– Осадные орудия, – сказал старший мужчина, поглаживая свою седую бороду.
Фессан кивнул.
– Читаешь мои мысли, Дориан. Гаст фыркнул:
– Я не понимаю.
– Передовой отряд, – пояснил Фессан. – Они здесь уже два дня валят деревья и строят требушеты. Мы переделаем их и используем, чтобы преодолеть пропасть.
Элоди нетерпеливо прислушивалась к разговору.
– Требушеты? – шепнула она Самьялу. – Что это такое?
– Гигантские катапульты, – ответил Самьял. – Простые орудия из стволов деревьев и канатов. Они будут метать камни в городскую стену. Я видел много таких во времена Войны крови.
– Метать камни? Как это поможет нам построить мост?
Самьял покачал головой.
– Этого я не знаю.
Спор между Фессаном и его помощниками все больше разгорался.
– Даже если это сработает, пройдет много дней, прежде чем мы пересечем пропасть, – сказал Гаст, вторя сомнениям Элоди. – А ты по-прежнему говоришь, что хочешь застать их врасплох?
– Много времени это не займет, – настаивал Фессан.
– Предположим, мы сумеем преодолеть пропасть, но что случится, когда мы окажемся на другой стороне? – спросил Тимон.
– Это здание разрушено не по людской воле, – сказал Гаст. – В этом городе зло, попомните мои слова.
Дориан снова погладил бороду.
– Я за то, чтобы действовать прямо сейчас. Но, прежде чем мы двинемся вперед, надо провести разведку, – сказал он.
– И сколько это займет времени? – поинтересовался Гаст.
Элоди больше не могла сдерживаться.
– Дориан прав! – заявила она. Все с удивлением повернулись к ней. – Мы просто теряем время. Мой брат в этом городе, помните? Не важно, какое там зло, – брата мы должны найти. А если будем стоять и спорить целый день, станет слишком поздно.
Глаза Фессана заблестели.
– Наконец-то голос разума, – сказал он. – Спасибо, принцесса Элоди. Как вы предлагаете действовать дальше?
Все четверо смотрели на нее с надеждой. Могли ли эти опытные солдаты на самом деле ждать ее совета? И было ли это подходящее время, чтобы рассказать им о призрачной армии, расположившейся рядом с «Трезубцем»?
«Куда бы вы не вели, мы последуем за вами», – сказал Самьял. Но что, если она пообещает «Трезубцу» союзников, а потом окажется, что призраки не могут сражаться в этом бою? Потеряет ли она поддержку своего войска? В конце концов, ее могут объявить сумасшедшей, недостойной того, чтобы за нее сражаться. Элоди жалела, что не рассказала Тарлану о призраках и не спросила у него совета.
Хотя, кажется, у Элоди созрел кое-какой план – и неважно, будут там участвовать призраки или нет.
– Пусть из леса прикатят осадные орудия, – сказала она. – Пока их приводят в порядок, пошлите разведчиков. К тому времени, как орудия будут готовы, мы разузнаем все, что нужно.
Самьял улыбнулся ей. На Фессана ее слова произвели большое впечатление.
– Разумная стратегия, принцесса, – сказал он. Элоди почувствовала, как ее щеки зарделись. Она представила себе, как удивилась бы Пейлни. Может, Элоди так и не научилась как следует орудовать мечом, но все же в бою от нее был толк. Она посмотрела на пропасть и нахмурилась.
– Вот только не знаю, как разведчики переберутся на другую сторону.
– Они полетят!
Голос прилетел одновременно с порывом ветра – это Тарлан провел торрода над группой солдат «Трезубца». Дискус встал на дыбы; Элоди крепко натянула поводья, а ее волосы резко взметнулись вслед Тите.
Внутри у Элоди все сжалось, словно затянулся тугой узел. До сих пор не верилось, что ее брат спустился с неба и ворвался в ее жизнь. Мысль о том, что она может снова его потерять буквально через несколько дней, была невыносимой.
– Нет! – крикнула она брату. – Это слишком опасно.
– Я из Яласти, – отозвался Тарлан. – Я привык к опасности, Элоди.
Он указал на Идиллиам.
– Кроме того, мы должны вытащить оттуда Гальфа.
Она понимала, что означает непреклонное лицо Тарлана с решительно сжатыми губами. В конце концов, точно такое же выражение она много раз видела в зеркале. Он знал, что делал.
– Тогда будь осторожен!
– Не беспокойся, – сказал ей Тарлан. – Я вернусь. Обещаю.
С гиканьем он потянул за перья на шее торрода. Гигантская птица поднялась вертикально, и поток воздуха из-под ее крыльев чуть не выбил Элоди из седла. Остальные два торрода последовали за ними через пропасть в тесном строю. Тигрон и волк, появившиеся из соседней чащи, подбежали к краю обрыва и, навострив уши, следили за тем, как они удаляются.
