— Эй, Джек! — позвал я. — Ты пациента не перепутал сослепу?
Бесполезно.
Он даже не замедлил движений, как будто вообще меня не слышал. Гоняться за монстром — дурацкое занятие, но, будь у меня хотя бы скутер, я бы попробовал. А так только камень подобрал и швырнул как можно сильнее, целясь в голову Джека.
И даже почти попал. Но почти — не считается. Камень скользнул по спине, а это ему было как слону — дробина.
В этот момент за моей спиной раздался стук копыт.
Я обернулся.
Галлюцинация. Точно галлюцинация.
В паре шагов от меня остановилась лошадь, рыжая с черным хвостом. Верхом на лошади сидел Клинт Иствуд. В ковбойской шляпе, потрепанном коричневом пончо и черных джинсах. Этого парня трудно не узнать, даже если не очень любишь вестерны.
— Эй, парень, — сказал он. — А ты горазд неприятности находить, как я погляжу.
И бросил мне что-то, коротко блеснувшее на солнце. Я даже не старался это поймать. Просто руку выставил.
Кольт «Миротворец» — не лучшее оружие против монстра. Но гораздо лучше, чем ничего. Он лег мне в ладонь как влитой, хотя должен был пальцы отбить, упасть и выстрелить, ударившись о землю.
С ума сойти.
Мистер Иствуд усмехнулся и тронул двумя пальцами край шляпы.
— Есть два типа людей: у одних на шее веревка, а другие… — начал он. Дернулся, как дергается картинка в телевизоре. И пропал.
— Ее обрезают, — закончил я за него. Не то чтобы я был фанатом вестернов, но этот фильм смотрел. Его все смотрели.
А вот кольт все еще был у меня в руках.
Тяжелый.
Теплый.
Чертовски настоящий.
У Эшу лицо сделалось такое, словно он Будду увидел.
— Кто это был? — спросил он.
Я подумал, что он издевается. Никто не может знать о тех, кто пересекает границы миров, больше, чем Эшу. Мне с ним не тягаться.
— Мужик на лошади, — предельно честно ответил я.
А потом прицелился и выстрелил.
Бог создал людей разными, а полковник Кольт уравнял их шансы. Вряд ли, правда, он думал, что с монстрами это работает точно также.
Джека подбросило вверх метров на пять.
Спасибо, я сам знаю, что этого быть не могло. Даже очень большие пули с мягким свинцовым наконечником не производят такого эффекта. Большая дырка, как правило, несквозная. Кровотечение, болевой шок, рваные мышцы и ломаные кости — это обычный результат хорошего попадания из «Миротворца». Это мощный старый револьвер, требующий крепкой руки и крепких нервов.
Но на базуку он все равно не похож.
Когда Джек упал, небо полыхнуло от края до края. Анна-Люсия бросилась на землю, а вот я не успел. Грохот, еще более сильный, чем все предыдущие раскаты, швырнул меня мордой в траву.
Когда я пришел в себя, передо мной, покачиваясь, стоял джентльмен в черном трико и плаще, который бился за его плечами, как обрывок живой тьмы. Неприятное узкое лицо с козлиной бородкой было прежним, вот только глаза заливали густая битумная чернота. Башка у него была разбита капитально, но это его почему-то совершенно не беспокоило. Может быть, он вообще боли не ощущал. Не знаю.
Анна-Люсия обнимала его ноги, прижавшись лицом к кривому колену.
Я огляделся. «Родственнички» столпились неподалеку. То и дело кто-нибудь неприязненно и удивленно на меня косился, но даже рычать не пытался. И круга больше никакого не было.
— Ты пришел, — сказал Эшу, улыбаясь. — Это была хорошая драка.
«Ворон», — подумал я. И ничего не почувствовал по этому поводу: ни страха, ни ликования из-за того, что он не моим телом решил воспользоваться для воплощения. У меня все в крови было — лицо, руки и даже на штаны немного накапало. В груди покалывало, и пальцы на ногах сводило.
Ну да, это потому, что я не выспался.
— Ты убил его, — недоверчиво сказал Ворон. — Ты, человек, убил мое дитя.
— Как будто вы сами регулярно этого не делаете, — огрызнулся я.
— Ты слаб, — проговорил он. — Как ты смог убить его?
— Из пистолета, — вежливо ответил я. — С порохом. Свинцовой пулей.
Нельзя мне было ржать.
Никак нельзя.
Это очень, очень плохая идея — ржать в лицо самому крутому парню на районе. Я прикусил губу. Серьезно, он бы точно понял меня неправильно, а потом не осталось бы времени объяснить, что у меня это нервное.
Я пришел в гости, но время оказалось неудачным: местные, каждый из которых был сильнее меня, готовились к большой охоте. Я не смог удрать домой, потому что все пути перекрыли. И мне пришлось драться, чтобы доказать, что я тут не самый слабый и не гожусь на роль жертвы. Но проблема-то заключалась в том, что я реально был самым слабым в этой компании. И поэтому я учинил локальный армагеддон, спровоцировав своего противника выйти из себя.
