— Господин Ирон, если вас не затруднит…
Камил оторвался от работы, взял в руки лист, принесённый Найтом.
— Хм. Заявление о добровольном увольнении?
— Так точно, господин.
— Хм… — Камил встал, сдвинул очки на переносицу и помассировал уставшие глаза. Просмотрел бумаги, медленно обходя стол и неподвижного киборга перед ним.
— Вот как. Значит, в Нидрэд подаётесь? Смело, смело. Вы уверены, что вас там ждут?
— Так точно. Я уже отправил резюме через Сеть. Документы рассмотрели и сообщили о гарантии приёма на работу в качестве ликвидатора при головной башне Мастера Шакса, — отчеканил Найт.
— Надо же! — усмехнулся Камил. — Вообще-то, я как новый хозяин города имею полное право не отпустить ценного работника, который не удосужился даже предупредить о своём добровольном увольнении. Или не выдать вам индивидуальную формулу инъекций, и вам придётся подсесть на Топливо.
Его лицо и голос вдруг смягчились.
— Но в благодарность за то, что ты сделал для меня, вытащив из той клоаки, я даю тебе возможность следовать своим путём.
Он положил руку на плечо Найта, чуть смутившись от необыкновенной твёрдости его мускулов, по-дружески похлопал и улыбнулся. Затем дотянулся до магнитной печати на столе и поставил подпись под заявлением.
— Я изучу заявление позже. Наверняка у тебя имеется веская причина менять место работы.
После короткой паузы он произнёс доверительным тоном:
— Отец знает?
— Так точно, господин.
От Камила не скрылось то, как подпрыгнул кадык Найта над воротником-стойкой чёрной безрукавки. Поставив печать на заявлении, Камил протянул документ киборгу и пожал ему руку.
— Удачи. Брат.
Не выдержав, он обнял Найта и с чувством похлопал его по спине. Найт ответил тем же. Посмотрев несколько мгновений друг другу в глаза, братья расстались.
За дверями кабинета Найта дожидался Андрий. За пролетевшие полгода он удалил силиконовые имплантаты из груди и бёдер, пролечился курсом гормонотерапии и даже слегка поправил лицо, и теперь это был молодой мужчина с фигурой силового гимнаста, красивый странной, античной красотой. Он всё так же одевался в тёмно-красное. В руках Андрий держал букет белоснежных лилий.
— Ну, как прошло? — спросил он в волнении, передавая цветы.
— Всё хорошо, — кивнул Найт. — Пойдём.
Двое молодых мужчин в молчании покинули особняк и отправились вглубь сада, где за кованой оградой располагались каменные ниши для урн с прахом. Женщин, принадлежавших семье Иронов, хоронили отдельно, в нише, имитирующей разрушенный старинный фонтан. Урны из тёмно-синего непрозрачного стекла опоясывали небольшую колонну в центре чаши. На каждой поблескивали начищенные таблички с именами и датами. К бортикам «фонтана» присохли остатки цветов. Найт смахнул прах и положил вместо него ворох свежих лилий. Потом погладил кончиками пальцев табличку с именем матери. Судя по дате, Лилия умерла через полгода после того, как генерал Шибта увёз Найта в Академию. Наверняка её убила тоска.
Найт украдкой смахнул слезинку. Благо новые визоры не портились от органических солей и влаги. Андрий стоял чуть поодаль, деликатно «не замечая» проявления слабости у киборга.
Развернувшись спиной к «фонтану», Найт стремительно прошагал прочь, Андрий заторопился следом, бегло поправив букет.
На пороге казармы Найт повернулся к брату и проговорил:
— Не провожай меня, пожалуйста. Мне так будет легче.
Андрий опустил голову, закусив губу. Найт погладил его по щеке, убрал за ухо чёрную блестящую прядь. Потом ласково поцеловал брата в лоб. Андрий кинулся к нему на шею и со слезами расцеловал всё его лицо.
— Я люблю тебя, всегда буду любить. Может быть, не как женщина. Но разве есть разница, кто и как тебя любит?
Найт положил пальцы на мягкие губы Андрия, заставляя замолчать. Тот весь подался навстречу, ожидая поцелуя. Но Найт не поцеловал. Развернулся и ушёл.
* * *
Прежде чем покинуть Броксу, как он считал, навсегда, Найт навестил господин Миккейна.
Лицо учителя чуть осунулось от возраста. На висках появилось больше седины. Но ямочки в уголках губ были всё те же, и глаза смотрели всё так же тепло.
Киборг и историк болтали почти до вечера, но Найт решил, что злоупотреблять гостеприимством не стоит, и засобирался в дорогу.
