В это самое время, когда Август находился под защитой русских войск и только что воспользовался великодушием Меншикова, он получил тайное сообщение об итогах саксонских переговоров. От Меншикова он это известие скрыл, но все же его положение все равно оказалось чрезвычайно затруднительным. По условиям мирного соглашения, ему надлежало разорвать союз с Россией и прекратить войну, а он находился при русской армии, готовой со дня на день атаковать шведов. Август попытался предотвратить сражение и отправил секретное послание Мардефельду, в котором сообщал о заключенном мире и упрашивал генерала отступить, не ввязываясь в сражение. Но тут-то Август стал жертвой собственной репутации: двуличность и интриганство короля были слишком хорошо известны, поэтому Мардефельд воспринял послание как хитрую уловку и оставил его без внимания. 18 октября 1706 года произошло сражение при Калише. В продолжавшейся три часа битве русские войска – недавние союзники Августа – нанесли тяжкое поражение шведам, с которыми его послы только что подписали мирный договор. Для Петра эта победа имела большое значение. Хотя русские по количеству почти вдвое превосходили шведов, до сих пор шведским солдатам удавалось справляться и с более многочисленным противником. К тому же это была первая победа, одержанная Меншиковым самостоятельно в качество командующего армией. Радости царя не было предела.
Август, которого победа русских повергла в замешательство, отчаянно лавировал между Карлом и Петром. Он написал Карлу письмо, в котором сожалел о произошедшем сражении и приносил извинения за то, что не смог его предотвратить. Более того, Август убедил ни в чем не подозревавшего Меншикова передать ему всех захваченных в плен шведов – 1800 человек – и отпустил их под честное слово в шведскую Померанию, так что следующей весной они могли снова встать в строй.
Но в то же время Август старался не разгневать Петра. В беседе с князем Василием Долгоруким, царским послом в Польше, он объяснял, что у него не было выбора: не мог же он допустить, чтобы Саксония была разорена войсками Карла, а другого способа спасти свою родину, кроме как отказаться от польского трона, Август не видел. Однако он заверил Долгорукого, что это всего лишь временная уловка и, чуть только шведская армия оставит Саксонию, он разорвет договор, наберет новое войско и снова выступит на стороне Петра.
30 ноября Август прибыл в Саксонию и встретился с Карлом в Альтранштадте. Он принес личные извинения за то, что случилось при Калише, и Карл их принял, но настоял, чтобы Август подтвердил свое отречение, отправив Станиславу собственноручное поздравление с восшествием на польский престол. Август теперь полностью зависел от Карла и был вынужден проглотить и эту горькую пилюлю. А Карл без ложной скромности писал в Стокгольм: «В настоящее время курфюрст Саксонии – я».
Короли, приходившиеся друг другу двоюродными братьями (их матери, датские принцессы, были родные сестры), отлично поладили. «Он жизнерадостный весельчак, – писал Карл сестре о своем кузене. – Ростом не слишком высок, но крепко сложен, даже несколько тяжеловат. Парика он обычно не носит, а свои волосы у него очень темные». Но зимой 1706 года стало ясно, что Август не торопится претворять условия договора в жизнь. Особенно это касалось статьи 11, которая была внесена специально, чтобы заполучить ливонского поджигателя войны – Иоганна Рейнгольда Паткуля.
Он, а не Август больше всех и пострадал от Альтранштадтского мира. Ливонский дворянин и непримиримый враг Швеции, всеми силами содействующий разжиганию Северной войны, вызывал особую ненависть Карла. Поэтому в Альтранштадтском договоре и появилась статья 11, которая предусматривала выдачу Августом Карлу всех шведских «изменников», нашедших прибежище в Саксонии. Имя Паткуля стояло в списке первым. То, что произошло потом с Паткулем, вероломство Августа и мстительность Карла ужаснули всю Европу.
Паткуль был человек незаурядный, одаренный и своенравный. В начале войны он служил генералом в армии Августа, был ранен и во время лечения подал прошение об отставке, так как его не устраивало отношение Августа к своим союзникам. Петр, который высоко оценил способности Паткуля, немедленно пригласил неприкаянного лифляндца в Москву и убедил его поступить на российскую службу в чине тайного советника и генерал-лейтенанта. Пять лет Паткуль усердно служил Петру, но его высокомерная манера держаться доставила ему немало недругов. Он поссорился с Матвеевым в Гааге и с Голицыным в Вене. Долгорукий в Варшаве в конце концов отказался даже от переписки с ним и сообщил Федору Головину: «Я чаю, ведом вам Паткуль. Не токмо словесы его, но и всякую буквицу в оных надлежит глядети со тщанием. Ежели он в дурном гуморе [настроении] пишет, то и Господа Бога не пощадит».
По иронии судьбы в последующих событиях, которые привели Паткуля к гибели, сыграли роль не худшие свойства его натуры – главным образом сочувствие к жалкому положению русских войск, посланных Петром на помощь Августу. Летом 1704 года под командованием князя Дмитрия Голицына из Киева выступили одиннадцать русских полков общей численностью 9000 человек и трехтысячный казачий отряд, чтобы соединиться с Августом в Польше. По их прибытии Паткуль, как тайный советник и генерал-лейтенант русской службы, бывший выше Голицына чином, принял у него командование. После скоротечной осенней кампании 1704 года Паткулъ получил предписание Августа отступить в Саксонию. Но в Саксонии никому не было дела до его солдат. Здешние министры знать ничего не хотели о русских войсках, присланных в помощь Августу, и отказывались размещать их на постой и кормить. Солдаты месяцами не получали жалованье, а если и получали, то саксонские торговцы отказывались принимать русские деньги. В прохудившихся, оборванных мундирах босоногие русские солдаты представляли собой столь нелепое зрелище, что собирали толпы зевак. Похоже было, что зимой им предстоит голодная смерть. Но о солдатах неустанно хлопотал Паткуль. Он обвинил саксонских министров в том, что, отказывая ему в провианте и зимних квартирах, они нарушают волю курфюрста. Он беспрестанно писал Петру, Головину и Меншикову, до какой степени бедственное положение армии позорит российского государя. Ему отвечали, что вернуть войска домой невозможно, поскольку дорога через Польшу блокирована шведами. В конце концов, чтобы хоть как-то поддержать солдат, Паткуль под свою ответственность взял в кредит большую сумму денег. Весной он одел солдат в новые мундиры, и к лету их внешний вид изменился настолько, что они, по признанию саксонских обывателей, стали выглядеть ничуть не хуже немцев. Но денег из России по-прежнему не поступало, а кредит Паткуля подходил к концу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
