- Мы близняшки, помнишь? Нас нельзя разлучать надолго.
- Никогда, - горячо заверила она. – Решайся, Жень, приезжай в столицу.
- Я больше не стану бегать.
- Вижу. Я тоже. Сегодня мы обе начнем новую жизнь.
- Мой отсчетный день – следующий понедельник. Начнется новая во всех смыслах жизнь.
Она покачала головой.
- Нет, сегодня, - положила ладонь мне на грудь. Туда, где бьется сердце, оно как по команде ускорилось. - Отныне все станет иначе. Я готова, а ты? – в ее глазах горела решимость и энтузиазм. От счастья и едва не заплакала. Она возвращается. Такая же, какой была. Я помнила этот взгляд, я любила его.
- Уже да, – сказала я уверенно. - Готова.
- Есть ошибки, которые исправить нельзя. Твои и Мухина к ним не относятся, - быстро проговорила мне на ухо, чмокнула в щеку и уверенным шагом направилась в сторону терминала. Несколько минут я смотрела ей в след, стараясь запомнить образ этой сильной, горячо любимой мной подруги с ревущем избалованным ребенком в рюкзаке. Пусть этот образ намертво впечатается в память, заслоняя собой вид изможденной растерянной побитой Аньки, жалкой в своей борьбе с безумной любовью к чудовищу мужу.
Сергей так сильно любил модно одеваться. Помню, была в шоке как-то случайно застав его за сборами в бар – мы договорились встретиться с Аней в ее квартире. Он целый час собирался на встречу с друзьями, выходил к нам то в одних брюках, то в других, то в третьих. Поменял десяток рубашек, к каждой из которой был куплен свой ремень и туфли. Я так смеялась над ним. У Фила, как и у моего отца, гардероб состоял из базовых вещей. Все элементы одежды сочетались между собой, не было необходимости ломать голову, подбирая очередной лук. Фил злился, если приходилось переодевать рубашку перед выходом из дома, ему было лень и по большому счету плевать на внешний вид. Чисто, не вычурно, удобно, когда на работе – представительно, - вот что главное.
Какая Аня, такой и ее мужчина, - тогда думала я. Они нашли друг друга.
В опустевшую квартиру ехать не хотелось. За рулем некоторое время раздумывала, где может скрываться Мухин, после чего позвонила Борису. Он был удивлен вопросу, но адрес сестры продиктовал без запинки.
Таня жила в престижном районе на последнем этаже трехэтажного дома с подземной парковкой и фонтаном во дворе.
На часах почти восемь. Лифт поднял меня на нужный этаж, и я постучала в дверь. Не открывали долго, по-видимому надеясь, что незваный гость уйдет. Но я видела свет в окне и отступать была не намерена. Чем они там занимаются? Сексом? При этой мысли затрясло. Фил сказал, что пытался забыть меня с другими женщинами. Не думать, не знать, не копать в эту сторону! Не моя правда, не нужна она мне. Скоро он уедет. И пусть трахается с кем хочет. Если ему так надо, пусть даже останется и живет с Таней. На моих глазах. Пусть. Заслужила. Хватит скулить и заслоняться прошлым, как щитом. Отныне я буду смотреть только в будущее, каким бы оно не было. Главное, что мое.
Стучу. Стучу. Стучу.
Наконец, слышатся шаги, дверь открывается. На пороге – рассерженная Таня. Вид не растрепан, одета полностью – в джинсы и тунику. Макияж не смазан, волосы в полном порядке. Что ж, это вселяет надежду.
- Мне нужен Фил, - сказала я, проходя в квартиру. У Тани дома светло и свежо. Много пространства, минимум мебели. Все светлое, бежевое, с черных и красных элементами декора, модное.
- Мы как раз ужинать сели. Ты голодная?
- Очень, - я разулась и прошла на кухню, посчитав, что приглашение все же было.
Фил сидел за большим столом на удобном диванчике, перед ним стоял стакан с напитком, рядом полупустая бутылка виски. Пахло кальяном: табаком, ванилью и мятой.
- Привет, сестра, - сказал он мне, улыбаясь.
- Я тебя повсюду ищу, – ответила я, по-хозяйски беря чистую тарелку с сушки и накладывая себе салат и несколько бутербродов с сыром и икрой. Фил с интересом наблюдал за моими действиями. Таня села за стол и закурила кальян, стараясь изо всех сил казаться доброжелательной, гадая, какого черта я приперлась. Надеюсь, полная тарелка с едой дала понять, что я надолго.
- Аня улетела, - сообщила я.
- Знаю. Она написала мне, что в самолете, - сказал Фил.
- Так почему не выходишь на связь?
- Я в запое, - он понял стакан и, ни с кем не чокаясь, осушил его.
- Есть повод?
- Дрянной жизни мало? – улыбнулась Таня, осушив свой и передав мундштук от кальяна Мухину. Тот охотно взял и затянулся. Вновь наполнил свой и Танин стаканы. Я предусмотрительно отказалась от выпивки.
