у нее снова появился румянец. Диего каждый день говорил жене, какая она красивая.
— Скоро я буду состоять из одних шрамов, с грустью сказала Фрвда, стоя перед зеркалом и разглядывая Уродливые шрамы на животе и вдоль позвоночника. — А нога — это просто ужас какой-то.
— А ты одевайся поярче, и никто не заметит, — посоветовала Кристина, распахнув гардеробный шкаф Фриды. Кристина теперь старалась бывать в Сан-Анхеле как можно чаще. Снаружи доносился смех Изольды и ее маленького брата: дети играли в саду с Диего.
Настроение у Фриды тут же улучшилось. Шкаф она поставила в гостиной, потому что в спальне не хватало места. Внутри ровными рядами висели разноцветные платья и юбки. А на внутренней стороне дверцы она прикрепила рейку для множества ремней и лент.
— Твой шкаф похож на восточный базар, — пошутила Кристина, поглаживая яркую ткань. Здесь были все цвета радуги, а вдобавок к ним — много золота, серебра и мишуры. Сестра увидела новые ботинки, которые стояли внизу, и пришла в восторг: — Фрида, ты будешь настоящей красавицей! Скажи мне, что ты хочешь надеть?
Они принялись совещаться, пробуя разные комбинации нарядов.
— Вот эта вещь просто великолепна! — воскликнула Кристина, снимая с вешалки блузу.
— Анита купила ее для меня в маленьком городке в Оахаке. Я слегка ее украсила, — пояснила Фрида.
— Слегка? — лукаво прищурилась Кристина, наклонив голову.
Всю ткань покрывали вышитые крестиком цветочные узоры и вставки из ярко-синих и алых атласных лент. Первоначально блузка была короткой, до пояса, но Фрида удлинила ее, чередуя те же атласные ленты. Нижнюю часть она также украсила цветочной вышивкой, а по рукавам пустила желтые оборки.
— Не будь ты художницей, тебе следовало бы открыть ателье мод, — восхитилась Кристина. Она примерила блузку и сокрушенно покачала головой: — Нет, такая одежда подходит только тебе. — Она сняла наряд и протянула сестре, которая тут же надела его. — Я же говорила, ты смотришься в ней божественно.
— К ней пойдет черная юбка в пол. Она висит слева, достанешь?
Кристина аккуратно достала юбку из очень дорогой материи и подала сестре, после чего протянула новые ботинки. Блузка, юбка и обувь идеально смотрелись вместе, что было большой редкостью. В нарядах художницы обычно царила разноголосица цветов и узоров. Надев юбку, Фрида взяла несколько лент и ремней, поочередно прикладывая их к талии.
— Ладно, на сегодня сойдет, — наконец решила она. — Теперь займемся волосами.
Она расплела косы, вынув из прически множество шпилек и гребней и разложив их перед зеркалом в том порядке, в котором собиралась снова использовать.
— Позволь мне, — попросила Кристина и принялась расчесывать длинные, доходящие до пояса, волосы сестры, пока в них не затрещали электрические разряды.
Потом Фрида снова заплела косы, закрутила их наверх и закрепила шпильками, лентами и гребнями, лежавшими перед ней.
— Хм, — произнесла она, глянув в зеркало. Затем взяла одну из белых роз из букета, подаренного Диего вчера вечером, и приколола ее над правым ухом.
Пришел черед украшений. У Фриды их было несчетное множество, особенно колец и ожерелий, которые она надевала сразу по шесть-восемь штук. Одни ей подарили друзья, другие она купила сама или получила от Диего.
— О, какая красота! — воскликнула Кристина, вытащив из груды драгоценностей большой серебряный перстень с тусклым желтым камнем размером с грецкий орех.
— Дарю, — махнула рукой Фрида.
— Нельзя разбазаривать такие вещи!
— Почему бы и нет! Ведь я тоже получила кольцо в подарок. А теперь осчастливлю тебя.
— Спасибо, Фрида. Кстати, ради чего вся эта суета? Куда ты собралась?
— В танцевальный зал на проспекте Инсурхентес. У них там новая группа, которая отлично поет баллады корридо. Мы едем с Исабель, там к нам присоединятся другие люди. Почему бы и тебе не пойти с нами? Будет весело!
Кристина вдруг смутилась и отвела глаза.
— Я бы с радостью, но мне некого оставить с Изольдой и Антонио.
Фрида удивилась, но не стала допытываться.
Уже далеко за полночь Исабель высадила подругу перед домом в Сан-Анхеле. Весь вечер шел дождь, вода еще булькала в канаве у дороги, хотя сейчас ливень уже превратился в легкую морось. Перешагнув через большую лужу, Фрида прошла через ворота за живую изгородь. На отдельных кактусах за последние дни пробились нежные красные цветочки, так что изгородь уже не казалась такой ужасной. «Дождь пойдет растениям на пользу», — обрадовалась Фрида, взглянув на посадки фруктовых деревьев, жакаранд и бугенвиллей. Волосы у нее намокли, но ей было все равно. Взгляд упал на окна студии Диего: там горел свет; возможно, муж еще работал. Фрида решила сделать ему сюрприз. Она поднялась по винтовой лестнице в своем крыле дома и осторожно прошла по мосту, соединяющему крыши. Из-за дождя было довольно скользко. Мыслями Фрида все еще оставалась в прошедшем вечере. В танцевальный зал наведался Альфаро Сикейрос, и ей хотелось рассказать об этом Диего.
Дверь, как обычно, была не заперта. В конце концов, в этот коридор нельзя было попасть, не пройдя сначала через крыло Фриды. Она пересекла кабинет Диего и остановилась в галерее, откуда просматривалась двухуровневая студия, вход в которую находился этажом ниже. Горел камин, потому что вечер выдался прохладным; пламя трещало и отбрасывало дрожащие отблески на стены. В мастерской Диего царил привычный беспорядок. По стенам висели картины, повсюду стояли разложенные мольберты, валялись книги и эскизы, кисти и множество фигурок из его коллекции древностей. Стулья и оттоманка были завалены бумагами. До Фриды донесся какой-то слабый звук, похожий на тихий хлопок. Потом ей показалось, что она услышала стон. Она сделала шаг в сторону, чтобы заглянуть за пилястру. Снаружи снова забарабанил дождь. Фрида взглянула в окно, выходившее на улицу, и увидела, как гнутся на ветру ветви старого кедра.
— Диего? — тихо позвала она, но он не ответил.
Она спустилась на три ступеньки по лестнице и замерла. Внизу, на полу перед камином, лежала Кристина. Фриде была видна только верхняя часть тела, потому что остальное загораживал мольберт. Глаза сестры были полузакрыты. Фрида сразу узнала это выражение: она видела его на картине в Национальном дворце.
«Диего рисует ее, — сказала себе Фрида. — Сестра здесь, потому что Диего ее рисует». Но она тут же отбросила эту мысль: в комнате было слишком темно, чтобы рисовать. Ее разум отказывался принимать то, что уже знало сердце. Она сделала еще несколько шагов вниз по лестнице и теперь смогла разглядеть сестру целиком. На ней лежал Диего. Оба были без одежды. Задница Диего двигалась вверх-вниз, слышались ритмичные шлепки тел.
Фрида зажала рукой рот. Но охватившее ее отчаяние было
