был каким-нибудь гнусным папарацци, до зубов вооруженным всевозможной видео– и аудиоаппаратурой, подслушивающими устройствами, а также энцефалографом и детектором лжи.
– А я давно догадывался, что вы милицейский, – блеснул осведомленностью Мизин. – А частный детектив – это значит за "бабки" работаете или просто на кого-то конкретно?
– Намазать тебе хлеб толстым слоем масла? – спросил я Мизина.
Наконец, мы со Стеллой оказались в пустом коридоре. Я тотчас прижал ее спиной к перегородке.
– Ой, ой, ой! – заскулила она. – Мне больно! Стоп-кран между лопаток упирается!
Я переставил ее на другое место. Стоп-крана, естественно, на стенке не оказалось. Стелла хохотала, широко раскрыв рот, полный крупных зубов.
– Чего ты сердишься? – примирительно успокаивала она меня. – Я все правильно сделала! Уже не было сил слушать этих двух ослов! А теперь посмотри – они испугались и замолчали. Теперь на яхте будет тишь да гладь, потому что каждый будет помнить: где-то по темному коридору бродит храбрый сыщик…
Я зажал ее неугомонный рот ладонью и посмотрел по сторонам. Стелла оторвала мою руку от своего лица.
– Что с тобой? – испуганно произнесла она. – Ты меня чуть не придушил!
– Ты ничего не замечаешь? Запах!
– Да, – согласилась Стелла и по-собачьи приподняла нос, принюхиваясь. – Что-то горит.
Я кинулся по коридору, приближаясь к каждой двери. Не дойдя до лестницы, я остановился, ударом кулака раскрыл дверь своей каюты, но там воздух был чистым и прозрачным.
– Назад! – крикнул я девушке и побежал к кают-компании, почти уверенный в том, что Мизин в поисках еды пробрался на камбуз и там нечаянно устроил поджог.
– Смотри! Здесь! – крикнула Стелла, показывая на дверь с цифрой "1", из-под которой плоской струей выползал дым.
Я громко постучал в дверь и позвал:
– Госпожа Дамира! Откройте немедленно! Вы слышите меня? Что у вас там горит?
Дверь была заперта, изнутри не доносилось ни звука.
– Надо ломать, – решительно заявила Стелла. – Не дай бог бабуля задохнется!
И сама с отвагой пожарного кинулась на дверь. Оттолкнув девушку, я прыгнул на дверь обеими ногами, и выбил ее вместе с петлями. Дверь упала внутрь каюты, из проема повалил удушливый дым. Я ожидал увидеть полыхающее пламя, охваченную огнем штору на иллюминаторе, корчащийся от высокой температуры пластиковый стол, но вместо этого увидел призрачный силуэт госпожи Дамиры.
– А что такое?! А что происходит?! – испуганно закричала она, неотвратимо надвигаясь на меня. – Как вы посмели! Это что ж вы тут натворили?!
Ручаюсь, что она ударила бы меня кулаком в лицо, если бы я вовремя не отступил. Выскочив в коридор, женщина схватила шифоновый платок, висевший у нее на шее, и прижала его ко рту. Я заметил, что пальцы на ее правой руке выпачканы в чем-то черном.
– Сколько дыма! – удивленно воскликнула она, словно дым проник из коридора в ее каюту, а не наоборот. – Здесь невозможно дышать!
Я протиснулся между ней и переборкой и нырнул в каюту. Огня нигде не было. Недоумевая, я застрял между кроватью и платяным шкафом, глядя по сторонам, и не видел ничего, что могло бы стать источником дыма.
– Стелла! – крикнул я. – Зови капитана! Пусть проверит трюм. Наверное, там горит!
И вдруг заметил, как дым вытекает через неприкрытую дверь туалета. Я распахнул ее и, зажав пальцами нос, слезящимися глазами посмотрел в унитаз. На его дне лежала большая горстка пепла.
– Имейте совесть, молодой человек! – внезапно ворвалась в туалет госпожа Дамира и, оттолкнув меня в сторону, нажала кнопку слива воды. – Вы бы еще куда-нибудь заглянули!
Я вышел в коридор, в котором уже стояли генерал с барсеткой и Мизин с бутербродом.
– Безобразие! – ворчала госпожа Дамира. – Что вы сделали с моей дверью?
– Вы были очень неосторожны, когда что-то сжигали в унитазе, – сказал я.
– Я сжигала? – зачем-то возмутилась женщина, когда опровергать это было нелепо. – Ничего я не сжигала. Может быть, покурила немного.
Генерал, усмехнувшись, положил мне руку на плечо и потащил за собой.
– Идем, детектив, водки выпьем. Здесь дышать нечем.
Нам навстречу вылетел капитан с огнетушителем в руке. Лицо его было бледным.
– Где?! – крикнул он.
– Отбой! – махнул рукой генерал. – Госпожа Дамира покурила немного, а наш детектив выломал дверь.
– Покурила? – переспросил капитан, сомневаясь, правильно ли он понял генерала, и посмотрел на задымленный коридор. – Это что ж она курила? Свернутую в трубку газету?
Мы едва успели расступиться. По лестнице на палубу быстро поднимался Виктор, ведя под руку мать. Госпожа Дамира, глядя во все стороны красными и безумными глазами, хрипло кашляла и все время качала головой.
– Вы с ума сошли, мама! Вы с ума сошли! – бормотал врач. – Это же так опасно! Бронхорея… токсический отек легких…
Мы молча проводили их глазами. Капитан, повернувшись ко мне, вздохнул и, ожидая сочувствия и понимания, произнес:
– Первый раз в жизни вижу таких пассажиров! Будет чудо, если они не затопят яхту.
Клянусь, таким тоном, каким капитан произнес эти слова, не шутят.
26
Капитан, еще недавно относившийся ко мне совершенно нейтрально, стал проявлять повышенное внимание. Я сидел у себя в каюте, отдыхая от общества чрезмерно общительной Стеллы и раздумывая над странным поступком госпожи Дамиры, как в дверь постучали и зашел капитан.
– Валера! – обратился он ко мне подчеркнуто неформально. – Я давно хотел пригласить вас к себе, посидеть с вами в дружеской обстановке, распить бутылочку армянского коньяка.
Вот чем обернулась болтливость Стеллы, когда она прилюдно назвала меня детективом! Капитан, как всякий нормальный человек с чистой совестью, начал невольно лебезить перед представителем сыска, потому как всякий нормальный человек, согласно пословице, ни от сумы, ни от тюрьмы не зарекается.
– С удовольствием, – согласился я.
Каюта капитана состояла из двух комнат: гостевой и спальни. Гостевая была со вкусом отделана красным деревом и стилизована под убранство средневекового парусника. Иллюминатор загораживал большой шаровидный футляр для глобуса, в котором был оборудован мини-бар с торчащими из него горлышками бутылок. Посредине каюты, на полированном паркете,
