отряды с огромными щитами. Они начали устанавливать их на краю рва, в местах, где планировали насыпать будущие переходы. Оставив первую когорту каждого легиона готовой отразить любую контратаку врага, остальные воины выстроились в живую цепь от куч заранее заготовленных камней до защитных щитов у рва. Четыре десятка тонких ручейков потекли к местам переходов, с каждым мгновением увеличивая завал на дне глубокого рва. Методичность, слаженность и неотвратимость — вот три составляющие первого психического удара по защитникам города. Военная машина империи в действии и правда произвела впечатление: горожане в полной тишине с каким-то мистическим ужасом наблюдали, как, казалось бы, непреодолимое препятствие таяло на их глазах с каждым мгновением.
Наконец осажденные очнулись, и со стен полетели стрелы и камни баллист, но стрелы большей частью вязли в щитах, а точность метательных машин оставляла желать лучшего.
Иоанн впервые участвовал в штурме, и работа легионов поначалу произвела на него не меньшее впечатление, чем на защитников города, но, в отличие от них, он не видел результата и скоро заскучал. Время тянулось медленно. Происходящее на поле практически не менялось: по цепочкам легионеров, как по живой реке всё так же безостановочно текли камни. Лучники на стенах, видя безрезультатность стрельбы, перестали впустую тратить стрелы, и только с грохотом падающие камни баллист вносили диссонанс в томительную скуку ожидания.
В размеренной работе легионов прошло несколько часов, солнце добралось практически до своей высшей точки и палило немилосердно. Иоанн устал стоять, вертеть головой и скучать. Постепенно в его голову стали забираться мысли, что хорошо было бы отлучиться ненадолго. Все равно он тут никому не нужен, а вот позавтракать толком времени не было.
Насладиться жалостью к самому себе Иоанну не позволил скрипучий голос Навруса:
— Цезарь, будьте любезны, подойдите.
Иоанн сделал несколько шагов к командующему, и Фесалиец поманил его пальцем, заставив нагнуться к самым губам.
— Цезарь, не в службу, а в дружбу, скатайтесь в первый легион к Вару.
Иоанн настолько оторопел от самой формы обращения, что даже не уловил суть просьбы. Все, на что он сподобился, был дурацкий вопрос:
— Зачем?
— Ну, поболтаете там о том о сем — мне ли, старику, знать, о чем сейчас разговаривает молодежь.
В полном непонимании цезарь продолжил по инерции отпираться:
— Я с Серторием не знаком, о чем мне с ним болтать?
Несмотря на елейную улыбку, в голосе Навруса зазвучали стальные нотки:
— Не упорствуйте, право слово, езжайте! Поболтаете, а между делом, скажите ему, что четвертый легион уже заканчивает завал рва и с минуты на минуту пойдет на штурм.
На лице Иоанна появилось недоумение.
— Но… Мой господин! Четвертый же ни о чем таком не докладывал.
Стратилат внимательно посмотрел прямо в глаза цезарю:
— Вы меня удивляете, Иоанн. Вроде бы смышленый молодой человек, а иногда такую чушь несете. Вы что, хотите торчать тут до вечера? Посмотрите: еще немного, и эти доходяги заснут в шеренгах. Пусть Серторий взбодрит своих дикарей, да и сам проснется заодно!
Вскочив в седло, Иоанн бросил последний взгляд в сторону ставки. Наврус все также сидел на своем походном стуле и как ни в чем не бывало продолжал наблюдать за легионами.
— Нет, ну каков, а! — цезарь не мог понять, восхищается ли он Фесалийцем или порицает его методы.
Ворвавшись на полном скаку в лагерь Сертория, Иоанн осадил коня и, бросив поводья стременному, направился к застывшему в ожидании легату.
Серторий удивленно поднялся с лавки, на которой сидел, вытянув затекшие ноги:
— Чем обязан такой чести?
Пока ехал, Иоанн все же решил придерживаться линии, выбранной Наврусом:
— Если не прогоните, то я хотел бы увидеть штурм с самой первой линии.
— Ради бога, цезарь, мне не жалко. Только передо мной не стойте. — Легат плюхнулся обратно на лавку и довольный заржал. Церемониться с третьесортной родней базилевса он явно не собирался. Взяв с походного столика свой кубок с вином, Вар сделал слуге знак наполнить еще один.
— Промочите горло, цезарь! — Развалившись, он махнул рукой в сторону цепочек легионеров. — Эта канитель еще не скоро закончится.
Иоанн сделал удивленное лицо:
— Думаете, еще долго?
В ответ легат лишь злобно ощерился:
— Варвары, забери их Ариан! Им бы только вино жрать, да императорское серебро загребать, а как поработать нормально, так их нет! Посмотрите на них — ведь еле шевелятся!
Цезарь покорно посмотрел, для чего-то покачал головой и, наклонившись к Серторию, прошептал:
— Это то и странно, господин легат, ведь четвертый-то легион уже закончил завал рва и вот-вот пойдет в атаку.
Новость задела Сертория за живое:
— Что за чушь! Четвертый? Да этого быть не может!
— Поверьте, я только что из ставки стратилата. Базилевс передал свое удивление и неудовольствие Наврусу. Так и спросил, какой же легион у нас первый?
«Не перебарщиваю ли я? — засомневался Иоанн, увидев напрягшееся лицо легата. — Хотя какого черта — пусть Фесалиец сам разбирается. Я всего лишь выполняю поручение».
Вар вскочил и нервно заходил туда-сюда. Затем вдруг остановился и гаркнул:
— Коня!
Вскочив в седло, легат вздыбил жеребца и понесся к цепочкам своих воинов. Иоанн не успел поставить кубок на стол, как тот уже мчался мимо третьей когорты, и ветер доносил обрывки его воспитательной речи:
— …мать! …дети! …запорю!
Цезарь отметил, как встрепенулись легионеры и скорость движения камней резко возросла. Он не смог сдержать своего отношения и выдал его вслух:
— Не очень понятно, но сразу видно, что эффективно.
Иоанн все еще смотрел, как Серторий Вар несется по полю, когда вдруг его внимание привлек совершенно новый звук. Цезарь поднял голову, стараясь определить, что это и откуда. Раньше со стороны города вылетали крупные одиночные булыганы, и к их гулу все уже привыкли, а теперь же над стеной взвилось маленькое густое облако небольших камней, напоминающее рой пчел. По мере приближения оно разрасталось, превращаясь в грозную, смертоносную тучу. Гул нарастал. Иоанн всмотрелся в приближающейся каменный рой и не поверил собственным глазам. Все, что успел, — повторить недавние слова легата:
— Этого не может быть!
Взметнув огромный столб пыли, заряд ударил прямо в то место, где только-что гарцевал на коне Серторий, и на глазах у сотен бойцов в один миг размазал по земле командующего и стоящих рядом воинов. Едва успела осесть пыль, как донеслись жуткие вопли — изувеченные люди отчаянно молили о помощи. Легионеры, побросав работу, в изумлении уставились на изорванные тела своих друзей, кое-кто даже начал потихонечку отходить назад, надеясь выйти из зоны обстрела.
Одно эффектное попадание за много часов в корне изменило ситуацию. На стенах
