Они уже выбрались за проволоку, как вдруг Татьяна спросила:
— А где бинокль?
— На ветке забыл, — Гранцов хлопнул себя по лбу. — Склероз проклятый. Подожди, я мигом!
Нехитрая уловка сработала. Он развернулся и побежал обратно. Бинокль действительно висел на ветке, и Гранцов воспользовался им, чтобы еще раз тщательно оглядеть лагерь за ручьем. Затем он подкрался к будке и осмотрел ее. Дощатый пол был посыпан хлоркой. Из стены торчал длинный гвоздь, на который были насажены тонкие тетрадки, предусмотрительно надорванные поперек. Он снял пару тетрадей и успел увидеть, что надорванные страницы исписаны русскими буквами. Это была удача, о которой он даже боялся мечтать.
Найти аэродром в джунглях и выяснить его возможности вполне могли ребята из космической службы. Но именно Вадим Гранцов нужен был для того, чтобы найти вот эту грязную тетрадку.
Конечно, невелика заслуга — выйти в квадрат, вычисленный в Москве парой бледных «биномов», и найти там хоть какой-то русский след. Просто повезло. Может быть, ему повезет еще больше, и эти тетрадки помогут связать в один узел и аэродром, и краденое оружие, и тысячи безвестно пропавших людей, и попытку переворота, и много разных других событий… Вот теперь он мог возвращаться домой. И больше того — теперь он должен был вернуться.
Приближаясь к проволоке, Гранцов перешел на резвый бег, чтобы показать Татьяне, как он торопился. Но ее не оказалось на месте.
Листва под ногами была изрыта и смешана с землей. Компас сверкнул из-под куста своим продавленным стеклышком.
Ему хватило секунды, чтобы вспомнить незаметную тропинку вдоль колючей проволоки. Он не придал ей значения — и теперь был наказан за этот промах. Тропинка означала, что вдоль проволоки ходят. И ходят часто. Кто? А вот сейчас разберемся.
Гранцов, пригнувшись, кинулся вперед, вглядываясь в следы. На несколько мгновений он замер, прикрыв глаза и напряженно прислушиваясь. Снова кинулся, но уже правее, бесшумно скользя между деревьями вдоль реки. Шум водопада становился сильнее и заглушал его шаги, но он отчетливо слышал, как хрустит и чавкает мокрая галька под ногами тех, кто тащил к водопаду тело женщины.
Их было трое. Двое с обритыми головами, в грязно-зеленых балахонах держали Татьяну под руки и волокли ее к обрыву. Третий, тоже обритый, в таком же балахоне, но перехваченном поясом с подсумками, шагал впереди с винтовкой за плечом.
Гранцов обогнал их, и успел изготовиться. Лежа в высокой траве, он повернулся на левый бок, вытянув правую руку с ножом вдоль тела. Они шли прямо на него.
Когда до противника осталось пять шагов, Гранцов легонько свистнул. Бритоголовый с винтовкой остановился, оглядываясь. Вадим приподнялся на локте и метнул нож. С такого расстояния он не промахивался по неподвижной мишени. Раздался характерный хлюпающий звук — клинок вошел в горло между ключицами. Тело с плеском рухнуло в воду.
Один из бритоголовых наклонился над упавшим и подобрал винтовку. Гранцов кинулся к нему, но тот не собирался стрелять. Отбросив трехлинейку на берег, он с неимоверной быстротой развернулся и с треском проломился в кусты.
Третий противник не остановился. Он даже прибавил шагу, подтаскивая Татьяну к обрыву, и не обращая никакого внимания на Гранцова, который бежал за ними.
Он бежал по гальке и видел, что ему не успеть. Существо в балахоне все быстрее тянуло Татьяну за собой, словно собираясь вместе с ней свалиться вниз, на камни, в пену и водовороты.
Вадим успел поднять из-под ног скользкий голыш и метнуть его, когда противник уже стоял на самом краю и подтягивал к себе безвольное тело женщины.
Камень угодил в лицо, и существо вскинуло руки, отступило и провалилось за край водопада.
Татьяна осталась лежать на самом краю, и Гранцов, осторожно ступая по шатким камням, подобрался к ней. Он опустился на четвереньки и ухватился за край ее штанины, чтобы стянуть с опасного края. Тело скользнуло в воду, пена накрыла лицо, и Татьяна ожила. Отплевываясь и откашливаясь, она выдала длинную, но однообразную фразу.
— А ты здорово ругаешься, — сказал Гранцов, когда она сделала паузу, набирая воздух в грудь.
— Твари! — закричала она. — Поганые твари!
— Тихо, тихо, — говорил он, на руках вынося ее из воды. — Все хорошо…
— Ничего хорошего, — сказала она уже спокойнее, и обняла его за шею. — Посмотри, что у меня с головой!
— На голове шишка, — сказал Гранцов после короткого осмотра. — Крови нет. Мозги на месте.
