В 1740–1741 гг. Россия и Османская империя обменялись чрезвычайными посольствами. Российским послом в Стамбуле был назначен генерал-аншеф А. И. Румянцев – видный дипломат и военный деятель петровского времени. Он уже бывал в Османской империи в качестве участника переговоров 1711–1712 гг. и чрезвычайного посла при ратификации русско-турецкого договора 1724 г. Посольству А. И. Румянцева впервые султаном был предоставлен статус «великого европейского посольства».
20 мая посольство двинулось в далекий путь через Москву и Киев. В октябре на границе между Россией и Османской империей оно встретилось с чрезвычайным турецким посольством, следовавшим в Петербург. В конце 1740 г. русское посольство прибыло в селение Ешилькей (Сан-Стефано), находившееся недалеко от султанской столицы. Но только 26 марта состоялся его торжественный въезд в Стамбул. Причин такой задержки было несколько. Возник длительный спор с турками относительно средств, выделяемых на содержание посольства. Порта намеревалась предоставить сумму, которая была меньше той, что получило австрийское посольство. А. И. Румянцев настаивал на том, чтобы ему было выделено столько же, сколько положили австрийцам. Кроме того, он требовал, чтобы при въезде посольства в столицу во главе торжественной процессии шел чауш-баши – заместитель великого везира. Между тем, принимая австрийского посла, Порта определила чауш-баши место в стороне от него, а затем и сзади. Задержку вызвало и появление в Стамбуле случаев заболевания чумой. Зато в день торжественного въезда А. И. Румянцева в столицу султана аккредитованные здесь европейские дипломаты глазам своим не верили, видя чауш-баши в процессии в 20 шагах впереди российского посла. Эта уступка Порты свидетельствовала о ее желании наладить русско-турецкие отношения.
31 марта 1741 г. российский посол был благожелательно принят султаном, а затем начались переговоры. Они завершились подписанием 27 августа 1741 г. конвенции, ставшей завершающим документом русско-турецкого урегулирования, начатого в Белграде в 1739 г. На церемонии присутствовали великий везир и другие высшие сановники, члены посольства. Завершилась церемония обменом подарками и торжественным ужином. Для ее участников состоялось и театральное представление. Через два месяца посольство А. И. Румянцева отбыло на родину.
Турецкое чрезвычайное посольство тоже медленно двигалось к столице Российской империи. Вступив в пределы России в середине октября 1740 г., турецкий посол Мехмед Эмин-паша со свитой в 300 человек явно не спешил, дотошно обсуждая с русскими представителями, сопровождавшими посольство, детали аудиенции у матери юного Ивана VI, Анны Леопольдовны. Зиму посольство провело в Москве. Лишь 10 июля 1741 г. Мехмед Эмин-паша совершил торжественный въезд в Петербург. Вдоль всего пути следования посольства от Александро-Невской лавры до самого дома, отведенного послу, шпалерами стояли три полка гвардии и пять армейских полков. Солдаты приветствовали турецкого посла, отдавая ему «честь ружьем с музыкой и барабанным боем». 12 июля посол вручил свои верительные грамоты Анне Леопольдовне.
Во время русско-турецких переговоров началась новая русско-шведская война. В этой ситуации французский посол в Петербурге маркиз Шетарди пытался настроить Мехмеда Эмина на затяжку переговоров с Россией, но это ему не удалось. Подписание русско-турецкой конвенции в Стамбуле, а также стремление Порты к миру в условиях осложнившихся отношений Османской империи с Ираном позволили благоприятно завершить пребывание турецкого чрезвычайного посольства в Петербурге. В результате переговоров 1740–1741 гг. Россия добилась, в частности, удовлетворения своего давнего требования о том, чтобы российский государь именовался во всех турецких официальных бумагах императором.
После завершения миссии А. И. Румянцева постоянным российским дипломатическим резидентом при Высокой Порте с 1742 г. стал А. А. Вешняков. В июле 1745 г. он умер от тяжелой болезни и был похоронен в Терапии, предместье Стамбула, где находилась летняя резиденция российских послов. Его сменил А. И. Неплюев, сын известного дипломата И. И. Неплюева, занявшего пост российского резидента в султанской столице еще в 1721 г. Именно тогда впервые побывал в Стамбуле девятилетний Адриан Неплюев, которому суждено было четверть века спустя продолжить в Стамбуле дело отца. А. И. Неплюев занимал пост российского резидента до своей преждевременной кончины в 1750 г.
