— Э-э… они тут уже были, когда господин Леонель меня нанял. Я… я не знаю, что это за портреты…
Видимо, на моей физиономии отразилось слишком большое разочарование, потому что Бруно тут же поспешил дополнить:
— Но я знаю, что эти картины висели ещё в кабинете Дина Скорпиуса, основателя виноделен. Могу точно утверждать, что эти люди — не его родственники. Они не из рода Скорпиусов. Возможно, друзья или коллеги по бизнесу.
— А кто точно знает?
— Точно знает? — Мужчина опустил плечи. — Точно знает только сам господин Леонель. Но я бы посоветовал к нему с такими вопросами не обращаться. Он не любит, когда его беспокоят по пустякам. Уж если господин Леонель на что-то обращает своё внимание, значит, пиши пропало… значит, это не пустяк. Так что я вас с подобными идиотскими вопросами к нему не допущу. Даже не надейтесь, агент… или кто вы там.
Я задумался на пару секунд.
— Хорошо. Что вы знаете о «Меланхоличной Деве»?
Вот теперь Бруно, наоборот, приободрился. Устроился в кресле удобнее, положил ногу на ногу.
— Приобрести хотите? Одобряю ваш выбор. Это одно из редких и самых дорогих наших вин.
— А кто его ещё покупает?
Искры азарта в глазах торгаша Бруно погасли.
— Много кто покупает, — туманно и очень нехотя ответил он. — В основном частные лица.
— Адреса дадите?
Мужчина поднялся с кресла и покачал головой.
— Как бы лоялен я к вам не был, мистер Питон, вы должны понимать, что есть границы. — Его голос стал жёстким и звенящим, а тон холодным. — Вот если бы вы были из полиции, тогда другое дело. А так… у вас нет ни санкции суда на проверку виноделен, ни даже полномочий вести со мной беседы в столь дерзкой манере. Поэтому я бы попросил…
Наверняка, он собирался попросить, чтобы я убрался из его кабинета, и поскорее, но не успел.
Дверь распахнулась.
Влетела официантка. Опять та самая, в зелёном бальном платье.
— Джакомо… — выдохнула она, не обращая внимания ни на меня, ни на Дарта. — Джакомо, готовность номер один! Господин Леонель внизу… никто не ожидал… Френсис в панике, а Григорио…
Бруно сделал короткий жест рукой, и девушка смолкла.
— Что он сказал? — спросил у неё мужчина.
Официантка прикусила пухлую губу.
— Ничего. Он зашёл молча… мо-олча, Джако-омо…
С загорелого лица Бруно слетели все краски.
— Чёрт возьми, Люси. Молча он заходил сюда в прошлом году. Помнишь, чем всё закончилось?.. — Он перевёл тревожный взгляд на меня. — Ни в коем случае не выходите из кабинета. К нам наведался сущий дьявол, а с дьяволом вы вряд ли способны договориться. Только настроение ему испортите. И мою карьеру заодно похороните.
Бруно одёрнул свой клетчатый пиджак, пригладил кудри и быстрым шагом покинул кабинет. Он напрягся так, будто готовился к четвертованию.
Я сразу же отправился за ним, но путь мне неожиданно преградила официантка.
Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.
— Мистер, вас ведь просили оставаться в кабинете! Вот и оставайтесь!
Моего значка никто теперь не боялся — страх перед господином Леонелем затмил для работников виноделен любые угрозы извне.
Что ж, пора и мне с патрицием клана Скорпиусов познакомиться.
— Уйдите, — буркнул я и указал на Дарта, что оставался в кресле. — Лучше окажите помощь моему напарнику.
Девушка наконец обратила внимание на то, что в углу лежит мёртвый телохранитель, а в кресле сидит раненый.
— Да в порядке я, — отозвался Дарт. Попытался встать, но тут же плюхнулся обратно. — Чёрт… ну как так… паршивая нога…
Я бесцеремонно ухватил девушку за плечо и подтолкнул к креслу, на котором ёрзал Дарт в попытках подняться.
— Помогите ему. Перевяжите. Он останется тут.
Сам же быстро распахнул дверь и вышел в коридор.
* * *
С площадки второго этажа открывался отличный вид на зал внизу.
