Я продолжала бессмысленно пялиться в экранчик компьютера, наблюдая, как разноцветные квадратики, только что сложенные мной в гармоничную стеночку, рушатся под действием бомб.
Если предположить, что наш «письмотворец» сейчас затаился и мы рассчитываем на метод исключения, то что у нас получается?
– Ни хрена у нас не получается, – мрачно пробурчала я. – Он может затаиться на десять лет, а в соседней комнате у нас торчит «самоубийца», и вряд ли нам удастся прятать ее от чужих глаз долго.
И что ж делать? Уподобиться Ларчику с его внезапно возникшей страстью к театральным эффектам, снова собрать всех, и – алле-гоп, в призрачном свете появляется дух Танечки! Кто-то, не в силах справиться с проснувшейся совестью, бледнеет, падает в обморок, и мы – тут как тут, защелкиваем на его руках «браслеты»?
– Какой маразм, – пропела я. – Первое. Нет гарантии, что при появлении Танечки в обморок не рухнут все. А он-то как раз и останется, потому как у него, вполне может статься, и совести уже не осталось!
Новый взрыв разрушил мое сооружение. Я нажала на кнопочку, и экран угодливо погас.
– Вот так Александра Великая погружает мир во тьму, – сообщила я.
– Ты с кем это беседуешь? – раздался голос сзади. Обернувшись, я увидела возникшего на пороге Ларчика.
– С тобой, – улыбнулась я ему.
– А я только пришел.
– Я заранее с тобой беседую. Моя сложная психофизическая структура не терпит одиночества.
– И что ты мне рассказывала?
Он сел напротив и смотрел на меня с интересом.
– Я? Ах да. Я пыталась понять, что теперь можно сделать. Придумать некий ход, когда наш аноним будет вынужден раскрыться… И знаешь, миленький, я, кажется, придумала!
Я подпрыгнула. И как такая мысль не пришла мне в голову раньше!
– Ларчик, – взмолилась я, – ты меня отпустишь ненадолго, а?
– Сначала ты мне расскажешь, что ты там надумала, а потом я решу, – сурово ответил мой босс.
– Ну, Ларчик, я тебе потом расскажу, а сейчас у меня времени нет! Пожалуйста, Ларчик!
Я даже руки молитвенно сложила! Я на него смотрела так умильно, что и камень бы растопился!
– Это опасно? – хмуро спросил Лариков.
– Нет, нет! Это… совершенно безопасно. Честненькое слово!
– Клянешься?
– Клянусь, – с готовностью подняла я руку. – Хоть на чем угодно.
– И чем угодно?
– Даже твоей драгоценной жизнью, – прошептала я.
– Нет уж, вот мою жизнь оставь в покое, потому что ты отчаянная врушка! – возмутился Ларчик.
– Хорошо, хорошо… Тогда я поклянусь своей.
– Своей тоже не стоит. По той же самой причине…
– А без клятвы? Не отпустишь?
Он вздохнул:
– Иди. Только недолго. Через два часа не будет – вызову милицию…
– Я приду раньше, – пообещала я, вылетая на улицу.
* * *
Лада прошла к себе, поздоровавшись с секретаршей. Та при виде Лады прекратила веселое щебетание по телефону, придала лицу соответствующее выражение и трагически, Ладе показалось, что даже чересчур – девочка переигрывала, прошептала:
– Лада Васильевна! Как же это – с нашей Татьяной Дмитриевной? Неужели правда?
– Не знаю, – резко ответила Лада. – Я ни-че-го не знаю, и прошу меня обо всем этом не спрашивать!
С этими словами она прошла в кабинет и села в кресло, достав сигареты.
– Нет, это же с ума можно сойти! – пробормотала она. Руки дрожали. Нервы были явно на пределе.
Она затянулась, выпустила дым, рассматривая потолок с лепниной.
Чертова история!
Она попыталась сосредоточиться на работе. Протянула руку к конвертам, стопочкой лежащим на столе, но отдернула руку.
Она не могла даже представить, что настанет момент, когда простые белые конверты начнут вызывать в ней такой ужас.
– Успокойся, – приказала она себе. – Что это с тобой? Ведь не ты получала письма, не ты!
Она сжала виски ладонями.
– Лада Васильевна?
– Что он говорил?
– Лада Васильевна, что с вами?
Она встряхнула головой, подняла глаза. Все плыло перед глазами. Давление, подумала Лада. Чертово давление, которое всегда повышается, когда волнуешься!
Сквозь пелену перед глазами проступил мужской силуэт.
«Как вчера вечером, – подумала она и вздрогнула. – Как вчера? Он же говорил, что…»
Да не в этом дело!
Взгляд ее остановился на журнале. Вот ведь в чем дело-то! Ведь там, на этой фотографии… Бог мой, как же она его не узнала?
– Все в порядке, просто нервы пошаливают, – сказала она, стараясь выглядеть спокойной.