— Куда же ты поедешь на ночь глядя? — господин Миккейн поднялся из кресла следом за Найтом. — Переночуй сегодня, как обычно, в комнате моего сына. А завтра с утра начнёшь новую жизнь.
Найт вдруг почувствовал невесомый укол под левую лопатку. Он очень хотел остаться, и не на ночь, а навсегда. И почему-то стало жаль, что отцом господина Миккейна называет какой-то другой мальчик. Точнее, уже юноша. Как летит время.
Последняя ночь в Броксе запомнилась Найту чудесным сном. Только о чём был этот сон, он не смог вспомнить после пробуждения. Важно было само ощущение волшебства, парения, чуда, а не смысл мелькающих картинок.
Господин Миккейн настоял на том, чтобы Найт хотя бы выпил с ним кофе. Затем пошёл проводить. На пороге молодого киборга догнала Мона и вручила пластиковый контейнер с какими-то аппетитными на вид пухлыми конвертиками из теста. «Пирожки!» — вспомнил Найт название этого старинного кушанья. Растроганно улыбнулся и поблагодарил.
— На здоровье, маленький, — сказала Мона, привстала на цыпочки и поцеловала Найта в подставленную щёку.
Господин Миккейн обнял бывшего ученика на прощание и пожелал удачи. Найт ощутил, что это пожелание абсолютно искренне.
* * *
В соседний город он отправился на своём байке, как поступали многие молодые киборги. Конечно, на монопоезде гораздо быстрее, но парень хотел насладиться прекрасным видом полудикой природы, которую человек наконец-то оставил в покое, лишь иногда прокладывая ровные, как зеркало, трассы по равнинам и холмам.
Дорога пролегала по побережью Байкала, который в это время года всё ещё дышал прохладой, лениво переворачиваясь с боку на бок в своём ложе, глубочайшем в мире. Казалось, озеро следит за крошечной песчинкой — байком, несущимся мимо него.
Найт ощущал радость и свободу, словно он отработал какую-то повинность, и родной город отпускал его. С таким трудом приобретённая семья и любовь отца показались чем-то смешным, мелким, ненужным. Да и любовь ли это? И как можно понять и простить отношение к смерти Лилии?
Найт решил, что из Броксы его, вероятно, гнало ещё и чувство вины. Он ведь в какой-то степени сам убил свою мать. Его просто не было рядом, когда она звала его своим надорванным сердцем. Его просто не было рядом…
Если верить забавной примете — какого размера твой кулак, такого размера твоё сердце, то у Найта оно просто огромное. В этом сердце достаточно места всем: и братьям, и отцу, и маме. И они все останутся в нём, неважно, как далеко будет находиться Найт.
Молодой киборг улыбался своим мыслям, подгазовывая и летя по гладкому чёрному шоссе на юг, навстречу новой жизни.
Глава 28
Нидрэд — один из крупнейших городов Империи, раскинувшийся к западу от великого озера. Как и прочие мегаполисы подобного масштаба, он был обнесён стеной с несколькими бронированными и тщательно охраняемыми шлюзами. Величественную громаду было видно издалека в желтоватой степной дымке. Впрочем, Нидрэд не мог соперничать со столицей, чьи шпили виднелись даже отсюда, за много километров.
Все документы Найта были в идеальном порядке, потому на пропускном пункте его долго не задержали.
И вот мегаполис гостеприимно распахнул провинциалу Найту свои объятия.
Гости города или его вернувшиеся домой жители проследовали по широким коридорам на площадки исполинских лифтов, разделённых на отсеки для транспорта различных габаритов и для пеших людей. Найт некоторое время поднимался в одном лифте с небольшой группой равнинных байкеров. Один его даже узнал. По правилам пришлось выпить «за встречу» на одном из нижних уровней мегаполиса, улизнуть получилось только через пару часов, когда байкеры постепенно забыли о причине пирушки. Найт вселился в забронированный по Сети ещё из Броксы номер небольшого отеля уже под вечер.
Путешествие в Нидрэд длилось в общей сложности почти полтора суток с остановкой на ночь в придорожном мотеле, в котором не работал душ, и в котором не удалось выспаться из-за ора пьяных байкеров за одной стенкой и скрипа кровати за другой.
Здесь было получше и потише. Молодой киборг тщательно вымылся, потратив добрые полчаса на борьбу с гривой, поужинал последним пирожком Моны и сразу же отправился спать. Радостное возбуждение и волнение заставили ворочаться с боку на бок до середины ночи. Найт старался совладать с чувствами. Чего волноваться? Его уже приняли, не нужно будет даже проходить собеседование и стандартный тест на проверку боевых навыков.
