бутылкой бульона было не отделаться. Вскоре в трубке зашумел воздух. Сергей допил бульон.
Лейсан подошла и отставила бутылку в сторону.
– Если сможете уснуть, то лучше всего это сделать, – посоветовала она.
– Хорошо, – Сергей, не успев сомкнуть глаза, почувствовал, что проваливается в забытьё. На этот раз оно было приятным и лёгким.
Он проснулся от того, что было тихо. Он слышал сопение соседей, но не слышал грохота бьющих в борта льдин. Врача не было, и спросить насчёт обстановки соответственно не у кого. Сергей попытался прислушиваться, чтобы понять, что происходит вокруг, но звуки, доносящиеся извне, не помогли построить в голове цельную картину. Сергей хотел, но боялся предположить, что стихия угомонилась. Ему думалось, что произошла поломка двигателей и теперь ледокол просто дрейфует вместе со льдом.
По коридорам раздавались шаги и людской говор, часто на иностранных языках. Однажды он почувствовал качку, но она прошла почти незаметно. Ледокол едва колыхнулся и вновь затих. Сердце наполнилось приятными предчувствиями.
Наконец появилась врач. Без повязки её лицо выглядело уставшим. Тёмные круги под глазами, морщина между бровей.
– Проснулись? В туалет хотите?
– Уже сходил, – пошутил капитан.
Лейсан замялась.
– Шутка, – поспешил успокоить её Сергей. – Хочу, но думаю, справлюсь с этим самостоятельно. Дайте мне посуду.
– Конечно, – врач кинулась под кушетку и достала оттуда большое пластиковое ведро, явно не медицинского назначения.
– Я себе не так представлял утку.
– Где же её взять. На ледоколе утки не предусмотрены. Может вам всё же помочь?
Лейсан напряглась, когда Сергей сделал попытку сесть.
– Я сам. Хватит уже позориться перед дамами.
Ему удалось. В руках появилась сила, хотя ещё и далёкая от прежней. Сергей сел. Закружилась голова, в ушах засвистело.
– Это только у меня так свистит или вы тоже слышите?
– Это слабость, Сергей.
Состояние напоминало «отходняк» после наркоза. Та же отстранённость от собственного тела. Заторможенность и неловкость движений, хаотичное вращение мыслей.
– Стоп! – скомандовал себе капитан.
Мысли на полном скаку споткнулись о команду. Через несколько секунд раздалось журчание.
– Отчего так тихо? – спросил Сергей, не закончив процедуру облегчения.
– Вы о чём? – не поняла Лейсан.
– Ну, явно не о журчании. Я не слышу шума шторма.
– Он почти закончился.
– Да? Слава Богу, – Сергей облегчённо вернулся на кушетку. Вертикальное положение здорово измотало его.
– Вы всё? – поинтересовалась врач.
– Угу. Простите, что причиняю вам такие неудобства. Обещаю, как выздоровлю, объявлю вам благодарность.
– Хватит, Сергей. Любая работа отвлекает меня от мыслей о доме. В заботе о вас и о них я стараюсь забыться.
– У вас взрослые дети?
– У меня уже внуки, – печально призналась врач.
– Вам нужен отдых, Лейсан. Вы выглядите уставшей. Попросите вас сменить.
– Спасибо. Я как раз собиралась это сделать.
– И позовите мне, пожалуйста, кого-нибудь, кто управляет судном. Хотелось бы узнать, как обстоят дела.
– Хорошо.
Врач удалилась, а через минуту в дверь постучали.
– Открыто, – негромко, чтобы не напугать остальных пациентов, произнёс капитан.
Дверь приоткрылась не полностью. В щель заглянул Перепечка.
– Заходи уже, – попросил его капитан.
– Ага, – вахтенный, немного смущаясь и разглядывая остальных, вошёл. В руках он держал листки бумаги.
– Вы ужасно выглядите, Сергей Иванович, – нетактично произнёс Лев.
– Спасибо за комплимент, однако, лучше, чем покойник.
– А, ну, да, намного лучше.
– Что происходит снаружи? – нетерпеливо спросил Васнецов. – Неужели всё закончилось?
– Э-хм, насчёт «закончилось» вряд ли, просто мы вырвались за пределы сильного шторма. Вот тут я накидал схему того, как я вижу его причины и механизм.
Перепечка вынул листок с карандашным рисунком. На нём был изображён круг и какой-то пропеллер или же лопатки реактивной турбины.
– На турбину похоже, – признался капитан.
Перепечка посмотрел на свой рисунок.
– Вы правы, это действительно похоже на турбину. Вот этот круг – это схематическое изображение окружности вокруг географического полюса. Территория относительного спокойствия. Урагана здесь нет, только его последствия в виде возгоняемых к полюсу волн. Уровень воды продолжает расти, хотя и не такими темпами, как прежде.
– Да? – удивился капитан. – Давай дальше.
– Помните, когда только начался шторм, он двигался строго от полюса? Вернее, он двигался от Канады в сторону России, через полюс.
– Помню, голову я не так сильно отморозил.
– Вот, а потом направление волн начало меняться. Угол атаки сдвигался на запад. Это становилось всё заметнее с каждой новой большой волной. Нос приходилось поворачивать на запад. Мне вскоре стало понятно, что ураган превратил Северный Ледовитый океан в огромную центрифугу, – вахтенный провёл карандашом по «лопаткам» турбины. – И чем ближе к полюсу, тем спокойнее он должен быть. И я оказался прав. Здесь почти тихо.
– Ты гений, Лев, – и это был не комплимент. Васнецов посчитал неопытного моряка очень сообразительным.
Он взял в руки рисунок и рассмотрел его. На ум пришла неожиданная догадка.
– Если это центрифуга, то в центре должна быть воронка. А ещё там должно быть полно затянутого в неё льда.
– Хм, – Перепечка посмотрел на своё художество, – про лёд я не подумал.
– А есть у вас вперёдсмотрящий, как на старых судах?
– Время от времени поднимаемся. Здесь же ни островов, ничего такого, на что можно налететь. А курс и по планшету можно держать.
Буквально после этих слов раздался крик, разлетевшийся по коридорам ледокола.
– Торосы! Огромные торосы!
Перепечка сорвался с места, оставив капитана в смятении. Ему очень хотелось подняться и взглянуть на то, что творилось вокруг судна, да и на само судно, пережившее не самые лучшие времена. Собственная беспомощность разозлила его. Васнецов попытался снова сесть, а затем и слезть с кушетки, чтобы выбраться из медицинского блока.
Сесть ему удалось. Сергей дождался, когда утихло головокружение и медленно, на вытянутых носках спустился на пол. Ноги, хоть и казались чужими, вес капитана всё же выдержали. Он сделал шаг, затем другой, цепляясь руками