В замке воцарилась гробовая тишина. Кажется, даже фонтан приглушил собственный звук. Бармен замер у своей стойки с каменной улыбкой, а Григорио в бархатной ливрее вытянулся в струну у порога, лишь его ладони в белых перчатках чуть заметно подрагивали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Зона отдыха опустела.
И если бы у работников зала была такая же возможность, они бы в два счёта отсюда слиняли.
Я остановился у перил, но пока не спешил спускаться. Для начала надо было хотя бы понять, с кем я имею дело.
Леонель Скорпиус стоял ровно посередине зала.
Он будто специально высчитал, где остановиться.
Это был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти. С заметными следами усталости на лице: тени под глазами, припухшие веки, впалые щеки и кожа какая-то бесцветная, будто выбеленная и прозрачная.
В придачу бледность его кожи оттеняла седина в чёрных волосах, собранных в длинный хвост на затылке. Возможно, он их красил, потому что волосы не седеют ровными прядями, как у него — образуя полосы, будто отмеренные по линейке.
Необычно, но при всей видимой усталости, на лице Леонеля ярко выделялись глаза — цепкие, ястребиные, с пугающей желтизной и живостью.
Он стоял, сунув руки в карманы брюк. Между распахнутыми полами его чёрного пальто виднелся костюм с металлическим отблеском. Наверняка, стоила его одежда как половина Хэдшира.
Патриций разговаривал с Бруно.
Но лучше сказать не разговаривал, а тихим и властным голосом отдавал приказы.
В ответ Бруно решался произносить только «Да, патриций», «Как скажете, патриций», «Вы бесконечно правы, патриций».
Леонель пришёл со своей охраной.
Трое в чёрной униформе. Да, их было всего трое, но что-то подсказывало мне, что эти трое стоят взвода солдат.
Вскоре патриций почувствовал мой взгляд.
Он смолк и посмотрел наверх, в сторону лестницы. Изучал он меня не меньше полминуты и всё это время молчал, лишь его глаза угрожающе блестели.
Сообразив, что я вышел из кабинета и отвлёк внимание начальника на себя, Бруно откровенно разозлился. Его ноздри раздулись от гнева.
— Кто это? — негромко спросил у него Леонель.
— Патриций, он уже уходит, — ответил Бруно.
— Я не спрашивал, когда он уходит. Кто это, Джакомо?
Я не дал управляющему ответить, а высказался сам, причем довольно громко:
— Я бы хотел поговорить с вами, патриций Скорпиус!
Эхо от моего голоса пронеслось под высокими потолками зала.
— Ты бы хотел?.. — вскинул брови патриций.
— Он уже уходит, господин Леонель, — опять встрял Бруно. — Олух неотёсанный… никакого уважения…
— Как его зовут?
Управляющий зло покосился на меня.
— Рэймонд Питон. Говорит, что он агент из Лэнсома, но это, конечно, не так. Парень слишком много о себе возомнил и уже получил от меня по носу…
— Напомни мне, Джакомо, — вдруг перебил его Леонель, — за что я тебе плачу? Разве за то, чтобы ты делал поспешные выводы? Или за то, чтобы ты тащил в постель всех работниц моих виноделен? Может быть, за то, чтобы ты прекрасно жил под защитой моего клана?.. Нет, Джакомо. Я плачу тебе лишь потому, что ты, как никто другой в Хэдшире, умеешь делать деньги. Только и всего. Но, прошу, не бери на себя слишком много, дорогой друг. Ты рискуешь надорваться.
— Да, патриций, — выдавил Бруно. — Разрешите идти?
Леонель кивнул, и управляющего как ветром из зала сдуло. Через несколько секунд за ним тихо хлопнула парадная дверь.
Патриций повернулся к бару.
— Френсис, мне чай как обычно. Только на этот раз разогрей воду до «шума ветра в соснах».
Бармен закивал.
— Как скажете, господин Леонель. — И кинулся исполнять приказ, тихо загремев посудой.
— Теперь вы. — Патриций снова посмотрел на меня. — Значит, вы хотели со мной поговорить, молодой человек?
— Да, — ответил я, продолжая глядеть на Леонеля с высоты второго этажа. И добавил на всякий случай: — Желательно прямо сейчас, раз уж вы всё равно здесь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Патриций не ответил.
Он развернулся и неторопливо проследовал в зону отдыха. Один из трёх телохранителей помог снять ему пальто.
