Теперь уже заржал я.
– Ну-ка, Весло, расскажи поподробнее про свое детство. Мы, оказывается, не все про тебя знаем.
– Не, у меня все проще было. Не замечен.
Вернулся Старшой, выслушал доводы Магона.
– Хорошо… значит, так. Хин с Веслом выстраивают всю легальную схему. Магон с Веслом – тоже, но скрытую часть. Весло смотрит и тут, и там, чтобы не порезать друг друга.
– Нужна легенда для людей. Дело какое-нибудь, лучше купеческое.
– А что не особо выгодно, но везде есть?
– Продукты. Вино. Но это большая работа.
– Это хлопотно, а надо, чтобы ближе к нам. Есть! Оружейная лавка. Открываем везде оружейные лавки. И наемники, и оружие сразу, если срочно надо. И денежки. Сами сможем сдавать, и между городками возить кому что надо. – Старшой помахал руками, как будто перемешивая что-то в большом котле.
– Хорошая мысль, – Хин хлопнул ладонью по столу, – удачная.
Магон с Веслом тоже покивали. Я сидел с открытым ртом. Банк, оружие… вывозите, боги. Сейчас я общее настроение испорчу.
– Я тоже кое-что хочу сказать, – и все обернулись ко мне. – Во-первых, – я загнул палец, повторяя Старшого, – не мы одни такие умные, и значит, нас тоже уже пасут. В связи с этим, второе: кто из нас работает на Секретную службу корроннского герцога, и если таких еще нет, то как нам их вычислить, когда они скоро уже здесь появятся.
– Да, про это мы как-то не подумали… – Весло даже привстал.
Старшой беззаботно махнул рукой:
– Ерунда; опять-таки, во-первых, – и он загнул палец на руке у меня, – Секретная служба, как я знаю, интересуется только явными врагами Корронны. Ну то есть они интересуются всеми, но противоборствуют только конкретным силам. А во-вторых, – он снова загнул мой палец, пришлось опустить ладонь на стол, – Секретная служба очень не любит Банк Корронны, и тут мы им как раз в жилу. Пусть смотрят, не страшно. А вот вычислить их, конечно, хотелось бы. И этим тоже занимайтесь.
– Охренеть: в столице – Секретная служба старого герцога, а у нас – молодого! Или ты барон, Старшой?
– Я командир толпы бездельников, которым лишь бы не работать, а зубы об ложки точить. Нет, если кто-то не хочет – может обратно по дорогам начать шастать.
– Ладно, не кипятись, Старшой. Ты же знаешь, я это любя, – почесал я голову по привычке.
– Знаю, поэтому на тебя и не обижаюсь. Тебе, кстати, персональное задание. Пойдем в Южный порт.
– Далеко, пешкодралом-то.
– Тогда поплывем. Дойдем напрямки до моря и наймем какую-нибудь посудину. Заодно помоетесь.
25 утеля 323 года. Полдень. Дамба. Старшой
– Немой, я хотел бы тебя попросить, чтобы ты остался здесь. С ней.
– …
– Я знаю, но я очень тебя прошу. Непонятно, сколько продлится наше путешествие на юг, а здесь много чего может случиться.
– …
– Спасибо.
Ну вот, хоть здесь договорился…
Посмотрел на портрет. Ее портрет. Барон Коннх прислал художника, о котором мы говорили. Человек оказался творческим и пытливым. Посидел несколько вечеров в таверне, разглядывал ее, потом долго расспрашивал, что я хочу увидеть. Получилось здо́рово. На портрете она стояла на фоне открытого окна, и казалось, что это не рисунок, а настоящая живая женщина с еле заметной улыбкой стоит в проеме стены и смотрит на тебя. Эффект был поразительным. Многие вздрагивали, когда первый раз видели портрет на стене.
– Это лучшее, что я сделал. – Художник с достоинством принял от меня плату.
– Спасибо, мне понравилось.
– А ей?
– Сказала, что платье можно было и приукрасить.
Мы посмеялись. На самом деле – не сказала ничего. Долго рассматривала (я повесил его в своей комнате над пюпитром), потом покачала головой, но так ничего и не сказала. Однако слух про картину распространился быстро, служанки прибежали все, под видом уборки, поварихи – тоже. По-моему, относиться к ней после его появления стали более уважительно. С поклоном. Конечно, сделать свой портрет могли позволить себе только благородные или очень богатые. Хотя в столице художники рисовали от души, не только за плату, но здесь, в провинции, это все еще было делом статуса. Тем более такой портрет.
