. Я проснулся потому, что какая-то сила сдерживала меня во сне, и тогда я последним, отчаянным рывком бросился к любимой, освободившись от незримых оков, и… открыл глаза.
Первое, что я вижу – это невысокий, насквозь черный потолок над головой. Он освещен узким лучом света, бьющим сквозь небольшое оконце-«волчок» у самого основания крыши. Других источников света в жилище не имеется – и меня накрывает сильнейшее дежавю. Ведь все так и было именно в этом же срубе несколько месяцев тому назад, при первом моем пробуждении в мире «Варяжского моря» – разве что тогда меня разбудили крики напавших на Выши свеев и славян, не сумевших бежать из городка и оказавшихся в западне. Да еще, помнится, звонил набатный колокол – отзвуки его вспыли в памяти только что, хотя в тот раз я не заострял на них свое внимание.
Хорошо хоть, сейчас ничего не звонит…
И именно в эту же секунду я услышал частые, совсем немелодичные удары в било.
Твою же ж..!
Так окончательно и не поверив в происходящее, я спешно облачаюсь в рубаху и порты (армейская закалка еще с первого погружения никуда не пропала), после чего натягиваю через голову кольчугу и перепоясываю ее ремнем, на котором закреплена перевязь с мечом с одной стороны, и проушина с вдетым в нее топором, с другой. Трофейный сакс с широким лезвием также покоится в ножнах на поясе. Подхватив прислоненный к стене щит и два коротких копья-сулицы, я выскочил во двор, лихорадочно перебирая в уме варианты, кто же мог напасть на Выши сейчас?
…Мы прибыли в разграбленный Сверкером городок неделю назад. Приятные воспоминания… Как же напряженно тогда вглядывались мои «сестры» вперед, пытаясь разглядеть возвышающуюся на холме дозорную башню – и как счастливо завизжала проказница Весея, наконец-то ее увидев! Рыжая бестия доставляла немало проблем этой зимой – например, спорами с другими сестрами, порой кончающимися далеко не милыми и не детскими шалостями – навозом, подложенным в поршни или обрезанными ночью косами Златы. Мне тогда едва удалось удержать ситуацию от настоящего кровопролития! Симпатичная и очень бойкая, подвижная, она обращала на себя внимание парней из дружины и была не прочь позаигрывать, порой на грани самых откровенных намеков. Правда, сама девушка не относилась к ним всерьез – покуда Евстафий, воспринявший эти намеки буквально, не попытался добиться своего. Что же, он добился – удара коленом по яйцам, после чего, взъярившись, попытался взять девку силой. Последняя подняла страшный визг, на крик прибежали другие дружинники, и наш соратник о-о-очень крепко огреб, получив дополнительное внушение уже лично от меня. Внушение, после которого за повторный проступок к ногам привязывают камень да отправляют на дно речки или моря – как пойдет. Но после досталось и Весее – девку секли тонкими ивовыми прутьями все названные сестры, и бестия после неделю не могла сидеть на своей крепенькой кругленькой попе… Короче, с ней было не соскучиться! И хотя порка отбила у девчонки всякое желание заигрывать и намекать на то, чего сама делать не собиралась, перед
