— Ты что, колдовать собрался? — Встревожился Лавр.
— Наоборот, изгонять колдовство. Святой воды надо будет немного. Есть у тебя, дядя Лавр?
— Есть. Пошли, прямо сейчас.
"Ой, я же куклу еще не сделал! Срочно изобретаем причину для отсрочки".
— Нет, надо с утра, чтобы потом весь день в кузне работали, и горн, как следует, выгорел. А золу выгрести и подальше от дома унести, а лучше в полынью спустить, чтобы вода унесла.
— Михайла! Точно знаешь, что делать надо? — дед, кажется, отнесся к обсуждаемому вопросу очень серьезно.
— Знаю, деда. Конечно, лучше бы, чтобы отец Михаил, но он же болен. Я справлюсь.
— Взгреть бы тебя за самовольство… — Дед вздохнул и прощающее махнул ладонью. — Ладно. Ну что там у него с ногой, Лавруха?
— Ничего страшного, батюшка. Повязку сдернул, но крови почти нет. Значит, завтра с утра?
— Да. Тете Тане не говори пока, а то ночь спать не будет. С утра объясни, чтобы не пугалась. Ничего страшного не будет. — Объяснил Мишка и просительным голосом добавил: — Деда, налей пивка.
— Мал еще, сбитень пей.
"Блин! Да когда ж я вырасту? Детство золотое, туды его в качель!".
— Лавруха, чего задумался? На-ка, вот, выпей. Михайла, на чем мы остановились-то?
— На Нинее, деда.
— Ага!.. Кхе! И что?
— Она прекрасно понимает, не может не понимать, что раз мы сохраняем свою энергетику аж в восьмом колене, то наш род вполне может стать, со временем, таким же древним как ее. А это значит, что мы люди долга и чести.
— Долга и чести… — Повторил за Мишкой дед. — Хорошо сказал! Ну и что?
— А то, что, либо она будет с нами, либо мы ее убьем. Не по злобе, а потому, что должны так поступить. За нами, без малого, тысяча человек, и мы не можем такую опасность под боком оставлять.
— Так и скажешь? — Удивился дед.
— Понадобится, так и скажу. — Твердо пообещал Мишка. — Но думаю она сама все поймет и предложение наше примет. А предложу я ей вовсе и не кланяться нам, потому что это ей, действительно, невместно. Скажу я так: "Воевода Корней…". — Мишка отхлебнул остывшего сбитня, с завистью глянул на кувшин с пивом и решил мелко нагадить: — Деда, а может, для нее лучше сказать: "Воевода Корзень"?
— Лавруха, гляди-ка, наш пострел везде поспел! — дед возмущенно хлопнул себя ладонями по коленям. — Всё слышал, обо всем знает. Ох, драть тебя, Михайла, не передрать! Ладно, скажешь: «Корзень», но больше никому! Наипаче, отцу Михаилу. Понял?
— Понял, не протреплюсь. Значит, скажу так: "Воевода Корзень, принимая на себя заботу о Погорынских землях, ПРИЗНАЕТ за тобой и твоими наследниками право на боярство, а для поддержания боярского достоинства передает тебе во владение пятнадцать холопских семей. А для защиты и порядка, размещает в твоей веси воинскую школу и базу Младшей стражи".
— Признает… Это хорошо. Вроде как, была ты боярыней, боярыней и осталась, а мы к тебе со всем уважением.
— Да, — Добавил Мишка. — И не жалует холопские семьи, как другим, а передает, то есть восстанавливает должный порядок. Боярыню кто-то кормить должен, а она людьми управлять.
— Кхе! Верно говоришь! А что это за база такая?
— Место постоянного пребывания. Вот когда войско Александра Македонского из Индии возвращалось, этот поход назвали «анабазис» — возвращение к месту постоянного пребывания. База, получается, не дом, но то место, где долгое время находишься, и куда возвращаешься, после дел. Где у тебя припас хранится, мастерские поставлены, откуда помощь получить можно…
— Понятно, понятно. Только на кой нам это?
— Ну, мы же привыкли: где живем, там и все остальное. А всегда полезно запасное место иметь. Да и для тех, кто приезжать учиться будет, что из Турова, что из Ратного, воинская школа не дом, но жить они там будут, самое меньшее, год.
— Кхе! Лавруха, чего думаешь про эту… Базу.
Лавр минутку помолчал, а потом начал перечислять:
— Жилье, мастерские, припас. Обустроить все это, как малую крепость. В случае чего, туда и уйти можно, и отсидеться. И лишних глаз нету, сами себе хозяева. Воинский порядок жизни, опять же. Хорошая мысль!
Лавр помолчал еще немного и снова обозначил позицию скептика:
— Мне, правда, вот другое сомнительно. А если Нинея только притворится, что согласна, а сама по-прежнему будет с ЭТИМ хороводиться?
— А это, дядя Лавр, уже, дело Младшей стражи. — Отозвался Мишка. — Будем стеречь, может кого из "людей в белом" поймаем. Главное, не селить к ней тех, кто от Иллариона ушел. Они на нас злые.
