А потом положил трубку, потоптался растерянно на месте, а потом, надев фуражку, выскочил из блиндажа, крикнув напоследок:
– Я этого так не оставлю!
После небольшой паузы, Гырдымов пробормотал:
– Да, обрел ты врага, дед. И какого.
– Разберемся. Так… Чего ты там говорил, про разведку?
– Значит, мы выходим за час, прочесываем сколько успеваем лес, смотрим – как и чего. Если немцы есть – даем сигнал. Если только дозоры – тихо снимаем. Если нет – идете за нами.
– Согласен. Ровно в одиннадцать выходите. Если до ноля часов – тишина. Мы выходим. Сигнал для выхода – стук саперных лопаток. Без ракет и свистков. Бойцам передать – никаких разговоров, перекуров и бряцаний. Понятно? Свободны. А с комиссаром я поговорю, Кирьян Васильевич.
– Ну, пошли, дед к нам. Сходим сейчас в первую линию. Покажешь на местности – как вы шли… Кстати, комбат, есть идейка…
…– Где, интересно, дед застрял? – размышлял вслух Еж.
– Черт его знает… Давай у взводного спросим?
– Товарищ сержант?
– Ну?
– А куда нашего деда дели?
– Какого деда? Аааа… Ротный сказал, дед с разведчиками чаи гонять остался.
– Ничего себе? – удивился Еж. – Он там чаи, а мы?
– А мы сидим и бамбук курим.
– Мне вот еще интересно, как там Леонидыч. Докладывает, наверное, уже в штабе дивизии, как думаешь, Вини?
– Наверное… Ой, закапало, епметь… – Вини поднял голову. На ночном небе ни звезд, ни месяца.
– Хорошо… Немцы летать не будут.
– Они и так особо не летают. Не видел, что ли?
– Все равно хорошо. О, гитара где-то играет? В землянке вон той. Вини, пойдем, сыграешь что-нибудь! "Мальчишек зеленых" давай!
– Обалдел, что ли? Какие еще "Мальчишки зеленые"?
– Ну это… "Мы жили под бомбами, мы плыли в понтонах, мальчишки зеленые в рубашках зеленых. Мы просто зарыты в земле изувеченной, спасенной земле и придумывать нечего…" Чего, не помнишь, что ли?
– Еж, ты совсем обалдел?
– Не понял…
Вини оглянулся по сторонам, никого вроде близко не было:
– Сейчас нам и этим мальчишкам в атаку идти, я им чего петь буду, как в землю зароют?
– Тогда спой… "Бьется в тесной печурке огонь"
– Позже. Чего-то потрясывает…
– Заболел, что ли?
– Взвод! Приготовиться! – раздался голос комвзвода Прощина.
Гитара тут же замолчала. Бойцы разбежались по своим местам.
– Тишину соблюдать!
Лежали долго. Минут десять. Но они почему-то показались часом. Вини уже в который раз пожалел, что тогда оставил "Командирские" часы – подарок отца в палатке. Боже, как давно это было… В другой жизни…
Где-то в дали раздались три удара саперных лопаток друг о друга.
– Вперед!
– А почему лопатками сигнал был? – спросил Еж у Вини после очередной перебежки.
– Не знаю. У взводного спроси! – шепнул Вини в ответ.
Еж подполз к комвзвода:
– Товарищ сержант, а товарищ сержант… – И получил легкий тычок кулаком под каску!
Еж спешно отполз обратно.
Казалось, что темнота вот-вот взорвется огнем.
И темнота взорвалась.
Музыкой.
Где-то в тылу несколько баянов вдруг заиграли "Катюшу". А потом грянул нестройный хор.
– Это еще чего? – обернулся Еж.
– Это чтобы враг не догадался… Вперед!
Немцы, вернее датчане, на высотке никак не отреагировали. Только пустили пару ракет в сторону певцов.
После "Катюши" баянисты исполнили "Трех танкистов", "Лизавету", а на "Синем платочке" рота уже была в лесу.
А вот тут отсутствие луны дало о себе знать. То и дело то кто-нибудь падал, споткнувшись о торчащие корни, то шипел, натыкаясь на сучки.
Взводные и ротные матерились сквозь зубы. Словно стадо лосей батальон перся через лес, хотя и прореженый артобстрелами.
Эсэсовцы, впрочем, никак не реагировали. Непонятно почему…
Тем не менее, к точке сбора подошли аккурат по назначенному времени.
Новоиспеченный комбат Игорь Костяев и командир взвода разведки Николай Гырдымов лежали, тихо обсуждая дальнейший план действий:
– Сняли мы две пары. Шатаются немцы по леску время от времени. Ветками закидали, но когда смена пойдет – они шум подымут.
– Надеюсь успеем. Ровно через пять минут после начала атаки полка твой взвод вперед идет. За ним батальон. Ровно через пять минуты после вашего броска. Тут метров триста, примерно. Постарайтесь броском – без криков и пальбы -ворваться на позиции минометчиков.