Он бы точно устроил здесь кровавое месиво, начав с Анны-Люсии.
Но тут — па-бам! — киношный чувак на лошади привез мне киношный пистолет, чтобы я застрелил монстра. И я сделал это.
Черт, да не бывает такого!
— Отдай мне свое оружие! — приказал Ворон.
Он давил меня взглядом. На самом деле было довольно трудно смотреть в его черные, без зрачков, глаза и делать вид, что это для тебя в порядке вещей. Но когда имеешь дело с теми, кто живет в Гемаланг Танах, никогда нельзя показывать, что тебе страшно. Лучше всего и правда не бояться, но у меня этот фокус вообще редко получался.
Ворон легко мог меня убить. Я знал это. Он тоже. Все, что мне оставалось, — делать вид, что это не так.
— С чего бы мне его отдавать? — спросил я.
— С того, что я так хочу? — предположил он.
Да уж, небогато у парня с фантазией.
— Видишь ли, дело в том, что я не местный, — сообщил я ему. — И слушаться тебя в общем-то не обязан.
Это его смутило, но ненадолго.
— Я могу тебя заставить, — сказал он.
— Уверен? — спросил я.
Мы почти минуту еще в гляделки играли. Ворон сверлил меня взглядом. Я спокойно стоял и ждал, когда ему надоест. И все молчали, словно происходило что-то очень необычное. Даже Анна-Люсия.
Он отвернулся первым. Не потому, что сдрейфил. Я думаю, что он вообще бояться не умел. Просто у таких, как он, всегда в запасе больше времени, чем у человека. Он знал, что однажды у него будет возможность меня прижать. И я тоже это знал. Другой вопрос, сколько я смогу от него бегать.
— В следующий раз, когда ты соберешься появиться здесь, я хочу знать об этом, — мрачно произнес Ворон. — Не желаю, чтобы ты разгуливал по моей земле без моего ведома.
Что сказать? Умею я понравиться.
— Обязательно позвоню предупредить, — пообещал я. — Ну я пошел?
На самом деле я не всегда такой наглый. Просто сейчас мне было чертовски страшно. Даже странно, что никто этого не заметил.
— Еще одно, на прощанье. — Ворон усмехнулся.
И коротко, без замаха, ударил меня в лицо. Довольно аккуратно, надо признать, но все равно больно, хотя только кожу на скуле содрал. Как будто метку поставил.
— А теперь убирайся, — бросил он.
И я убрался. Вылетел как пробка из бутылки. И «до свидания» не успел сказать. Впрочем, им моя вежливость все равно до одного места была.
Сыпал снег, и было совсем темно, даже фонари не горели.
Я лежал на бетоне. Мне было дико холодно, и я ничего но видел, открыв глаза в темноту после яркого света. Свечи были перевернуты и давно потухли, воск пятнами расплылся на карте, надорванной со стороны Мытищ. Справочник, фотография, подсвечники дурацкие — все валялось вперемешку. Небольшая мистическая груда мусора.
И морда была целой. Странно.
В паре «бытие — сознание» на самом деле доминирует последнее, что бы там ни говорили материалисты. После драки у меня должна была остаться уйма синяков, но там, где меня приложил Ворон, крови не было. Саднило. А следов не осталось.
Только голова трещала.
И еще одно — в правой руке я сжимал игрушечный пистолет. Красный, пластиковый, из самых дешевых. Смертельное оружие, ничего не скажешь. В нем не было ничего необычного. Стандартное китайское барахло.
Но убейте меня, если я понимал, откуда он здесь взялся.
Вообще-то я сам умею протаскивать образы вещей в Гемаланг Танах. Это одна из базовых вещей, которым учится любой сновидец. Не такая сложная штука, гораздо проще, чем впервые осознать, что спишь. Но вот чтобы обратно что-нибудь вытащить — об этом я не слышал.
Среди экстрасенсов нет Дональдов Трампов.
Я собрал все и свалил в воду, не разбираясь. Только пистолет в карман сунул. На груди — там, где меня располосовал падальщик, красовались алые полосы. Словно кто-то вытянул меня плеткой о семи хвостах. Завтра точно синяк вылезет. О чем я действительно жалел, так это о том, что не догадался прихватить с собой обезболивающее.
Троллейбусы еще ходили.
Я забился на одинарное сиденье, поднял воротник и сделал вид, что сплю. Мне зверски хотелось жрать, но как это провернуть, не взаимодействуя с другими людьми, я не представлял. Дома в холодильнике оставался кусок сыра, и еще где-то полбутылки коньяка было припрятано. Не совсем то, что требуется человеку, только что удравшему от злобного некроманта и орды недружелюбных духов с духовым королем во главе.
