«Показания бывшего новобранца Хосе Альфонсо Паредеса, которому во время путча было 18 лет, помогли восстановить точный ход событий. Паредес немало времени провёл в подвальных помещениях стадиона в качестве часового. В одном из них долго и жестоко пытали Виктора Хару. Во время издевательств особенно усердствовал лейтенант Родриго Родригес Фушлохер, который сломал певцу обе руки. Хосе Паредес сам видел, как другой офицер в чине младшего лейтенанта развлекался игрой в русскую рулетку: приставив пистолет ко лбу Виктора, он нажал курок и прострелил ему голову. При этом присутствовал другой лейтенант — Нельсон Хаас. Затем убийца приказал новобранцам стрелять в певца из автоматических винтовок. Приказ был выполнен. По заключению экспертизы, на теле Виктора было 44 пулевых отверстия, из которых 32 были сквозными. Через несколько минут после расправы тот же младший лейтенант приказал унести мёртвое тело. Пришли санитары с носилками, уложили на них Хару, предварительно затолкав его в мешок, и отнесли к военному грузовику на заднем дворе стадиона…»
О том, что её муж погиб, Джоан Хара узнала случайно, благодаря смелости одного молодого человека. После того как Хару расстреляли, его тело вместе с пятью такими же расстрелянными мучениками палачи выбросили с грузовика неподалёку от стадиона — в районе Сан-Мигель, рядом с кладбищем «Метрополитано». Там их и нашли жители района. Вызвали медиков, и те увезли тела в морг.
Этим трупам была уготована общая судьба — лежать в безымянной могиле. Однако один из работников морга — 20-летний парень по имени Эктор Эррера — узнал Хару и пошёл на риск: разыскал адрес Джоан Хары в архивах Отдела регистрации населения. И Джоан немедленно приехала в морг, чтобы забрать мужа. Как будет вспоминать она сама много позже: «Это был Виктор, хотя он выглядел измождённым и худым… Что же с тобой делали, что ты так истаял за одну неделю? Глаза его открыты и, кажется, продолжают смотреть вперёд с негодованием и вызовом, хотя на голове рана, а на щеке — ужасные кровоподтёки. Одежда на нём изодрана, брюки упали до колен, свитер складками собрался под мышками, синие кальсоны клочьями свисают с бёдер, словно изрезанные ножом или штыком… грудь изрешечена дырами, а на животе — зияющая рана. Его руки висели под странным углом к предплечьям, словно ему переломали запястья… Но это был Виктор, мой муж, мой возлюбленный».
Все эти подробности мир узнает не сразу, а только спустя несколько месяцев. С этого момента имя Виктора Хары станет символом мужества не только в Латинской Америке, но и далеко за её пределами. Например, в Советском Союзе не было человека, который бы не слышал имени этого мужественного певца и не знал подробностей его гибели. В середине 70-х у нас даже был учреждён фестиваль политической песни имени Виктора Хары. По советскому ЦТ о нём будет показано несколько документальных фильмов, а также один художественный — «Эль Кантор» («Певец»), который снимет в 1978 году друг Хары Дин Рид (и сам же сыграет в нём главную роль).
Много воды утекло с тех пор, и в России теперь другие герои: гламурные поп-дивы и поп-певцы, многие из которых наверняка даже не слышали про Виктора Хару. Они не поют социальных песен, являясь всего лишь послушными куклами в «театре Карабаса-Барабаса». Однако не поют такие песни и так называемые рок-идолы, которые в советские годы считались среди молодёжи принципиальными бунтарями. Правда, как выяснилось чуть позже, никаких особенных принципов у большинства из них никогда и не было. А их постоянная «фига в кармане» была всего лишь маскировкой, дабы дурачить поклонников. В итоге, когда рухнул СССР и на горизонте запахло ну о-очень большими деньгами, недавние рок-бунтари со спокойной душой присоединились к тому воровскому шабашу, который был развязан в стране бандитами всех мастей. О том, какие это были «принципы», вспоминает очевидец — бывший музыкант популярной рок-группы «Машина времени» Пётр Подгородецкий:
«Помню новогоднее шоу, которое мы отрабатывали в каком-то бизнес-центре. Пьяные гости, уже без малиновых пиджаков, но ещё с золотыми цепями и тяжёлыми „Ролексами“, полуголые и уже готовые к употреблению девчонки, столы, „ломящиеся от яств“, бычки в огромной вазе с чёрной икрой… На сцене „Машина времени“. Артисты не совсем трезвы, но как-то не лажают, видимо, большой опыт сказывается…
Полтора часа работы закончились, и „настал час расплаты“. Двое постриженных „под ноль“ охранников выносят огромную клетчатую сумку типа тех, которые использовали „челноки“ во время поездок в Турцию. Расстёгивают. Сумка полна „зелёных“. Пятёрки, десятки, иногда более крупные купюры. „Можете не сомневаться, все шестьдесят штук здесь“, — говорят нам…»
Читатель вправе спросить: «А при чём здесь Виктор Хара?» А при том, что представить его на подобном шабаше попросту невозможно. Коммунисты, они ведь разные бывают. Есть, к примеру, такие, как Михаил Горбачёв, — эти станцуют польку-бабочку любому, кто их озолотит. А есть такие, как Виктор Хара. Последние скорее умрут, чем предадут свою страну и людей, которые им верят. И никогда не будут отплясывать на бандитских тусовках, развлекая полуголых девиц и бандитов ради одного: чтобы построить себе очередной замок или развлекаться в куршавелях. Так что пусть нувориши пока веселятся, а мы будем помнить Виктора Хару и его самую знаменитую песню «Венсеремос», которая на русский переводится как «Мы победим».