— Остальные, тоже, не добрые. — Пробурчал дед. Ладно, пусть будет четвертой боярыней. И база тоже пусть будет.
— Ой, деда!
— Чего еще?
— Я только сейчас подумал. А что, если те "люди в белом" должны были беглецов к Нинее привести? Может дома-то, для них и берегли?
— Дошло, наконец? — Дед расправил намоченные пивом усы. — Я об этом еще там, на дороге подумал. Помнишь, в санях сидели, разговаривали о том, что Белояр должен был беглецов этим самым «белым» передать. Вот я и подумал: куда их дальше вести собирались? И вспомнил, что у Нинеи весь пустая стоит. Но только не она это. Те «белые» очень уж хорошо воинскому делу обучены. Очень хорошо, я даже и не знаю, где так учат.
Понимаете, ребятки, — дед по очереди взглянул на сына и внука — после того, как им до волхва добраться не удалось, их четверо осталось. Одного ты, Михайла, ранил в левую руку, когда лук ему покорежил. Они от нашего стана к дороге побежали. Хотели ее перейти и в лесу скрыться. Там-то на дороге их десяток Лехи Рябого и перенял. Так они раненого отпустили, а сами наших задержали. Ненадолго, только чтобы раненый успел на лыжи встать и отбежать чуток. Но втроем! Десяток конных! — дед длинной паузой подчеркнул невероятность события и снова повторил: Втроем! Десяток конных!
Лавр и Мишка синхронно кивнули, показывая, что разделяют удивление деда, а тот продолжал:
— Леха рассказал, что первым коням чего-то в глаза сыпанули, так, что те сразу в сторону шарахнулись, а остальных коней по мордам били. И так ловко крутились, что не один ратник их мечом достать не мог. А народ-то у Рябого в десятке все бывалый, от них так просто не увернешься. Леха уже хотел спешиваться приказать, но те разом развернулись и бежать. Так бы и ушли, да Семен успел им вслед клевец метнуть. Ну одного и зарубил.
Дед отхлебнул пива и подвел итог:
— Так-то. Втроем десяток ратников остановить. И уйти, когда сами того пожелали. Лесовики так не умеют. Да и наши не смогли бы, пожалуй. Нет не смогли бы!
"Блин! Прямо ниндзя какие-то. Хотя, что мы знаем про дотатарскую Русь? Тем более, про Русь языческую. Вполне может быть, что где-то в лесном святилище готовят что-то вроде «спецназа», а, поскольку главный враг для них княжеские дружины, то и учат противостоять латной коннице".
— Так что, ребятки, не Нинеины это люди. — Продолжил дед. — Она баба, и воинов в ее веси не было, одни смерды, да охотники. Но если Нинея нужна ЭТОМУ из-за древности рода и уважаемого имени, то мог ОН придумать поклониться ей беглецами, чтобы на свою сторону привлечь. Выходит, что теперь мы ЕГО опередим, и Нинею на свою сторону перетянем.
А вот насчет того, чтобы не селить к ней тех, кто от Иллариона сбежал, ты Михайла правильно придумал. Их вообще надо подальше друг от друга разбросать. Ну, часть из них уже разошлась по рукам, а тех, кто нам по жребию достался, боярам раздадим, пусть на свои земли развозят. Нет, это ж надо! — Дед всплеснул руками. — Бояр своих завожу! Обос… Кхе! Обалдеть можно!
— Погоди радоваться, деда. Самое сложное впереди. Помнишь, с чего разговор начинался?
— Не мудрено и забыть! Такого наслушался. Мозгам впору, как простокваше свернуться! Лавруха, ты как, не очумел еще от книжной премудрости?
— Да нет, ничего, батюшка, даже интересно.
— Увы мне, убогому, да увечному! Из одного премудрость, как понос хлещет, другому хоть бревном по башке бей, даже не почешется, один я сирый да ветхий от скудоумия в тоску впадаю.
— Ты бы на пиво не налегал, батюшка, — попытался урезонить отца Лавр — разговор-то серьезный.
— Учить меня будешь, сопляк? Да я только этим и спасаюсь, а то бы давно от ваших разговоров в уме повредился! Вещай далее, Михайла, мне теперь уже ничего не страшно! Все одно пропадать!
— Деда, налей пивка.
— Мал еще!
— А с татями резаться — не мал? — Мишка попробовал набычиться, как недавно дед. — А десятком командовать и людей терять — не мал? Ты сам-то вспомни, как первого своего подчиненного потерял, легко было?
— Кхе. Первого… не было у меня первого, Михайла. В первом же бою, как десятником стал, троих потерял. Двоих сразу, а третий еще почти всю ночь жил. Так всю ночь с ним и просидел. Тоже Андреем звали. А потом матерям их… Не знаешь ты еще этого, Меркуха-то сиротой был. Давайте помянем, что ли. Налей ему Лавруха.
