Но и этот выход скоро стал казаться сомнительным. Они шли от корабля к кораблю, от причала к причалу капитаны без всякого интереса выслушивали их и тут же отказывали, Говорил в основном Залзан Кавол, так как чаще всего капитаны были скандарами и могли отнестись к нему полюбезнее, Но и его уговоры не действовали.
— Вы будете отвлекать команду, — сказал первый капитан. — Начнете путаться между снастями, страдать от морской болезни, и понадобятся особые услуги.
— Мы не берем пассажиров, — отказал второй. — Это против правил…
— Архипелаг не в той стороне, куда мы собираемся плыть, — ответил третий.
— Говорят, — сказал четвертый, — что если драконское судно идет в море с чужаками на борту, оно не вернется в Пилиплок. Зачем мне испытывать судьбу.
— Мне нет дела до пилигримов, — сказал пятый. — Пусть Леди, если хочет, перенесет вас на Остров, а на моем корабле вам нечего делать.
Шестой тоже отказался, добавив, что ни один капитан не возьмет их.
То же сделал и седьмой. Восьмой, услышав, что группа сухопутных шляется по докам, вообще отказался разговаривать.
Девятый капитан, старый седой скандар с потускневшим мехом, без зубов, оказался более любезным, хотя и не пожелал взять их на свой корабль. Но зато он дал совет:
— На пирсе Престимиона вы найдете капитана Гарцвела с «Бренгалина». Гарцвелу в последнее время не везет, и все знают, что с деньгами у него туго. Я слышал на днях в таверне, что он пытался занять денег на ремонт своей посудины. Может быть, доход с пассажиров будет ему сейчас кстати.
— А где этот пирс Престимиона? — спросил Залзан Кавол.
— В самом конце, за Деккеретом и Кинникеном, как раз к западу от склада утиля.
Склад утиля, похоже, — самое подходящее место для «Бренгалина», — подумал Валентайн, когда через час увидел судно капитана Гарцвела. Оно было вполне подходящим, чтобы пустить его на дрова, меньше и старше, чем все остальные корабли. Когда-то у него, видимо, был проломан и корпус, но отремонтировали его плохо, и один борт странно покосился.
Нарисованные по ватерлинии глаза и зубы потеряли блеск, носовое изображение перекосилось, хвостовые зубья были отломаны футов на десять — может быть сильным ударом дракона, мачты тоже заметно укоротились. Команда, лениво поглядывая на посетителей, без особого рвения смолила и свертывала веревки и паруса.
Капитан Гарцвел выглядел таким же потрепанным и изношенным, как и его корабль.
Он был скандаром, но карликом, с одним глазом и обрубком вместо левой внешней руки.
Тусклый и грубый мех, сгорбленные плечи, весь его вид говорил об усталости и бедах.
Но он тут же просветлел, когда Залзан Кавол заговорил насчет поездки до архипелага.
— Сколько вас?
— Двадцать. Четыре скандара, хьерт, урун, пятеро людей и один чужак.
— Все пилигримы?
— Да.
Гарцвел быстро изобразил знак Леди и сказал:
— Ты знаешь, что на драконский корабль брать пассажиров не полагается. Но я обязан вознаградить Леди за ее милости прошлом и сделаю исключение. Плата вперед?
— Конечно, — сказал Залзан.
Валентайн с облегчением вздохнул. Это было жалкое ободранное судно, а Гарцвел, наверное, третьесортный навигатор, страдающий от неудач или от неумения, но он хочет взять их, а никто больше не соглашается.
Гарцвел назвал цену и ждал с явной тревогой. Он запросил меньше половины того, что они безуспешно предлагали другим капитанам, но Залзан Кавол, торговавшийся по привычке и из гордости, предложил на три роала меньше. Гарцвел, заметно приунывший, скинул полтора роала, Залзан Кавол намеревался выторговать еще несколько крон, но Валентайн, пожалев несчастного капитана, быстро прервал торг, сказав:
— Договорились. Когда отплываем?
— Через три дня, — сказал Гарцвел.
На деле вышло — четыре, Гарцвел неопределенно говорил о каких-то мелких починках, которые, как обнаружил Валентайн, оказались починкой самых серьезных дыр. Раньше капитан не мог этого сделать. По слухам, которые Лизамона собрала в портовых тавернах, Гарцвел пытался заложить часть будущего улова, чтобы нанять плотников, но желающих не нашел. Лизамона сказала, что у него плохая репутация: недальновидный, невезучий, плохо платит команде. Однажды он упустил целый косяк морских драконов и вернулся в Пилиплок с пустыми трюмами, а в другой раз потерял руку, потому что принял еще живого маленького дракона за мертвого, а в последнем плавании его корабль получил от разъяренного дракона такой удар, что чуть не пошел ко дну.
— Наверное, нам лучше вплавь добираться до Острова, — закончила Лизамона.
— А может мы принесем нашему капитану удачу, — сказал Валентайн.
Слит засмеялся.
