дескать, не сердись, ты же должна видеть, что я пошутила.
А еще через минуту Таисия поняла, что она на правильном пути, потому что в трубке прозвучал вопрос Федора:
– Как она там? – спрашивал об Октябрине.
– Красавица, – охотно отозвалась сестра и тут же решила чуть-чуть подстегнуть Федора. – Наркевич назначил бы неплохую цену, – Таисия хотела только слегка подзадорить брата и никак не ожидала его внезапной взрывной реакции. Даже была несколько шокирована.
Из трубки нервно донеслось:
– Передай ему, – процедил Федор, – что в этом случае я кишки из него выпущу!
Таисия смекнула, что сильно переборщила. Быстро пошла на попятную. Попыталась сгладить, перевести на шутку.
Однако голос Федора не изменился и был на редкость враждебным:
– Смотри, я и с тебя спрошу за такие шутки, сестра! – жахнул, как будто ударил по перепонкам. У Таисии зазвенело в ушах. Она переступила с ноги на ногу, не сумев скрыть на лице оторопи. А брат снова крепко хватил, точно наотмашь: – Возьмешь Октябрину под свою защиту! – И потребовал: – Стереги лучше!
Таисия знала, что обычно брата было трудно выбить из равновесия, но уж если это происходило, следовало бежать от него, закрыв глаза. Его взрыв сейчас означал только одно, что она была права, у Федора до сих пор осталось чувство к Октябрине.
– Спасибо, братец, за доверие! – с издевкой произнесла она в ответ, радуясь, что находится далеко от него. – Только я в охранной фирме не служу!
– Не зли меня, сестрица! – перебил Федор уже более спокойным тоном, но, тем не менее, тоном, не терпящим возражений.
– Значит, ты все еще любишь ее, – сказала Таисия в трубку и выразительно посмотрела в глаза Октябрине, мол, видишь, какие дела. – Но за что? – спросила с удивлением и безапелляционно высказала: – Серая мышка! – Окинула Гаратынскую уничижительным взглядом. – Что ты в ней нашел? Обыкновенная, как воробей. – Она ожидала от брата нового взрыва и внутренне приготовилась к этому.
Однако взрыва не последовало. В голосе Федора прозвучала спокойная усмешка и уверенность, что Таисия исполнит его просьбу.
– Я люблю мышей, они лучше крыс, – сказал он.
– У тебя всегда был испорченный вкус, – парировала Таисия.
Федор ничего не ответил, резко прервал разговор и отключил телефон.
– Ты сама – серая мышка и обыкновенный воробей! – выкрикнула возмущенная Октябрина. Ее за живое задели такие определения, ущемили. Несмотря на то, что у нее не все складывалось так, как хотелось бы, однако считать себя серой мышкой или воробьем это было слишком. Наглую сестру Федора нужно было вышвырнуть сейчас же. Октябрина решительно распахнула входную дверь. – Убирайтесь! Обе! И больше никогда не возвращайтесь сюда! Видеть вас не хочу! Меня не интересует, кто из вас мышь, а кто крыса, один черт!
Таисия посмотрела на открытую дверь, в которую Клара уже намеревалась выскользнуть вьюном, и не двинулась с места, слегка прищурилась:
– Да нет, теперь мы с тобой будем как нитка с иголкой, не разлей вода, – сказала она. – Федор поручил тебя мне! Беспокоится он за тебя. Боится, как бы чего с тобою не произошло. Ведь случиться что угодно может. И сразу куда только денется спесь. Да не только спесь. Бывает, что и сами спесивые куда-то исчезают. Пропадают и все. Так что беречь тебя буду как зеницу ока! – Таисия вдруг заразительно звонко засмеялась.
Гаратынская насупилась, между бровями пролегли морщинки, с омерзительной дрожью повела плечами. Таисия выглянула за дверь, окинула взглядом пустую лестничную площадку. Октябрина чувствовала жгучую досаду и даже ненависть к тому, что снова на горизонте замаячил Федор. Внутренне ощетинилась. Смех его сестры был неприятен. Терпеть все это было унизительно. Гаратынская сжала кулаки:
– А ты сама не боишься куда-нибудь исчезнуть?!
– Никто не застрахован, – согласилась Таисия.
– Тогда иди и застрахуйся! – Октябрина толкнула ее в плечо к выходу.
Таисия усмехнулась, неторопливо развернулась и сама вышла из квартиры. Клара опасливо юркнула за нею.
Гаратынская захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, закрыла глаза, замерла, прислушиваясь к тому, что происходило на площадке. Через некоторое время раздраженно потянула в себя воздух и оторвалась от дверного полотна. Кинулась в кухню к окну, растворила его, чтобы выгнать из квартиры запахи Таисии и Клары и вдохнуть в себя свежего воздуха с улицы.
Ее обдало лучами солнца, яркий свет ослепил глаза, но Октябрине было хорошо, ей было удивительно хорошо оттого, что она больше не видела отвратительных лиц сестры Федора и ее сообщницы.
А те спустились вниз и вышли из подъезда. Таисия отступила от крыльца и посмотрела на окна Гаратынской. Клара тоже задрала голову вверх. Обе надеялись увидеть в окне лицо Октябрины, однако окна оставались безликими. Таисия опустила глаза и задумчиво постояла на месте. Затем неторопливо достала из сумочки телефон, покрутила в руке и набрала номер. Произнесла:
– Я выполнила твою просьбу, Григорий. Он приедет и свяжется с тобой. А теперь хотела бы обговорить условия сотрудничества. Хорошо, встречаемся вечером в кафе «Ромашка». – Таисия отключила телефон и выразительно посмотрела на Клару.
Та без слов поняла, что ее судьба делает крутой поворот. Но за Таисией она готова была пойти в огонь и в воду.
27
Хавин ощущал в себе какую-то неопределенность. С появлением Марины ему стало казаться, что все в его жизни приходит в норму, метания остаются в прошлом, но между тем никак не верилось, что наступило именно то, чего ему так всегда не хватало. Он старался не вспоминать, как жил до Марины, но прошлое невольно пялилось, особенно когда Печаевой не было рядом. И тогда он думал: а на самом ли деле между ними любовь или всего лишь обыкновенная встреча двух людей, желающих убедить себя, что они любят друг друга?
Рядом с ним давно не было настоящей женщины, поэтому уверить себя не так уж сложно. В коротких связях только сильнее утверждаешься, что настоящей женщины у тебя никогда не будет. Совсем недавно ему казалось, что у него могло что-то получиться с Кристиной. Но не получилось. А что, если так же все прервется и с Мариной?
Он волновался, когда отправлял ее с проверкой к Адаевскому, и встревожился, когда трехдневная проверка превратилась в недельную. Павел осознавал, что Марина непременно встретится с мужем, что без такой встречи нельзя окончательно расставить точки над «i», но опасался, как бы эта встреча не повернула все вспять. А потому каждый последующий день приносил ему беспокойство.
В молодости он был убежден, что всякий человек рождается для счастья, только счастье у каждого бывает свое. Но в чем было его счастье,