– Богатырев говорил, что прошлой ночью минометчиков, вроде как, наши ночники достали.
– За день могли новые подтащить. На позиции врываетесь, а тут и мы пойдем. Держитесь там. Минут за пять мы проскочим поле.
– Удержимся, комбат…
– Я по ротам.
– Давай. Игорь, а ты чего послал бы ординарца, ротных собрал бы…
– Самому надо посмотреть. И себя бойцам показать. Комиссара уже послал моральный дух подымать.
– Он наподнимает…
– Да перестань ты, нормальный мужик. Правильный только.
– Слишком правильный. Богатырев – мужик что надо. Оставишь у меня в разведке?
– Старый же он. Куда ему с твоими бугаями бегать? Я его вообще хотел в ездовые отправить после боя.
– Старый, старый, а по лесу ходит – веточка не хрустнет. И первую пару немцев он заметил. Сюда дошли – мои бугаи взопрели как слоны, а он хоть бы что!
– Посмотрим. Ездовым и от комиссара подальше будет.
– Тоже верно…
– Я ушел…
Как выяснилось, отставших и потерявшихся не было. Зато были первые потери. В первой роте боец наткнулся ногой на острый сучок и теперь еле шел. Ротный выделил двух бойцов ему в помощь. Отправлять обратно не стали. Короче через высотку добираться. Поэтому решили, что боец идет со всеми позади. Как раз доберется к концу атаки.
Костяев посмотрел на часы. Пять минут до атаки полка по фронту.
Подошел комиссар:
– Ну что, готовы бойцы, Костяев? – комиссар по привычке разговаривал с бывшим командиром роты начальственно. Да и звание батальонного комиссара соответствовало армейскому майору.
– Готовы, товарищ батальонный комиссар.
– Да ладно тебе, не обижайся. Я ведь, Костяев, за порядок. Без порядка это уже не армия, а банда Махно. Боец должен выглядеть согласно уставу!
– Согласен, товарищ батальонный комиссар.
– Как там этот… Богатырев? – себя показал?
– Гырдымов хвалит его.
– Ну раз Гырдымов хвалит… Посмотрим после боя. Поговорю еще с ним.
– Боец он опытный сразу видно. Да и "Георгиев" так просто не давали. Семен Михайлович, между прочим, четырежды им награжден. Полный кавалер.
– Какой Семен Михайлович?
– Буденный.
– Тьфу ты… Совсем голова не думает. Знаю. Но ведь он их не носит на показ?
– Не носит.
– Ну и говорю, посмотрим после боя. Если хорошо себя покажет – пусть носит, так сказать, "явочным порядком".
В этот момент небо по другую сторону холма осветилось красными разрывами. Батальоны пошли в атаку.
Высотка сразу ожила ответным огнем, как будто немцы дожидались атаки.
– Гырдымов! Вперед!
Разведчики понеслись вперед.
Костяев смотрел на часы.
Секундная стрелочка отсчитывала кому-то последние минуты жизни.
– Пить хочу! – шепнул Еж. – Чего медлим?
– Жди! Не твое дело, чего медлим, – ответил Прощин.
Снова застучали лопатки.
Бойцы поднялись и ринулись вперед. Спотыкаясь, падая в воронки. Но вперед!
Атака – страшная штука, а ночная вдвойне. Куда бежишь, сам не знаешь, куда стрелять – не видно, рядом только хриплое дыхание товарищей. Упал – кто-то подхватил, помог подняться. Споткнулся об кого-то – помог подняться другому.
Впереди хлопнуло несколько выстрелов. Раздались автоматные очереди. Кажется, разведчики напоролись на немцев.
– Батальон! Вперед! За Родину! Ураааа!! – закричал комиссар – За мной!
– Ура! – Закричал Еж и побежал еще быстрее, яростно выставив перед собой винтовку со штыком.
За ним скакал большими шагами невысокий Вини. Каска у него то и дело сползала на нос. Он уже несколько раз пожалел, что забыл застегнуть ремешок, но остановиться никак нельзя было.
– ААААААА!
Говорят, что рев русской пехоты, идущей в штыковую атаку – один из самых страшных в мире звуков. Правда, рассказать об этом могут не многие.
– Свои! – рявкнул Гырдымов. – Свои, ититть!
Он ловко увернулся от штыка, перехватил за ствол винтовку, сделал подсечку и сбил обезумевшего Ежа на землю.
– Свои, боец! – осклабился разведчик. – Фрицы там!
Он показал на белеющую в темноте церковку, затем поднял Ежа за шиворот и подопнул его:
– Вперед!
В этот момент с высотки ударил короткими очередями пулемет. Хорошо, что в темноте бил не прицельно, да и вспышки очередей ослепляли пулеметчика. Но первые раненые и убитые появились. Кто-то застонал совсем рядом с Ежом. А одна очередь прошла почти по ногам Вини – тот даже подпрыгнул выше своего роста.