— Если можно было бы попасть на трон только благодаря оптимизму, милорд, ты к Зимнему дню был бы уже в Замке.
Валентайн тоже засмеялся. Но после бедствия в Пьюрифайне он слегка опасался, что принесет своим друзьям новые беды на борту этого злосчастного корабля. Ведь они шли за ним в сущности из-за того лишь, что поверили в сны, колдовство и загадочное представление метаморфов. Ему будет очень больно, если он принесет им новую беду! Однако Валентайн испытывал большую симпатию ко всеми оплеванному безрукому Гарцвелу.
Такой бедолага-моряк как раз подходящий кормчий для еще более незадачливого Коронованного, который ухитрился за одну ночь потерять трон, память и личность!
Накануне отплытия Виноркис отвел Валентайна в сторону и встревоженно сообщил:
— Милорд, за нами следят.
— Откуда ты знаешь?
Хьерт улыбнулся и расправил клювом оранжевые усы.
— Тот, кто занимается мелким шпионажем, всегда узнает себе подобных. Я обратил, внимание на седого скандара, слонявшегося у доков в последние дни, и расспросил ребят Гарцвела. Один из корабельных плотников сказал мне, что этот скандар интересовался пассажирами Гарцвела, тем, куда они едут.
Валентайн почувствовал беспокойство.
— А я надеялся, что мы сбили их со следа в джунглях!
— Они, очевидно, снова обнаружили нас в Ни-мое, милорд.
— Тогда постараемся еще раз отделаться от них на архипелаге и не попадаться на глаза другим шпионам. Спасибо, Виноркис.
— Не стоит благодарности, милорд. Это мой долг.
Когда корабль отошел от причала, дул сильный южный ветер. Во время посадки Виноркис искал глазами любопытного скандара, но того нигде не было видно. Он сделал свое дело, — предположил Валентайн, — а дальше собирать сведения о нас для узурпатора будет другой.
Они держали путь — на юго-восток: драконским кораблям привычно было идти против вечно враждебного ветра. Это был изматывающий труд, но его нельзя было избежать, потому что морских драконов можно было ловить только в этом сезоне. У «Бренгалина» был дополнительный мощный двигатель, но какой от него прок, если на Маджипуре не хватало горючего.
Неуклюже, но величественно «Бренгалин» повернулся боком к ветру и двинулся из гавани Пилиплока в открытое море.
Это было самое маленькое море Маджипуры, Внутреннее, отделявшее восточный Зимроель от западного Альханроеля.
Пять тысяч миль от берега до берега не пустяк, однако Внутреннее Море было просто лужей по сравнению с Великим Океаном, занимавшим большую часть другого полушария и недоступным для навигации — тысячи и тысячи миль открытой воды. Внутреннее Море было более доступно человеку по размеру, тем более что посреди него поднимался Остров Снов, достаточно большой, чтобы на планете меньшего размера считаться континентом, и несколько гряд других островов.
Морские драконы непрерывно мигрировали. Они двигались вокруг планеты годами, даже десятилетиями. Наверное, десятки больших стад их жили в Океане, постоянно путешествуя с запада на восток. Каждое лето одно стадо шло через Великий. Океан мимо юга Нарабала и южного побережья Зимроеля к Пилиплоку.
Тогда охота на них запрещалась, потому что в это время в стаде появлялось множество стельных самок. К осени рождались малыши, стадо приплывало в продуваемые ветром воды между Пилиплоком и Островом Снов, и начиналась ежегодная охота. Из Пилиплока выходило громадное количество судов. Стада теряли и старых, и молодых, а оставшиеся в живых возвращались в тропики, пройдя с юга Остров Снов, огибали длинный Стоенцар — мыс Альханроеля и направлялись на восток к Великому Океану, где плавали без помех, пока не наступало время снова огибать Пилиплок.
Из всех животных Маджипуры морские драконы были самыми огромными. Рождались они крошечными, не более пяти — шести футов длиной, но росли всю жизнь, а жизнь их была долгой, хотя никогда никто не знал ее продолжительности. Гарцвел, пригласивший пассажиров столоваться вместе, оказался весьма разговорчивым, когда его тревоги остались позади, и рассказывал легенды о морских драконах. Один, пойманный в царствование лорда Молибора, имел в длину сто девяносто футов, другой — во времена Конфалума — двести сорок. Во времена, когда Понтификом был Престимион, а Коронованным — лорд Деккерет, был пойман морской дракон в двести футов, но чемпионом, как говорил Гарцвел, был дракон, нахально появившийся почти у входа в гавань Пилиплока при лорде Кинникене: тот, по утверждению верных свидетелей, был длиной в триста пятнадцать футов. Он ушел невредимым, потому что весь флот кораблей находился далеко в море. Это чудовище так и назвали — дракон лорда Кинникена. Говорили, что он появлялся несколько раз в последующие столетия. Последний раз его видели при лорде Вориаксе, но никто не метнул в него гарпун, потому что среди охотников у него была зловещая репутация.