В период деятельности А. А. Вешнякова и А. И. Неплюева в составе постоянной русской миссии работали знающие свое дело дипломаты и переводчики. Работники миссии тесно общались с представителями различных ведомств Порты, активно противодействовали антирусским интригам Франции и Швеции в Стамбуле. Много внимания уделялось изучению молодыми сотрудниками миссии турецкого разговорного языка. Архивные документы, дошедшие до наших дней, свидетельствуют о том, что российские резиденты и их помощники основательно знали положение дел в Османской империи, хорошо ориентировались в сложной борьбе европейских держав за преобладающее влияние на султана и Порту. В апреле 1747 г., в период резидентства А. И. Неплюева, была подписана русско-турецкая конвенция, подтверждавшая положения соглашения от 27 августа 1741 г. Этот документ, который А. И. Неплюев разрабатывал и согласовывал с Портой с осени 1746 г., сыграл важную роль в сохранении мира между Османской империей и Россией во все более усложнявшейся международной обстановке (русско-шведская война и второй этап войны за австрийское наследство). Деятельность русской дипломатии в середине XVIII в. была в целом направлена на обеспечение мира с Османской империей. В немалой степени именно ее усилиями мирные отношения не нарушались более четверти столетия. Ухудшение русско-турецких отношений наступило в начале 60-х годов XVIII в. Объяснялось это несколькими причинами. Россия продолжала ощущать постоянную угрозу нападения отрядов крымских и ногайских татар, находившихся в зависимости от османского султана. Их разорительные набеги опустошали южные области России. Другой причиной роста напряженности в русско-турецких отношениях была проблема плавания русских судов в Черном море и их выхода через черноморские проливы в Средиземное море. Черноморская проблема особенно обострилась в связи с быстрым экономическим развитием России в первой половине XVIII в. Запрет на плавание русских судов в Черном море, наложенный Прутским договором 1711 г., все больше препятствовал развитию экономики Российского государства. Наконец, ухудшению русско-турецких отношений немало способствовало то обстоятельство, что многие подвластные султану народы Балкан и Кавказа все чаще обращали свои взоры к России, видя в ней своего избавителя от османского владычества. С просьбой о помощи в борьбе за освобождение от власти султана к царскому правительству обращались в ту пору грузины, черногорцы, сербы. Греки в 1765 г. даже заверяли императрицу Екатерину II в том, что в случае русско-турецкого вооруженного конфликта русскую армию поддержит 50-тысячное греческое войско.
Все это постепенно накаляло обстановку. Российское правительство старалось отдалить неизбежное военное столкновение с Османской империей. Талантливый русский дипломат А. М. Обресков, в течение почти 20 лет занимавший пост российского резидента в Стамбуле, немало потрудился для сохранения мира в русско-турецких отношениях, которые с середины 60-х годов настойчиво стремилась свернуть на путь военного конфликта пользовавшаяся значительным влиянием при дворе султана группировка сторонников войны с Россией.
В этой обстановке любой повод мог привести к войне. Таким поводом стал происшедший летом 1768 г. незначительный пограничный инцидент. Один из русских военных отрядов преследовал группу конфедератов – сторонников антирусской партии в Польше. В пылу погони отряд пересек русско-турецкую границу, ибо конфедераты стремились укрыться во владениях султана, и разорил земли во владениях крымского хана. И хотя русские военные власти признали недопустимость нарушения границы и наказали командира отряда, Порта потребовала от А. М. Обрескова, чтобы все русские войска были немедленно выведены из Польши. А. М. Обресков, естественно, заявил, что он не уполномочен принимать подобные решения и должен снестись со своим правительством. В ответ на это Порта арестовала резидента и всех 14 сотрудников российской миссии. А. М. Обресков оказался в одном из мрачных казематов Семибашенного замка. В длительном заточении он проявил незаурядное мужество и твердость духа. Весной 1769 г., уже во время начавшейся русско-турецкой войны, он в качестве пленника проделал с турецкой армией путь от Стамбула до Бендер. Затем его посадили в крепость города Димотики, где он полгода находился в крайне тяжелых условиях. Измученный заключением и болезнью, А. М. Обресков был освобожден в мае 1771 г., когда начались русско-турецкие мирные переговоры. Знания и опыт А. М. Обрескова весьма пригодились на переговорах, в которых он участвовал как один из двух российских уполномоченных.
