составит порядка двух литров. У меня есть пятьдесят и ваши тридцать. Итого сорок дней. По моим расчётам я смогу делать в день до пятисот километров, так что топлива мне хватит на то, чтобы облететь половину земли.
– Ты, как всегда, маханул. Половину земли… Ладно, дам тебе спирта, один чёрт начнут выпрашивать то на свадьбу, то на похороны.
– Спасибо большое, капраз. Я вас не подведу, обязательно найду что-нибудь или кого-нибудь полезного.
– Надеюсь, иначе к чему вся эта суета. Когда планируешь возвращение?
– Через полгода, когда ветер сменится.
Капраз провёл Прометея между рядами складского имущества. Довёл до поржавевшей снаружи двухсотлитровой ёмкости.
– Тебе и тару надо?
– Нет, я со своими бурдюками пришёл.
Прометей снял с плеча два кожаных мешка, сделанных из единого куска оленьей шкуры. Капраз сунул ему в руки длинноносую воронку.
– Приладь.
Прометей сунул в горлышко воронку и подставил под бочку. Пахучая жидкость потекла в бурдюки.
– На благое дело, не глотки промочить, чтобы потом песни орать всю ночь, – приговаривал капраз, убеждая себя в том, что спирт расходуется не зря.
– Разумеется, капраз. Когда было такое, чтобы путешественники в обузу государству становились? – подыграл ему Прометей.
– Не перегибай, ладно? Ещё тысячу лет будем друг друга по земле искать, до того, как подобие государства появится. Подыгрываю я тебе, хотя, может быть, и не стоило. Заразишь молодёжь идеей, что скитаться это правильно, вместо того, чтобы на месте работать – и конец привычному укладу жизни, и посёлку соответственно. Народ понимает это, только мысль оформить правильно не может.
– Я это понял.
– Молодец. Не зли их лишний раз, потому что я защищать тебя не стану.
– Ладно, – пообещал Прометей.
– Один летишь? – Борис вернул бочку со спиртом на место и посмотрел в глаза Прометею.
Тот, как и следовало ожидать, замялся, не умея врать.
– Нет? – удивился капраз. – С Иваном опять?
– Один лечу, правда, тот, кто собирается со мной, ещё об этом не знает, – проговорился Прометей.
– Это как так? Наобещал, а потом передумал?
– Нет, капраз, не так, сами всё узнаете, когда улечу. И пожалуйста, никому не говорите, что я у вас был, – Прометей закинул по бурдюку на каждое плечо и умоляюще посмотрел на капраза.
– Эх, чует моё сердце, дурная затея, и начинается по-дурному.
– Всё будет хорошо, капраз. Рискую только я один.
– Ладно, иди уже, воздухоплаватель, – Борис напутственно похлопал Прометея по спине. – Если найдёшь людей и поймёшь, что они могут представлять для нас опасность, не сообщай им, где мы селимся.
– Разумеется, капраз.
Под тяжкой ношей, переставляя ноги по раскисшей дороге, Прометею пришлось пройти мимо дома, где жила семья Марии. Он украдкой бросил взгляд на окна и облегчённо вздохнул. Кажется, его не заметили. Прометей выдохнул, распрямил спину и зашагал веселее, когда дом отчаянной шантажистки скрылся за другими домами. Прошёл мимо родительского. Мать копалась во дворе. Прометей не стал её окликать, впереди было ещё много работы и стоило её закончить до времени отлёта. Он собирался навестить их вечером. Ночевать же он собирался подле шара, опасаясь провокаций.
Каково же было его удивление, когда из его сарая выпорхнули подруги Марии, Вера и Селена.
– Вы что там делали? Ну-ка, стоять! Не дай бог к шару прикасались, я вам ноги повыдергаю!
Прометей бросился в сарай и сразу же осмотрел шар. На первый взгляд он был не тронут. И тут его осенило, что подруги приходили совсем не за этим. Наверняка, Мария выдумала для них историю, про Прометея-насильника и отправила собирать доказательства, которые сама и припрятала. Прометей выскочил из сарая. Девушки, стояли в сторонке, и когда он показал им кулак, звонко рассмеялись и пустились бегом наутёк.
Теперь он боялся, что и ужин с родителями может не состояться. Что творилось в голове юной взбалмошной девицы, он не знал, и потому боялся. Прометей ещё раз проверил ткань шара. Она была цела, горелка на месте, корзина на первый взгляд тоже нетронута. Наскоро перекусив, он приступил к последним приготовлениям.
Вечерело. Солнце почти скрылось за горизонтом. Сквозь темнеющую синь неба проступили первые звёзды. Воздух посвежел. Изо рта при дыхании вырывался пар. Прометей раздумывал, идти ему к родителям, или остаться охранять своё добро. Его сомнения разрешили сами родители, которые пришли с ужином.
– Я не мог оставить шар, уж простите непутёвого сына, – он обнял мать и поздоровался за руку с отцом. – Народ чего-то злится, боюсь, порежут.
– Слыхали мы разговоры про тебя и про изобретение твоё. Всякое говорят, и не только плохое. Одни одичать боятся, другим поперёк горла всё, что они неспособны понять. Помнишь, первый капраз говорил, что так и будет. Вначале мы потеряем всё, что имели, и дети наши, не знающие другой жизни, будут пытаться жить с тем, что есть, на что им хватит разума и умений, и это будет откат к прошлому. Привыкнут жить просто, и любое новое будут принимать не сразу. Так было и раньше, до катастрофы.
– Спасибо, пап, за поддержку. Мне тесно в посёлке, скорее хочу оторваться от земли и вдохнуть полной грудью. Устал я от непонимания.
– Жениться тебе надо, чтобы желание было среди людей находиться, – в сотый раз за последнее время посоветовала мать.
– Я не против, но пока не нашёл себе пару.
– И не ищи, пока не перебесишься, – посоветовал отец – а то внуков повесишь нам с матерью на шею. – Он хохотнул.
Супруга укоризненно посмотрела на него.
– Ничего, если даже и так, и то счастье.
Родители просидели в сарае около двух часов. Прометей несколько раз подогревал воду, чтобы заварить чай. Напоследок мать всплакнула и обняла сына. Отец приобнял обоих и так они простояли минуту, словно давали сыну своё благословение. Прометей даже ощутил, что любовь родителей похожа на оберег от всех несчастий, что могут ждать его на пути.
Как только он попрощался с родителями, и они отошли от сарая на пару десятков шагов, из тьмы раздался знакомый голос.
– Как долго они у тебя
