— Ты феноменальный тип, — сказала Анна-Люсия. — Барон, я держу круг, но это долго не продлится. Поторопись. Отправь домой моего человека, я расплачусь с тобой.
— Открой свое сердце, Люс, — отозвался Эшу. — Открой свое сердце, и ты услышишь, что никто не сможет удрать отсюда, пока не придет Ворон. Это плохая ночь для вызова духов. Никто не придет, потому что дороги закрыты и только у него есть право открыть их снова.
Кажется, его все это здорово забавляло. У местных вообще довольно странное чувство юмора.
— Кто-то может помешать тебе ходить сквозь границы? — насмешливо спросил я.
Я надеялся, что он врет. Я не его клиент. Ладно, черт бы с ним. Все равно он вряд ли стал мне лгать. Это ниже его достоинства. Вот умолчать — это в его духе.
— Мне — нет. — Владыка всего, что лежит между, усмехнулся. — Но тебе — да. Извини, но я ничего не могу поделать с ним. Если ты будешь еще жив, когда придет Ворон, я не возьму ни с тебя, ни с нее никакой платы за то, чтобы отправить тебя обратно.
Неожиданно.
— По-твоему, у меня есть шанс? — спросил я, мрачно уставившись на толпу вокруг нас.
— О, шанс есть всегда, — сказал Эшу. — Только иногда он так мал, что его трудно разглядеть. Большая цель хороша тем, что в нее легко попасть, но маленькая часто бывает важнее.
— Поверь мне, моя цель просто грандиозна, — отозвался я. — Сохранить себе жизнь.
— В масштабах Вселенной это почти ничто. — Он пожал и печами и двинулся прочь.
Кажется, он тоже в меня не верил. Словами не передать, как это было обидно, но вполне предсказуемо.
— Бесплатный совет, — не оборачиваясь, бросил он. — Не хочешь быть слабым — дерись. Есть только один способ доказать, что ты сильнее.
— Барон! — рявкнула Анна-Люсия, в одно мгновение оказавшись перед ним.
— Я не сказал ему ничего такого, до чего он не мог бы додуматься самостоятельно. — Он даже не остановился. Просто отодвинул ее со своего пути, как будто она была легче пластиковой табуретки. — Может быть, ты уверена, что здесь найдется кто-то слабее человека. Но все остальные так не считают.
Небо полыхнуло так, что я на мгновение ослеп. И тут же предусмотрительно заткнул уши.
Вовремя.
Звук был такой, что меня швырнуло на землю.
— Убедилась? — прокричал Эшу. — Подожди еще, и сможешь полюбоваться на то, как его превратят в кровавый фарш.
Я встал на четвереньки и только потом смог подняться но весь рост. И проморгаться. Голова у меня гудела. Чертовски трудно было соображать в таком состоянии, но я все-таки попробовал.
Эшу стоял в кольце вплотную к остальным «родственничкам», и волосы его развевались, словно раздуваемые невидимым ветром. Статическое электричество, не иначе.
— Он мой, — выдохнула Анна-Люсия. — Никто больше не отберет то, что мое.
— Остынь, — сказал тот, кто сплетает дороги и приносит сумерки. — Ты не сможешь драться за него со всеми.
— Ты ошибаешься. — Анна-Люсия покачала головой. — Может, я и не смогу победить, но драться мне никто не запретит.
Меня шатало.
У меня двоилось в глазах.
Может быть, поэтому мне показалось, что по ее щеке скользнула слеза. Анна-Люсия не из тех, кто плачет. Она вполне способна убить того, кто ее обидел, но вот слезы — это не ее стиль.
Вот чего я не хотел бы, так это вдруг понять, что она боится за меня.
Сколько я ее знал, она всегда была как кошка. Сама по себе.
У меня на спине есть длинный шрам — от правой лопатки до двенадцатого грудного позвонка. Три сломанных ребра, еще два треснутых. Кровищи — полная куртка, между прочим, новая. Мне в тот раз здорово повезло, что не задело позвоночник. И это были мои проблемы, как я доберусь домой с Хованского кладбища в десятом часу вечера в таком виде. Тогда ей почему-то в голову не пришло поинтересоваться, как я себя чувствую после нашей с ней очередной охотничьей вылазки.
Не представляю, что с ней надо было сделать, чтобы она вот так себя повела. И представлять не хочу. Не было у меня сейчас времени думать, что ее так переломало.
— Ты знаешь, что я буду драться за него, — повторила она. — Кто из вас готов заплатить жизнью за эту добычу?
— Иди на фиг, Люс, — буркнул я. — Я сам могу за себя подраться.
— Не можешь, — возразила она, не оборачиваясь. — Ты умрешь.
— А это мы еще посмотрим, — усмехнулся я. — Человек — это кладезь скрытых резервов.