Он не должен этого заметить, Лада!
– Может быть, вам принести воды?
– Да, буду вам очень благодарна!
Дверь за ним закрылась. Лада подождала немного и набрала номер с визитки Ларикова.
– Андрей Петрович, – проговорила она, с трудом дождавшись, когда в трубке зазвучит его голос. – Андрей Петрович, я кое-что вспомнила. Можно, я подъеду к вам еще раз через полчасика?
Голова гудела.
Она выслушала ответ, сказала, что, к сожалению, разговор не телефонный и лучше все-таки ей подъехать, и повесила трубку.
После этого она откинулась на спинку кресла.
Ее гость стоял на пороге и улыбался. Она испытывала такую боль, что сейчас ей было все равно, слышал ли он ее слова или нет. Он протягивал ей стакан воды. Головная боль начинала отступать, перемещаясь к затылку. Она закрыла глаза.
Через некоторое время ей должно стать легче. И тогда она поедет к этому сыскарю.
* * *
Сначала я обегала все книжные точки.
Честное слово, я измучила несчастных продавцов, разыскивая нужную мне фразу, да еще и подешевле!
Наконец я это увидела. То, что мне надо!
Синенькая книжечка с блондинкой на обложке. Блондинка была вылитая Танечка! «Не иначе, как Владу снимали», – подумала я.
Купив книжку и белый конвертик, я направилась прямо к Пенсу.
Он, конечно, возился с «Судзуки» в гараже, и я, кивнув ему в ответ на его улыбку, приступила к своему плану.
Сначала я безжалостно оторвала обложку. Потом отрезала имя автора – оно тут было совершенно не к месту. Мы же творим анонимку.
Вырезав замечательное изречение и наклеив его на листок, я от удовольствия зажмурилась.
Какая все-таки эта Сашечка умная!
– Чем это ты так увлеклась? – поинтересовался Пенс.
– Пишу подметное письмо, – хладнокровно поведала я. – Опускаюсь до крайней подлости, Пенс!
– И кому?
– Такому же отъявленному негодяю, – улыбнулась я.
– Сашка, ты что, его вычислила?
В глазах Пенса было море восхищения.
– Вычислила, – кивнула я. – Теперь мне надо проверить. Вдруг я вычислила неправильно. Хотя по всему выходит, что это-таки наш «парниша».
Пенс тоже понял, о ком идет речь.
– И как ты догадалась? – спросил он.
– А я это поняла недавно, – сказала я. – Просто взяла да и связала узелки воедино. Знаешь, в чем ошибка всех на свете сыщиков?
– Нет, – признался Пенсик.
– В том, что они усложняют все там, где предельная простота и ясность. Вот оно, на поверхности лежит! А сыщик это отбрасывает, так как не может пока понять, куда это пристроить, и все копает, копает, копает… Глубже да глубже. Глупости какие-то неимоверные придумывает, почти забыв про то, что только что видел на поверхности.
– Ты хочешь сказать, что могла бы понять это в тот самый момент, как это самое увидела?
– Ну естественно, могла бы. Если бы была гениальной. Но я же не гениальная. Я всего лишь маленькая, скромненькая помощница Ларчика.
Я заклеила конверт и весело подмигнула Пенсу.
– А теперь, милый, посмотрим, каково получать анонимки тому, кто сам так любит их писать!
* * *
Я поднялась по ступенькам и открыла дверь салона.
У таксофона я остановилась, вспомнив о своем волнующемся шефе, и, нащупав в кармане куртки жетон, набрала его номер.
– Ларчик? – проговорила я, как только он поднял трубку. – Я пока жива, здорова и намереваюсь поймать нашу «рыбку». Так что не волнуйся, в данный момент я в салоне, и здесь много людей.
– Слушай, – попросил Ларчик. – Там Лада звонила. Она что-то вспомнила. Будь другом, забеги к ней.
– Хорошо, – пообещала я. – Непременно. Только «свинью» подложу и тут же зайду.
Я повесила трубку.
Сначала я сделала поступок, которого надо бы стыдиться, но я до сих пор так ни разу за него и не покраснела!
То есть подсунула свою анонимочку прямо к нему в дверь. Порадовавшись, что в коридоре никого не было.
Потом я направилась к Ладе Васильевне.
Секретарша красила ногти весьма увлеченно и на меня отреагировала не сразу.
– Вы к Ладе Васильевне? – спросила она меня равнодушным голосом, показывая мне, что ее ногти куда важней моей скромной персоны.
– Да, – кивнула я.
– Сейчас узнаю, свободна ли она.
Нехотя поднявшись со стула, дива прошествовала в кабинет Лады с надменно-медлительным видом.
– Лада Васильевна, – сказала она, открывая дверь, и застыла на пороге.
– Господи, – пробормотала она, поворачиваясь ко мне с изрядно перепуганным лицом. – Не может быть…