Элоди видела, как уменьшаются силуэты трех птиц. На фоне громады Идиллиама торроды выглядели как мошки.
– Надеюсь, он знает, что делает, – прошептала она.
– Они вернутся.
К ней прикоснулась чья-то рука. Холодная как лед; пожатие сильное и уверенное. Рука принадлежала Самьялу.
Элоди охнула. Она сжала пальцами гладкую холодную кожу мальчика.
– Вот почему ты отдергивал руку, – сказала она медленно. – Чтобы я не могла догадаться, что ты…
– …мертвый, – закончил Самьял. Он улыбнулся: – Живые люди ненавидят такой холод. Вы бы сбежали.
Элоди улыбнулась в ответ.
– Ты прав. Но теперь я хочу остаться. Голос Фессана перекрыл шум в шеренгах.
– Решено! – заявил он. – Мы восстановим Идиллиамский мост и пройдем по нему, чтобы встретиться с врагом. Так велит наша королева!
Установилась тишина. Все повернулись к Элоди. Освободив руку из ладони Самьяла, она двинула коня вперед и встала бок о бок с Фессаном. Она окинула взглядом море лиц, живых и мертвых, – все они смотрели на нее. Девочка повернулась лицом к Идиллиаму, где ее брат Тарлан и его верные торроды уже превратились в пылинки на фоне будущего поля сражения. Над ними возвышались непокоренные высоты замка Тор. Где-то там был Гальф.
Она почувствовала, что все эти последние несколько недель были нужны, чтобы привести ее сюда – в это самое место, в это самое время. «Не знаю, случайность это или неизбежность, – подумала она. – Но я здесь».
– Я считаю, что Фессан прав, – сказала она. – Разве мы проделали долгий путь только затем, чтобы повернуть назад и снова окопаться в лесу?
– Нет! – заревели окружавшие ее солдаты.
– Тогда мы атакуем. Мы исправим то, что было разрушено. И мы возьмем то, что принадлежит нам. Мы атакуем, «Трезубец». Мы атакуем!
Ее слова, словно искры, воспламенили войско «Трезубца». Колонна, которая до этого момента отдыхала, растянувшись в беспорядке до самого леса, пришла в движение. Послышались выкрики, с лязганьем обнажились мечи.
Элоди била дрожь. Она отвела Дискуса с дороги, пока упряжка лошадей тянула из-под полога деревьев шесть огромных орудий. Требушеты. Они выглядели как громадные звери, что припали к земле и готовы были прыгнуть на свою жертву. Они были установлены на полозья – видимо, на то, чтобы сделать колеса, времени не хватило, – и лошади были в мыле, хотя еще не дошли до моста.
Фессан приказал солдатам «Трезубца» построиться в шеренгу за требушетами. Мост был достаточно широк, чтобы они могли встать плечом к плечу, и по обеим сторонам еще оставалось достаточно места. Это порадовало Элоди: у Идиллиамского моста не было парапета, и тот, кто стоял близко к краю, неминуемо рисковал угодить в пропасть.
А переход по мосту был очень длинным.
Элоди не могла поверить, что все происходит на самом деле: она была готова повести свою армию в бой. Не прошло и месяца с тех пор, как она, избалованная девчонка, беззаботно жила в замке Вайсеринов. Тогда она мало что знала о суровом мире за его пределами, наивно веря, что корону ей вручат просто так.
Столько же всего произошло!
Впереди едва видимыми пылинками на фоне серых стен Идиллиама летели торроды с Тарланом. За городской стеной ждал их Гальф.
Рядом с ней, в воздухе, словно стоя на невидимом мосту, выстроились рыцари призрачной армии. И Самьял среди них.
«Именно здесь мне и предназначено быть», – подумала она.
Элоди выпрямила спину и подняла голову.
Прозвучал горн. Она пришпорила Дискуса, и войско отправилось вперед. «Трезубец» двинулся в бой.
Глава 27
С тяжелым треском остатки стен усыпальницы обвалились. Черепица на крыше с грохотом раскололась на мелкие кусочки, словно ее побил гигантский град. Новая волна пыли выплеснулась на кричащую толпу. Гальф отвернулся, прикрывая глаза и пытаясь отряхнуться.
Оглянувшись, он увидел, как Брутан, восставший из мертвых король, спускается по склону, усеянному обломками.
Он с трудом верил своим глазам. Как это чудовище могло быть его отцом?
Брутан двигался медленно и судорожно. С каждым шагом он рассматривал свои колеблющиеся ноги, как будто видел их в первый раз. Он вытянул руки и согнул пальцы, обглоданные до костей, будто испытывая их силу. Лохмотья одежды по виду были неотличимы от его изодранной плоти.
