засиделись.
Прометей вздрогнул. Оказывается, Мария шпионила за ним всё время.
– Это же мои родители, – ответил он ей и, не приглашая войти, зашёл в сарай.
– Сердишься на меня? – Мария зашла следом. – Зря. Нам надо убрать этот барьер, чтобы путешествие не стало испытанием нервов.
– Каким образом? – поинтересовался Прометей.
– Тебе надо простить меня, искренне, за то, что я навязалась. Понимаешь, я чувствую, что мне это нужно. Это моё. Я должна лететь. Тебе трудно в это поверить, я же молодая и глупая на твой взгляд, но я быстро учусь и хорошо ориентируюсь в сложных ситуациях.
– Я заметил. Ты мастер интриг. Кстати, подруги твои, кажется, не нашли то, что искали.
Мария сделала хитрый взгляд.
– Ты сам нашёл?
– Да.
– Чёрт! Как же?
– Кроме нас, в сарае находился ещё один человек, о котором ты не знала. Он всё видел.
– Иван?
– Да.
– А-а-а! – Мария топнула. – Теперь он Анхелике своей проболтался.
– Конечно. Такое в себе не удержишь.
– Теперь у меня нет пути назад, лечу с тобой или без тебя, – Мария усмехнулась, дав понять, что ситуация её беспокоит не так серьёзно. – Мы летим на рассвете?
– Да, ветер в это время будет дуть в нужную нам сторону.
– Хорошо, – Мария зевнула. – Я лягу спать в корзину, чтобы ты не улетел без меня.
– Я и так без тебя не улечу.
– Верю, верю, но спать лягу в корзине.
Корзина стояла на платформе, которую должна была тянуть упряжка оленей. Прометей помог девушке забраться в неё. Мария свернулась на дне калачиком, подложив под голову мешок с сушёной рыбой. Прометею подумалось, что из девушки могла бы получиться хорошая путешественница, если бы не её страсть добиваться всего любой ценой. Жажда именно того результата, которого она ждала, делал её мышление слишком негибким, что в некоторых случаях было смертельно опасным.
Прометей улёгся на ворох душистого сена. Организм, уставший от переживаний последних дней, вдруг успокоился и позволил ему поспать, чтобы набраться сил. Проснулся он как раз перед рассветом.
Лёгкий нервный озноб появился почти сразу же после подъёма. Так бывает, когда у самой черты невозврата начинают одолевать сомнения и предчувствия. Прометей заварил два «чая». Подождал, когда они настоятся, после чего перелил один из них в бочонок, служащий термосом. Накрыл на стол лёгкий завтрак – серьёзный он бы не одолел из-за отсутствия аппетита, и разбудил Марию.
– Путешественница, вставай, пора завтракать.
Девушка проснулась мгновенно. Корзина зашаталась и из неё почти сразу же появилась заспанное лицо.
– Иду, – девушка перелезла через край, спрыгнула на пол и подошла к столу. – Чего-то волнуюсь.
– Не передумала? – с надеждой спросил Прометей.
– Чего захотел? Передумала? Нет! Ни в коем разе, лечу с тобой, как и собиралась.
Она присела, обхватила кружку с чаем двумя руками и подула в неё. Отпила глоток, поставила на стол и потянулась за едой.
– А чего так жёстко? – спросила она, гоняя по рту кусок вяленой оленины.
– Для долгого хранения. Чем суше и жёстче, тем дольше хранится. Ничего, скоро ты и этому будешь рада. Обычно в дороге еду приходится здорово экономить.
– Опять пугаешь? Я не из тех, кто боится.
– Не пугаю, просто говорю, что нас ждёт.
– А что ещё нас ждёт?
– Ветра, дожди, грозы, горы в тумане, разреженный воздух.
– Кроме последнего, всё остальное есть и на земле. Я готова.
Прометей пожал плечами.
– Тогда в путь.
Жители посёлка в то утро видели, как на фоне тёмного неба появился огонь, устремившийся ввысь. Он пролетел вдоль линии берега, набирая высоту, и вскоре скрылся в низко висящих облаках.
Глава 10
Кажется, Васнецов пришёл в себя после того, как внутренний голос непривычно громко предупредил о скорой смерти. Сергей с трудом открыл глаза. Чувства, отсутствующие в теле в бессознательном состоянии, вернулись одновременно. Электрическим разрядом прошёлся по телу судорожный озноб, зубы застучали друг о друга с такой силой, что заболела голова и свело челюсти.
Сергей лежал у стены капитанского мостика, почти у самого выхода. На полу из угла в угол, вместе с мусором и остатками оборудования перекатывалась вода и остатки льда. Окна по всей передней стене сплющило и разворотило. Обшивка стен слетела из-за их деформации. Потолок над головой нависал наискось, сократив оконный проём в два раза.
Звуки стихии теперь не заглушались. Грохот волнующегося льда доносился в полной пугающей силе. Васнецов попытался сесть. Удалось ему это не сразу – движения тела сковывал не проходящий озноб… Затуманенная голова не могла взять управление телом в полную силу. Сергей опёрся на руку и сел, прислонившись к стене.
Порывы ледяного ветра жгли кожу. Одежду уже прихватило. Капитанский костюм превратился в ледяной панцирь. По помещению блуждал красный отблеск низкого осеннего полярного солнца, проникающий внутрь в те моменты, когда судно выравнивалось. Тогда в намерзающем на всех поверхностях льде играл жуткий кровавый отблеск. Капитан опустил глаза. Пятерня руки, на которую он опирался, тоже будто была погружена в красную воду.
До выхода было рукой подать, но он понимал, что проделать путь до неё вряд ли получится. Тело не слушалось. Промерзающий мозг сигнализировал о том, что осталось совсем немного времени до переохлаждения, после которого наступает смерть. Васнецов дёрнулся в сторону и повалился на бок. Голова плюхнулась в воду. После ледяного воздуха она показалась почти тёплой. Красная пелена на мгновение застила взгляд. Капитан попытался вытащить руку из-под себя, но руки больше не было. Команда из мозга доходила до плеча и терялась.
Ледокол вновь полез на волну, задирая нос. Сергей понял, что это конец. Он захлебнётся накатившей водой, оказавшись без движения, или же погибнет от льдины, которая раздавит его о стену. Хотя второй вариант был менее возможным. Льдины могли и не пролезть в оставшийся после удара проём.
Васнецов приготовился к смерти. Он не желал её, не спешил на встречу с Люси, родителями или