- Надо поговорить.
Он пожал плечами, давая понять, что ему все равно. Он что, издевается? Кто нагрянул, как ливень в январе, обескуражив, выбив из колеи? Забрал себе мою новую семью, стараясь разрушить с трудом созданную новую жизнь. А теперь сидит, как ни в чем не бывало, словно это я гоняюсь за ним по всей стране, стараясь вернуть!
- Завтра. – Проговорил Мухин. - Я бухой.
- Вижу. Но дело важное. О Сашке.
Он пожал плечами и закатил глаза, крепко затянулся и выдохнул густой дым в потолок.
- Вот, почитай, - я протянула ему свернутый лист А4.
- Что это?
- А ты почитай.
Он быстро проглядел текст, затем отдал записку Тане, которая уже изнывала от любопытства. В процессе разговора пододвинулась к Мухину вплотную, касаясь его ноги и плеча, едва не закинув свою ногу на него. Еще бы на колени залезла. Интересно, она инстинктивно чувствует во мне соперницу? Иначе как объяснить собственнические жесты в отношении Филиппа при его якобы родной сестре?
- Психологические штучки Стрелы? – равнодушно проговорил Мухин. Понять, пьяный он или притворяется, не представлялось никакой возможности.
- Ага.
- Что за бред? – нахмурилась Таня.
- Сашкино письмо его будущему ребенку.
- Тут в красках описано, какое мой братец ароматное дерьмишко. Даже мне добавить нечего. Он самокритичен, – усмехнулась она.
- Ты до конца дочитай.
- И что? Ты реально веришь, что он исправится?
- Верю. Утром мы были у Катьки, он сделал ей предложение. А завтра вечером объявит о своем решении семье.
- Что за тупорылый тупизм! – всплеснула руками Таня. – Большего бреда я в жизни не слышала. Мы Алексеевы, нам на роду написано быть несчастными, и делать несчастными людей, находящихся рядом. Нам нельзя жениться или выходить замуж, нашу семью прокляли!
Пару минут я смотрела на Таню, ожидая, что она рассмеется, но та лишь брезгливо морщилась, перечитывая записку снова и снова, потом перевела глаза на Мухина.
- Ничего не хочешь сказать?
Он пожал плечами и отвернулся. Что ж, говорить опять придется мне.
- Можно подумать, только у вас случаются проблемы. Ирина Ивановна вместе с Антоном, твой папа вполне счастлив со Светой. Сашка женится на Кате. А Борис…- я осеклась.
- На Жене, - с энтузиазмом добавил за меня Мухин. Забавляется, подонок, когда я тут из кожи вон лезу, стараясь обойти острые моменты.
- Фил, мне очень нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, ты можешь выделить мне пару часов?
Он посмотрел на Таню, потом на меня, снова на Таню.
- Иди уж. Семья – дело святое, - пробурчала она, натянуто улыбнувшись.
- Я позвоню, - сказал он, поднимаясь.
- Скоро верну его, - заверила я, направляясь к выходу и аккуратно сворачивая письмо, спрятала во внутренний карман сумки. Я действительно собиралась его сохранить на долгие годы. Оно того стоило.
В машине ехали молча. Он включил Imagine Dragon на полную катушку и подпевал на кошмарном английском, я следила за дорогой. Скажу так, даже если Дэн Рейнольдс и пытался разрядить обстановку, что вряд ли, у него не особо выходило. Я не выдержала, как только мы переступили порог дома, выпалила на одном дыхании:
- Ты чего молчишь весь вечер?!
- Я бухой! – дернулся он, повторяя уже сказанное ранее. – Не видно что ли? Хочу проспаться.
- Нашел время напиваться, когда так сильно нужен Сашке. Вообще-то важные вещи происходят, пока ты расслабляешься.
- Я не стану больше принимать решения за кого-либо. Хватит с меня, - он полоснул ребром ладони по подбородку. – Сыт по горло разгребать последствия.
- Это сколько ты живешь без дара? Десять дней? И уже выдохся?
- Нет! Я не об этом. Чёрт. Просто не хочу говорить на эту тему. Не моя она. Просто прими эти слова как данность.
- Почему не твоя?
- Не моя и все. Могу я не иметь мнения по какому-нибудь вопросу?
- Фил, ты запутался, - я взяла его руку и повела к дивану. Мы сели рядом.
- Так распутай, - усмехнулся он, закинув ногу на ногу и с любопытством оглядывая меня с ног до головы.
- Одно дело менять вектор, совсем другое – поддержать в трудную минуту.
- Я не чувствую этой грани, Женя, - от того, как он произнес мое имя, стало жутко. Он редко называл меня вот так, сокращенно. Либо коверкал на иностранный манер, либо звал Евгенией, если мы на работе. В крайнем случае - Женечкой, если хотел высмеять какую-нибудь оплошность.
- Но она есть. И я помогу тебе, но сначала расскажи мне, Фил.
