– Тебе придется попрощаться с ней. – Корнелия провела пальцем по решетке и счастливо ухмыльнулась. – Он проделает с ней множество ужасных вещей, и заставит тебя смотреть. Но в тебе его кровь – может, тебе понравится, а?
Колдо ударил по клетке так сильно, что армированная сталь прогнулась.
Корнелия побледнела, попятившись назад.
Ему приходилось видеть такое поведение раньше, когда он был пленником в лагере Нокса, и каждый раз он едва сдерживал тошноту. Лишь попытавшись обезглавить человека на сто первый раз пыток, ему позволили свободно перемещаться по лагерю, и его всегда наказывали за сопротивление. Он никогда – никогда! – не будет наслаждаться такими пытками.
– Я защищаю то, что мое. – Колдо стиснул зубы. – Но ты никого не защищала. Разве ты не была свидетелем подобного, когда была с ним, так ведь МАМА? Разве вы оба обсуждали это, когда ты лежала в его объятиях?
– Замолчи! – Она выступила вперед. Подойдя к нему, Корнелия схватила погнутые прутья, и попыталась потрясти ими.
– Уверен, что так и было. Держу пари, ты погрязла в жалости к себе, когда он обратил внимание на другую.
– Ты ничего обо мне не знаешь!
– Я знаю, что ты такая же как он – красивое лицо, за которым гнилая сущность. И ты знаешь – я убью его прежде, чем он причинит девушке вред. – Ему стоило замолчать. И уйти. Его крутой нрав обгонял его. Если он не поостережется, то сорвется. Но его ноги твердо словно приросли на месте. – Ты поможешь мне. Не потому что любишь, а потому что хочешь, чтобы он страдал за то, что бросил тебя. Ведь так?
Она щелкнула челюстью, часть злости покинула её.
– Я хочу, чтобы он мучился.
– Тогда скажи, в чем его слабость?
– Ты провел с ним больше времени. Ты должен знать.
Он должен, разве не так? Но в те времена Нокс был для него воплощением мощи, непреодолимой силой. Колдо был удивлен тем, что его выбрали нанести смертельный удар, особенно из-за расстояния.
«Нужно выбрать что-то близкое и личное, как я и просил».
Ему нужно было найти время, чтобы опознать останки. Но он поверил, что видел, как Нокс сгорел, он так сильно хотел в это верить!
Все это было ошибкой. Другой он не совершит.
– Ты мне поможешь или нет? – спросил Колдо.
Корнелия вздернула подбородок, гордая, несмотря на своё положение.
– Нет.
– Даже человеку?
– Оо, человеку я помогу. Любому, но не твоему, – добавила она.
Колдо попытался успокоить разбушевавшиеся нервы. За прошедшие недели он мог убить её тысячу раз. Но не оставил на ней даже синяка.
Как и в детстве, он лишь хотел её любви. Предлагаемой добровольно. И когда стало ясно, что она не подарит ему желаемого, стал предлагать подарки. И все же, снова и снова она отвергала своего сына.
Сейчас, вглядываясь в её вызывающее, полное ненависти лицо, его сдержанность исчезла. Контроль лопнул. С него хватит.
На этот раз она узнает, какую боль она ему доставила. На этот раз она поймет всю глубину предательства. На этот раз она будет бояться того, что Колдо может с ней сделать.
– Давай-ка посмотрим, смогу ли я изменить твоё мнение. – Он достал прямо из воздуха бритву, и телепортировался в центр клетки – единственный способ пройти внутрь или наружу. – Я выгляжу как мой отец, хотя и презираю его. Я думаю это справедливо, если ты тоже станешь похода на него, учитывая, что ты всё ещё влюблена в него.
Её глаза распахнулись, и женщина шарахнулась от него, когда все поняла.
– Ты не посмеешь, – закричала Корнелия. – Мои волосы только начали отрастать!
Её слова лишь доказали, как мало она о нем знала.
– Так же, как ты бы не посмела забрать мои крылья?
Она наклонилась влево, затем бросилась вправо, стараясь увернуться от него.
– Ты ослушался меня. И должен был быть наказан.
– Но не так. – Колдо возник прямо перед ней и вцепился в её плечи. Это было их первое прикосновение с тех пор, как он вынес её из недр ада и доставил сюда. Она стала тоньше, – кожа да кости, чем напомнила Лайлу. Лайла – точная копия Николы. Но это не смягчило его, как и не остановило. Лишь разозлило еще больше.
– Ты хотела только моих страданий, – проговорил он, встряхивая мать. – Почему?
Не стоило ему спрашивать. Он тут же пожалел об этом. Колдо знал, что выказал боль, которую никогда не мог достаточно замаскировать.
– Я не могла позволить тебе превратиться в подобного ему, – проговорила Корнелия и её воинственность сразу исчезла. Она уставилась на него с ещё большей ненавистью. – Мне следовало знать, что это бесполезно.
– Я нисколько не похож на отца! Правильно, что ты его ненавидишь.
– Да, – прошипела она.
– Тем не менее, ты спала с ним.
– Да! Доволен? Да. Я могла бы сказать, что он меня обманул. Могла бы сказать, что это был момент слабости. Что ты хочешь услышать?
Его хватка усилилась, когда он ещё раз её тряхнул.
– Правду.
– Ты был ошибкой, – совершенно спокойно проговорила женщина, – Вот она, правда.
Своими словами она вскрыла старые шрамы на его сердце, и боль снова просочилась в его душу.
– Ты права, – сказал он, мечтая ничего не чувствовать. Внутри он был совершенно измучен и не был уверен, что сможет снова прийти в себя. – Я был ошибкой. И сейчас покажу, почему.
Колдо повалил мать на землю лицом вниз и уперся коленом в спину, не позволяя ей подняться. Корнелия кричала и пыталась бороться, пока Колдо сбривал её волосы, оставив скальп совершенно голым.
Звук женских криков, её сопротивление вызвало множество ужасных воспоминаний. Даже когда он закрыл глаза и потряс головой, видения не покинули его.
Он понимал, что никогда не переставал быть тем, кем сделал его отец. И никогда не перестанет.
Переводчики: schastlivka
Редактор: grammarnazi
Глава 16
– Посланники, Коко. Посланники, – прошептала Лайла, когда Никола подоткнула ее одеяло.
– Я знаю.
– Демоны, Коко. Демоны.
– Я знаю, дорогая. Но мы не должны бояться их. Колдо заверил меня, что они не могут причинять нам боль. – И теперь, став свидетелем произошедшего в парке, уверенность девушки в «Команде Хороших» стала нерушимой.
– Как я не понимала, что они были там все время? Почему я не могла видеть их?
– Твои глаза были закрыты. Теперь они открыты.
– Я...я... я не уверена, что смогу справиться с этим.
Никола вспомнила свое детство. Это Лайла утешала ее, накрыла одеялом, когда Никола увидела своего первого монстра. Какой мягкой, терпеливой и доброй была ее сестра.