Вы верите, что я и правда так думал?
Я надеялся, что она тоже. Если по-честному, мне очень страшно было. Как верно заметил Киплинг, у человека слабые когти и зубы. Вот только за свои ошибки я привык отвечать сам. Может, это и дурацкий подход, но уж какой есть.
— Молодец какой! — одобрительно заметил Эшу. — Вот прямо так и полезешь махаться, один великий герой против всех?
— Нет уж, — хмыкнул я. — В очередь, сукины дети, в очередь!
Кто ж знал, что они поймут меня так буквально? В кругу наметилось шевеление, и я шагнул вперед. Не потому, что я такой уж смелый парень и всегда готов к хорошей драке. Просто прятаться тут было все равно некуда. Все, что я мог, — это попытаться не проиграть еще до начала боя.
Когда лев охотится, он ломает своей жертве позвоночник, это отличный удар, очень мощный и результативный. Но в драках за статус он никогда не используется. Когда львы собираются выяснить между собой, кто круче, они на самом деле не хотят убивать друг друга. Им просто нужно прояснить ситуацию. Потом уши бывают на тесемки изодраны и отметин на шкуре прибавляется, но это все равно лучше, чем сдохнуть.
И у меня был план, как доказать, что я лев. Если не присматриваться, я даже похож. Только кисточки на хвосте не хватает.
— Я могу вызвать, кого захочу, или есть какие-то правила? — спросил я. — Типа того, что вот этого чувака нельзя убивать, не то старший рассердится.
Анна-Люсия выругалась у меня за спиной, но оборачиваться я не стал.
— Правил нет. — Эшу усмехнулся. — Тот, кто собирается драться за статус, должен вызвать более сильного противники. Но для тебя…
— Понял, — оборвал я его. — Дурацкие игры в доминантность. Как в школе, ей-богу. Не думал, что придется опять этим заниматься.
Круг ожил. То есть никто никуда не побежал, конечно. Это было бы слишком прекрасно, а с прекрасными вещами в моей жизни обычно напряженка наблюдается. Но если маленькая зверюшка ведет себя слишком нагло, может оказаться, что она — скунс.
Или ядовитая лягушка.
Я здорово на это рассчитывал, во всяком случае.
У всех долгоживущих есть одна уязвимость. Они не очень склонны обращать внимание на мелкие изменения. Для них триумф монотеизма произошел вчера, и это все еще был очень болезненной темой. Некоторых из них раньше называли богами, других — народом холмов, духами и демонами. Новые религии объявили, что бог един, всевластен и бессмертен — и таким образом лишили их постоянной кормушки.
Не думаю, что кто-то из них действительно нуждался в людях, чтобы выжить, но это был чертовски неприятный щелчок по носу.
В большинстве своем это очень могущественные ребята, из тех, кто вполне может разрушить город или построить дворец если им это зачем-нибудь понадобится. Они хорошо знают, чего можно добиться с помощью силы. Но есть причина, по которой они так дешево продают информацию.
Им до сих пор невдомек, что именно она теперь правит миром.
Я попал сюда голым. У меня не было ни клыков, ни когтей. Гром заставил меня упасть на землю. Но для них это не было гарантией, что я не сумел протащить сюда ядерную бомбу.
Без причины никто не станет нарываться.
Во всяком случае, они так думали.
— «Игры в доминантность»? — переспросил Эшу. — Ты не выглядишь парнем, которому часто приходится драться.
— Я пять раз школу менял, — хмыкнул я. — Новичку всегда приходится доказывать, что он не тряпка и что им не получится пол вытирать. И если ты мелкий, как я, нужно иметь в запасе хорошую невидимую дубинку, чтобы не прогибаться. Качественную такую, чтобы с первого раза все аргументы доходили.
Это надо было видеть, как у них лица сразу поменялись. Я в жизни, наверное, ничего более приятного не видел. Только что перед ними был чужак, которого — это ж совершенно очевидно! — кто угодно по траве размазать может. Глупый человеческий колдун, из тех, кто платит местным за помощь, не умея сам справиться со своими смешными проблемами.
Я должен был испугаться.
Я должен был умолять о быстрой и по возможности безболезненной смерти.
Вместо этого я повел себя так, словно у меня тут с собой было что-нибудь запрещенное Гаагской конвенцией. И танк Т-90С в придачу. Который с форсированным двигателем и комбинированным многоканальным прицелом.
Парень с лицом цвета сырого мяса, стоявший прямо передо мной, попытался аккуратненько, бочком, протиснуться в задние ряды. Ему не дали. У них не очень хорошо с взаимовыручкой. Навалиться на кого-нибудь всей толпой, подарить мешок волшебных люлей — это они любят. Но ведь это не то же самое, что прикрыть приятеля.