Он бережно опустил ее на сухую траву за кустами, спиной к реке, чтобы она не увидела труп.
— Спасибо. Я сама виновата. Отвлеклась. Ты ушел, а я начала причесываться, как идиотка, — Татьяна, не вставая, стянула с себя мокрую майку и принялась ее выкручивать. — Даже не заметила, как они подкрались. А когда увидела, хотела тебя позвать… Но постеснялась.
«Грудь демонстрировать ты не стесняешься», — хотел сказать Гранцов, но не поддался на провокацию.
— Куда они делись? Ты их прогнал?
— Прогнал, прогнал. Посиди пока, не вставай. Тебе нельзя делать резких движений, — он укрыл ее мокрые плечи своей курткой.
Он подошел к убитому. Надо было вытащить финку из раны, а тело незаметно для Татьяны сбросить в реку. Будем надеяться, что при падении с водопада оно не застрянет на камнях, а поплывет дальше, и там, в реке, такому подарку будут рады зубастые обитатели.
Кровь красным шлейфом вымывалась из-под головы. Гранцов наклонился и ухватился за голые лодыжки поверх стоптанных грубых ботинок. Он шагнул назад, и течение раздуло бесформенный балахон, а потом закатило его кверху, обнажая жилистые ноги и выбритый лобок. Женский лобок.
Глава 20. Прорыв Кирсанова
Чем ближе подъезжал Марат к Сан-Деменцио, тем яснее он понимал, что едет сюда из-за Ромки. Точнее, из-за его предложения. Марат уже был готов согласиться почти на любые условия. Ему хотелось работать на структуру Глобо Торизмо. Чем он рискует? Да ничем! В конце концов, никогда не поздно выйти из дела, если дело перестанет нравиться.
Фирма, в которой он работал, платила ему триста долларов в месяц плюс процент от сделки. На такие деньги можно было существовать одинокому парню, до сих пор живущему вместе с родителями. Его младшие сестры успели выскочить замуж и уже порадовали стариков стайкой внуков. А Марат считал, что не имеет права заводить семью, пока не обзавелся собственным жильем. Вот если бы, работая на Ромку, можно было накопить тысяч двадцать… Все будет зависеть от размеров сделки. И от честности Старицына.
«При чем тут честность?» — подумал Марат. «Эти люди говорят одно, думают другое, а делают — третье. Все будет зависеть только от того, насколько ему выгодно со мной работать. Если я буду приносить ему доход, он будет мне платить. Вопрос цены. Сколько мне потребовать для начала, чтобы не и прогадать, и не отпугнуть? Надо будет с Оксаной посоветоваться. Все-таки она давно его знает. И наверняка в курсе всех местных финансовых хитростей».
Но он почему-то боялся заговорить с ней. После рассвета девушка держалась отчужденно и холодно. Она то дремала на заднем сиденье, то слушала свои наушники и сообщала новости.
Оксана снова подала голос.
— Эвакуация иностранцев закончилась, — сказала она. — Голос Америки сообщает, что идут уличные бои. А российский посол, между прочим, заявил, что ваших граждан в стране уже не осталось. Ни туристов, ни специалистов.
— Значит, не осталось, — согласился Марат.
— А это что такое? Откуда здесь-то патруль? — удивился Василь, и машина остановилась.
Поперек дороги стоял «уазик» без верха и дверей, зато с пулеметом ПК на станке. Заправленная лента поблескивала латунью патронов, ствол с раструбом был направлен на «лендровер». Патрульных было четверо. Лохматые, бородатые, в заношенных спортивных костюмах, они больше походили на провинциальную шпану, чем на военный патруль. Но у одного на поясе болталась открытая кобура с пистолетом, а у другого из-под локтя выглядывал коротенький ствол «узи».
— Эй, ю! Аут! Аут оф зэ кар! Нау![20] — скомандовал один из них.
— Сейчас разберемся, — нахмурился Василь. — Олежек здесь бог и царь. Они еще не знают, что это его тачка. Сейчас, сейчас. Надо ему позвонить.
Он снял с пояса телефон, вытянул антенну и чертыхнулся, поглядев на дисплей:
— Не ловит, холера! Надо за горку переехать, оттуда позвоню, чтоб не было проблем.
— Ты это духам объясни, — сказал Марат.
— А шо такого? Настоящий одессит договорится с любым папуасом, — бодро ответил Василь.
Он отстегнул обивку козырька, извлек бумажный листок с какими-то печатями и выскочил из машины, хлопнув дверью.
— Не высовывайся, — приказал Марат Оксане и тоже вышел.
Увидев его, патрульные переглянулись и заговорили удивленно и недовольно. Кажется, его появление оказалось сюрпризом. Кирсанов понял, что до сих пор тонированные стекла скрывали его. Значит, и Оксану они пока не замечают. Только бы она не вылезла…