ВЕЛИКАЯ ЦЕНЗУРА
В очередном выпуске передачи «К барьеру!», показанном 2 октября 2008 года, схлестнулись в яростном споре Геннадий Хазанов и Ирина Хакамада. Тема спора была весьма актуальной: безнравственность сегодняшних российских СМИ и как с этим бороться. Скажем прямо, это уже не первый подобный спор на нашем ТВ — он периодически ведётся на протяжении всех лет существования новой капиталистической России в разных передачах и ток-шоу. Этот факт можно было бы назвать отрадным (кто же против нравственности?), если бы не одно «но»: за эти годы у этого спора абсолютно не изменилась идеологическая составляющая, что наводит на определённые мысли о том, что все эти дебаты — всего лишь ловкая манипуляция общественным сознанием. Ведь кто схлестнулся на этот раз? Два ярких представителя либерального лагеря, которые не отрицают наличия серьёзных пороков в системе и в то же время яростно её защищают, пытаясь выдать эти пороки всего лишь за побочные явления. На самом деле именно безнравственность и есть суть данной системы. Пока мы это не поймём, мы так и будем толочь воду в ступе и бегать по замкнутому кругу.
Первые попытки нынешней власти увести общество от серьёзного разговора на данную тему начались практически сразу после воцарения этой власти — то есть в начале 90-х. Однако ничем особо изощрённым эти попытки тогда не отличались, поскольку у власти был определённый карт-бланш — большинство народа безропотно согласилось на смену систем (социализма на капитализм) и особенно не заморачивалось на тему, нравственна новая система или не очень. Ситуация стала меняться в середине 90-х, когда народ стал понемногу прозревать. И это было вполне закономерно, учитывая, какой режим формировался тогда под водительством не всегда трезвого и адекватного президента. В итоге на повторных выборах в 1996 году власти пришлось уже прилагать максимум усилий, чтобы перетянуть на свою сторону большинство избирателей. Путём прямого подлога и обмана это сделать удалось. Однако именно тогда идеологи режима поняли, что отныне той лёгкой жизни, что была ранее, им не видать. Что для того, чтобы дальше обеспечить существование системы, им придётся действовать куда более изощрённо, чем это было все предыдущие годы. В итоге при новом президенте В. Путине манипуляция общественным сознанием обрела новые черты: это была помесь худшего советского агитпропа и новоявленной «свободы слова».
Ещё при старом президенте в марте 1999 года власть родила на свет закон с весьма выразительным названием: «О Высшем совете по нравственности на телевидении и радиовещании». Минуло почти десять лет с того момента, но нравственней ли стало наше ТВ? Вопрос звучит риторически, о чём наглядно говорит и упоминаемый выше выпуск передачи «К барьеру!». В чём же дело? Неужели десять лет слишком малый срок для того, чтобы навести порядок на ТВ? Однако вот и госпожа Хакамада в ходе спора проговорилась, что при В. Путине наше телевидение стало ещё более подцензурным («одноканальным» — то есть прокремлёвским). Что же получается: телевидение подцензурное, но нравственности в нём ни на грош? Почему? Да потому, что и власть, и потчуемая ею цензура являются безнравственными по сути, потому и плодят вокруг себя такую же безнравственность. Это, кстати, было заметно ещё тогда, десять лет назад.
Весной того же 99-го, накануне принятия упомянутого закона о ТВ Госдумой и Советом Федерации, либеральные СМИ устроили большую полемику вокруг него. Она зеркально напоминала тот спор, который мы увидели по НТВ сегодня. Более того, тогда тот же самый канал НТВ (он в то время принадлежал олигарху В. Гусинскому) разродился передачей «Суд идёт», где в роли Г. Хазанова выступил кинорежиссёр Станислав Говорухин, а И. Хакамадой был журналист и писатель Алексей Симонов. Что интересно: Гусинский давно изгнан из России, его канал перешёл под контроль государства, однако суть явления от этого не изменилась: безнравственность на ТВ по-прежнему процветает. Однако нынешние борцы за чистоту риз продолжают толочь воду в ступе, что, конечно же, не случайно, а является прямым заказом власти: увести внимание общественности от фундаментального вопроса сегодняшней действительности — вопиющей безнравственности сегодняшнего российского режима.