«И в весенней куще жизни мы – играющие дети…»
29 утеля 323 года. Полдень. Дамба. Лиса
«На хозяйстве», как выразился командир, из стариков оставили Хина и Весло. И Пекло с Немым. Одного по старости, второго упросил командир. Мы поняли зачем. Остался и Щука, который придумал какую-то новую штуку. Что-то вроде общей почты. До сих пор только благородные отправляли фельдъегерской службой свои письма по городкам, если было надо. Остальные передавали весточки с купцами, караванами. Щука предложил: раз все равно открываем в каждом городке отделение банка, которые постоянно обмениваются друг с другом и центром письмами, то пусть и все желающие смогут за небольшие деньги посылать весточки родным или партнерам по делам. Секретность обеспечивал банк, охрану – наш отряд.
Идея пошла еще быстрее, чем банковская. Знать, какие цены в соседней провинции, – оказалось даже востребованнее, чем прочитать, как здоровье у бабушки. Денежки были небольшие, но капали постоянно. Да, прав был Старшой, когда сказал, что времена меняются и скоро мы не узнаем свой старый пыльный мир. В этом мор пошел на пользу. Сковывавшие традиции умерли вместе с ним. Люди спешили жить. Торговля разворачивалась невиданными до мора темпами и объемами. Как мы раньше жили без южного вина, северной рыбы и столичных безделушек, было непонятно. Жизнь менялась.
На юг отправились крепким составом. Большим отрядом идти вроде и не надо было, но с позиции безопасности все же пришлось укомплектоваться как следует.
В столице Южной провинции, в Южном порту, всеми силами противоборствовали открытию нашего банка. Филиал был, но в зачаточном состоянии. Наши купцы в Южный порт не доходили, а местные не доверяли чужакам. Надо было как-то это поменять. Центр, столица, юг – без этих трех точек невозможно было наладить нормальную купеческую работу. В Корронне повезло. Просто купили на корню одну загибающуюся меняльную контору. Получили сразу несколько помещений, а также людей, умеющих считать деньги. Старшой приказал вместе с вывеской поменять и главу, и охрану. Купцы из провинции, узрев знакомую вывеску, повалили гурьбой. На них и строился расчет. В дела столичных купцов не лезли. «Пока», – как сказал Старшой.
Почта шла на ура. Столичный тракт был вполне безопасным, и курьеры доскакивали от нас, из Центральной провинции, за две недели. Если нужно было везти деньги, отправляли небольшой отряд. Магон оказался прав. Огромное количество народа до сих пор не нашло себя после мора. И бывшие военные, и разорившиеся купцы, и молодежь, болтающаяся без дела, с радостью шли на небольшое, но крепкое жалованье, и, главное, интересную, выбивающуюся из привычного патриархального быта, работу. Красно-бело-васильковая нашивка входила в моду.
Магона в качестве купца с караваном отправили в Южный порт. С ним ушли Хак, Прут и Тихий. Оставшимися семнадцатью хотели дойти до Южного моря, нанять какую-нибудь посудину и плыть между Южными островами на встречу с Магоном. Зачем Старшому нужно было прийти в порт морем, было непонятно. И рискованно. Поэтому набрали еще два десятка человек. Все ветераны. Финансы позволяли. Некоторые пришли из баронских дружин, другие прибыли в Дамбу в надежде на работу. Брали только по рекомендациям, укомплектовывали оружием и броней. Охрана Центрального банка. Ага. Такой командой можно было и небольшие баронские замки завоевывать.
Статус отряда и отдельных его членов резко повысился. Мы были в привилегированном положении. У Сержанта в подчинении теперь находилось столько человек, что чин ему следовало уже давно поменять. У Братьев и Весла – тоже. Я же, после того как большинство финансовых вопросов перешло в ведение специальной команды, снова стала простым членом отряда. Но ненадолго. Старшой передал мне всю рутинную работу, и со всеми делами, в которые не мог или, вернее, не хотел вникать сам, отправлял ко мне. Дошло до того, что на переговорах с очередным фрондерским городком один из договаривавшихся с нами горожан не выдержал и высказался на тему, что негоже с бабой тут дела решать, и так далее. На его беду, сказал он это громко, а ветераны почти в полном составе в это время за соседними столиками обсуждали предстоящий поход на юг. Следующие мгновения были, наверное, самими паскудными в его жизни: увидеть вокруг себя четырех громил разного возраста, но с одинаковым зверским видом и обнаженными мечами – не позавидуешь. Сержант, Весло и Братья еще секунду думали, как с ним поступить, потом обернулись на Старшого. Они почему-то ожидали от него взбучки за невыдержанность, а вышло наоборот.
