Больше голландцы не пытались атаковать ни верфь, ни корабли, успевшие отойти выше к мосту. Рюйтер понимал, что час от часу сила английской обороны вскоре начнет расти и тогда настоящая победа вполне может стать будущим поражением.
– Мы итак сделали здесь достаточно, чтобы нас запомнили надолго! – сказал он, хотевшему было идти выше по реке де Витту. – Теперь пора думать, как выбраться из этого осиного гнезда!
Самое унизительное лейтенант-адмирал приберег англичанам напоследок. По его приказу голландцы не стали жечь флагман британского флота «Роял Чарлз», а, наоборот, потушив, было, начавшиеся на нем пожары, перевезли необходимое количество матросов. Внезапно англичане увидели, как их любимец внезапно стал крениться. Поначалу никто ничего не понял, но вскоре все стало ясно. Голландцы перетащили пушки и весь подвижный груз на один борт, чтобы накренившийся корабль сошел с мели. Это им удалось и спустя какой-то час «Роял Чарлз» закачался на мутной речной волне. Отбуксированный на середину фарватера, он затем величественно развернулся и, не торопясь, двинулся вниз по реке, изредка паля из пушек по своим недавним хозяевам. Подгоняемые попутным ветром и отливом голландцы спускались по реке столь быстро, что угнаться за ними было уже просто невозможно. Стоявший на берегу, секретарь адмиралтейства лорд Папюс, глядя на их маневр, невольно воскликнул:
– Ни один лучший чатамский лоцман несумел бы сделать такого!
Кое-какие прибывшие к этому времени на берега реки войска, пытались затеять с голландцами перестрелку. Но огонь был слабый, и голландские корабли быстро проскакивали опасные зоны. Рюйтер велел на огонь внимания не обращать, а всем заниматься безопасностью проводки. Лейтенанта-адмирала очень беспокоил ветер и вода: направление ветра могло поменяться в любой момент на северное, то есть противное движению, а отлив, который сейчас ускорял их движение, одновременно понижал и уровень воды, увеличивая риск оказаться на мели.
Уже перед самым выходом из реки выскочил на песчаную отмель фрегат «Хардервейк», а за ним и «Роял Чарлз». На какое-то время у англичан мелькнула надежда, что их любимец будет подожжен, но все же брошен. Однако эти робкие надежды не сбылись. И фрегат, и бесценный трофей были быстро сняты с мели и продолжили свой путь на выход. Спустя семьдесят два часа, после захода в Мидуэй, голландцы с полным триумфом вышли из него.
Экспедиция завершилась ошеломляющим успехом. Победители привели с собой в Голландию трофей, достойный королей, – «Роял Чарлз» – и многие тысячи голландцев собрались на берегу, чтобы его увидеть.
Вскоре после возвращения из набега Рюйтер, Корнелис де Витт и Виллем ван Гент были награждены памятными золотыми кубками, стоимостью более двадцати пяти тысяч гульденов каждый. Йохан де Витт снисходительно принимал почести.
– За нашу удачу следует возблагодарить Господа и восхвалить нашего Рюйтера! – говорил он. – Ныне мы обуздали высокомерного неприятеля и завершаем кровавую войну почетным и прочным миром.
Что касается «Рояла Чарлза» то в море он никогда он так и не вышел. Несколько лет он простоял в порту, а затем был продан на дрова. В память о подвиге оставили лишь некогда украшавший корму королевский герб, который и сегодня можно увидеть в военно-морском музее в Амстердаме.
Кормовой декор английского корабля «Роял Чарз»
Всего за время операции на Мидуэе англичане потеряли шесть самых крупных своих кораблей, еще два корабля были захвачены, а несколько десятков небольших потоплены. Общий размер ущерба оценивался в двести тысяч фунтов стерлингов, сумму по тем временам фантастическую! Но и это не все к своему удивлению англичане обнаружили, что несмотря на нанесенное им поражение Рюйтер вел себя совершенно не так, как их сэр Ричард Холмс. Голландцы ни ограбили, ни одного обывателя, не сожгли ни одного дома. Погиб всего лишь один крестьянин, который вылез из любопытства на прибрежный холм поглазеть на настоящую войну, и был убит шальной пулей. Это был еще один сильный удар по английскому самолюбию. Даже в порядочности Рюйтер оказался намного выше их самих.
Едва известие о Чаттамском погроме достигло Бреде, где все еще вяло шли мирные переговоры между английской и голландской делегациями, как англичане засуетились. Претензии и аппетиты их сразу резко поубавились, стало очевидно, что подписание выгодного Голландии мира не за горами. Но пока мира не было, и голландский флот по-прежнему находился в море.
