за то, что невольно посадил на шею Виктора столь ощутимую обузу, я готов совершенно бескорыстно исправить ситуацию, но боюсь, что мое вмешательство может причинить Виктору душевные страдания. Если вы доверяете мне и готовы предоставить карт-бланш, за завтраком следующего дня подайте мне знак.
Искренне Ваш – В. Нефедов".
– Это… – произнес я, поднимая глаза, – это что?
– Это записка, которую я нашла вчера вечером в своей каюте, у двери. И, пожалуйста, не опускайтесь до банального вымогательства. Все равно я не дам вам денег.
– Значит, вы ничего не писали мне?
– Я? – не переставала удивляться Дамира. – Зачем? О чем?
– Извините, – произнес я и в совершенно подавленном состоянии вышел из рубки на палубу.
24
Едва, как казалось, я приближался к истине, меня откидывало прочь, словно демонстранта струей водомета. Очередной промах почти вылепил в моей душе стойкий комплекс неполноценности. Я уже крепко сомневался в том, что смогу распутать это дело. Пока я решал какой-то один вопрос, идя по ложному пути, надо мной, словно пирамида, наслаивалось еще десяток вопросов. Я уже был облеплен ими, как парковая аллея желтыми листьями поздней осенью.
– Ты какой-то грустный, – сказала мне Стелла.
После обеда мы уединились в моей каюте. За бортом немного штормило и накрапывал дождь. В сером тумане с трудом просматривались турецкие берега, расположенные по обе стороны от пролива. Низкое серое небо навевало тоску, и лучшим убежищем для нас стала постель.
Она взяла с пола бутылку светлого кипрского бренди и налила в бокал.
– Может, выпьешь? – предложила она.
Я отрицательно покачал головой, продолжая буравить взглядом мохнатый потолок. Тогда Стелла коснулась пальцем моих губ, провела ладонью по щеке, скользнула по бровям, и я почувствовал ее острые ногти на своем лбу.
– Не хмурься, – попросила она. – Расслабь лоб. Тебе было плохо со мной?
Это был бестолковый и ненужный женский вопрос, за которым скрывалось вымогательство комплимента. Мужчине никогда не бывает плохо с той женщиной, которую он сам же уложил в свою постель. Ему всегда все равно.
– Жалею, что связался с этим круизом, – ответил я. – Мне здесь нечего делать, а на берегу полно работы.
– У-у-у! – протянула Стелла. – Так ты трудоголик? Но отдыхать тоже иногда надо. Расслабляться. Погружаться в приятные эмоции. Любить женщин…
– Откуда ты? – спросил я, убирая руку Стеллы и опуская ее поверх простыни, чтобы не дать ей новой власти над собой. – Что делала ночью на шоссе?
Стелла недовольно заурчала и рухнула на подушку.
– Я говорю про приятные эмоции, а он начинает вспоминать всякую гадость! – с возмущением произнесла она. – Ничего я там не делала! Не скажу! Не хочу вспоминать!
– Тебя побили, что ли?
– Не скажу! – тверже повторила Стелла. – Зачем тебе это?
– Сам не знаю, – ответил я. – Профессиональная привычка во все темные дела совать нос.
– Вот как? Это что ж за профессия такая?
– Частный детектив.
– Ты – частный детектив? – рассмеялась Стелла. – Не смешите меня! Ты кот! Нежный и сильный кот. А частный детектив – это седой господин в шляпе и с тростью. Он женщинами не интересуется.
– А ты откуда знаешь? – улыбнулся я. – Вот сейчас к нам ворвется твой ревнивец, и ты узнаешь, какой я нежный кот.
Стелла скорчила гримасу.
– Во-первых, он совсем даже не мой. А во-вторых, он мне окончательно разонравился.
– Чем же?
– Боюсь я его. Что-то за ним тянется. Может быть, даже криминал.
– Я этого не заметил.
– Эх ты, частный детектив! Вспомни, как он встрепенулся, когда капитан объявил о проверке документов!
– Человека просто задело, что капитан превышает свои полномочия.
– Никого не задело, а этого докторишку задело! – возразила Стелла. – Ну зачем ему упираться лбом в бетонную стену! Капитан все равно заставит его показать документы и вещи.
– А если не заставит?
– Тогда убьет! – выпалила Стелла.
– У тебя очень смелые предположения. Все будет намного проще. Не станет капитан с ним связываться. Он давно махнул на Виктора рукой. Проверит документы у всех остальных, а врача обойдет стороной.
Стелла выдержала паузу. Мне показалось, что она раздумывает, выложить передо мной козырный довод в пользу своего утверждения или приберечь его на другой случай.
– Все будет наоборот, – наконец, сказала она. – Капитан проверит только Виктора, а остальные ему не нужны… Капитану уже все ясно.
Я повернулся на бок и оперся о локоть, нависая над лицом Стеллы.
– Ну-ка, выкладывай, что капитану ясно?
– И об этом меня спрашивает частный детектив? Позор!
Стелла, кокетничая, тянула паузу. Чтобы не спугнуть ее своим слишком серьезным видом, я с рычанием повалился на девушку, развел ее руки в стороны и, подавив всякую попытку к сопротивлению, стал покусывать мочку ее уха. Она пищала, ей было щекотно.
– Сдаюсь! Сдаюсь!.. Я не понимаю, что ты от меня хочешь… Твое поведение слишком двусмысленно!.. Я вся в растерянности!..
– Что ты знаешь о капитане?
Получив свободу, Стелла села в постели, поправила волосы, выбившиеся из-под заколки, и разочарованно произнесла:
– Ах, какой прозаичный вопрос!
Потянулась рукой вниз, подняла с ковра свои джинсы и запустила руку в карман, поглядывая на меня.
– Только никому ни слова! – предупредила она, вытаскивая небольшой синий листок с обожженными краями.
– Что это? – спросил я.
– Радиограмма, которая пришла капитану, – ответила Стелла. – Точнее, то, что от нее осталось.
Не веря своим глазам я выхватил из рук девушки листок и бережно развернул его. Похоже, что капитан торопливо записывал текст по ходу радиопередачи, сокращая слова. Уцелело совсем немного, левый верхний угол бланка, не больше его трети.
– Кто сжег? – спросил я, приблизившись к иллюминатору, чтобы отчетливее видеть неровные буквы.
– Наверное, капитан, – ответила Стелла. – Я отправила Лору с минералкой из рубки в салон, а сама порылась в мусорной корзине… Разобрал что-нибудь?
– Сейчас, – пробормотал я, вчитываясь в обрывки слов: – "ганами внутр. дел… особо опасный