Все почести и подарки за Мидуэй Рюйтер получил, находясь на борту «Семи Провинций». Надежно заперев окончательно упавшим духом англичанам выход из Темзы заградительной эскадрой, сам он отправился с основными силами флота в крейсерство вдоль английских берегов, наводя трепет на прибрежные селения, никого, однако, при этом не трогая.
– Человечество воспрещает разорять людей, на которых у нас нет причин жаловаться! – объявил он своим солдатам и матросам. – А потому, тот из вас, кто будет уличен в насилии или в мародерстве, тотчас будет повешен на первом же суку!
Этот поиск еще более увеличил страх англичан перед всесилием голландского флота. Дойдя до порта Тор-бэй, Рюйтер высадил там десант, который сжег находящиеся в порту два военных корабля. Разделенный на эскадры, флот соединенных провинций начал беспрерывное крейсирование вокруг восточной части острова, перехватывая все, даже самые мелкие суда и постоянно угрожая высадкой десанта в любом месте. Эти дни были триумфом заслуженного адмирала, сокрушившего грозного противника и добившегося полного господства в море.
Мнение историка: «Экспедиция в Темзу была проведена с блестящим успехом с 19 по 23 июня; особенно удачны были действия у Ширнесса, где все английские корабли, арсеналы и запасы были уничтожены. Зарево было видно в Лондоне. Из-за неблагоприятного ветра голландцам не удалось уничтожить 30 военных и коммерческих судов, стоящих у Грэйвсэнда. Большие затруднения представляло форсирование цепного заграждения, которое все же удалось голландцам. Де Рюйтер, Корнелиус де-Витт и много других адмиралов принимали лично участие в этих разнообразных экспедициях, сражениях на шлюпках и мелких судах, и им следует приписать большую долю успеха. Монк с войсками вышел из Лондона; в столице царила паника, многие начали спасаться бегством. Монку оставалось еще сделать массу распоряжений для защиты страны, выполнявшихся небрежно и наспех, например, затопление судов и т. п. Англичане понесли громадные потери в людях. 24 июня де Рюйтер был уже вне Темзы. Де Рюйтер еще раз доказал свои высокие нравственные качества, запретив убивать мирных граждан и захватывать их имущество. Голландцы высказывали к этому большое желание, так как в прошлом году англичане, во время экспедиции к голландским берегам, разрушили до основания все близлежащие рыбацкие селения. Последовала блокада Лондона и Темзы, проведенная 80 кораблями де Рюйтера; цены в Лондоне повысились до небывалых размеров. Чтобы произвести еще более сильное давление на Англию, де Рюйтеру было приказано еще раз подняться вверх по Темзе. В начале июля он дошел до Грэйвсэнда; операция против Гарвича, однако, совершенно не удалась, хотя там уже успели высадить десант в 2000 человек. На Темзе в августе произошел еще ряд стычек, в которых чаще всего брандеры действовали против брандеров; англичане потеряли при этом дюжину, голландцы – половину этих судов. Обратный выход голландцев из Темзы может считаться образцом военно-морского искусства. Де Рюйтер тем временем беспокоил частью своего флота западные острова Ла-Манша и острова Сцилли. Хотя мир был заключен 21 июля в Бреде, и его ратификация последовала через пять недель, и война в отечественных водах должна была продолжаться лишь до 5 сентября, де Рюйтер получил приказание крейсеровать до конца апреля перед устьем Ла-Манша. Сильная заболеваемость и свежая погода заставили его флот уже 10 октября вернуться в отечественные воды».
Заключения мира в замке Бреды.
9 августа, когда лейтенант-адмирал находился на траверзе Плимута, из порта к нему вышла шлюпка под белым флагом. Подойдя к «Семи Провинциям», с нее взобрались на палубу два английских офицера, объявившие, что только что заключен мир между Лондоном и Гаагой.
– Есть ли при вас соответствующие бумаги? – поинтересовался Рюйтер.
Бумаги были ему немедленно дадены. Ознакомившись с ними самым внимательным образом, командующий велел:
– Вино и бокалы!
Прием в салоне адмирала длился более двух часов. Заключенному миру голландские моряки были рады не меньше чем англичане, а потому радостная весть, в одно мгновение облетевшая все корабли, вызвала целую бурю чувств у тех, кто своим потом и кровью приближал этот долгожданный день.
