class="title6">
Лесной молочай[105]
Метался ветер, и застыл
В лесу, в полях, лишённый сил;
По воле ветра я бродил,
Присев, когда он сбавил пыл.
Не поднимал я головы,
Сжав губы, не шептал: «Увы!»
Копна волос – среди травы,
В ушах стихает гул молвы.
Взгляд пробегает стороной
По сорнякам в тени дневной,
И вдруг – три чашечки в одной —
Цветущий молочай лесной.
Здесь я забыл свою беду
И мудрость, но всегда найду
В осколках прошлого звезду —
Тройных соцветий череду.
Из цикла «Дом жизни» (1881)
Сонет 19 – Тихий полдень[106]
В густой траве ты вытянула руки,
Где пальцы, словно розы лепестки.
В глазах улыбка. Свет и тень легки,
Валы небес над пастбищем упруги,
И, взглядом не объять, по всей округе
Злат-лютики танцуют у реки;
К боярышнику льнут там васильки,
И зрима тишь – часов песочных звуки.
В цветах, облитых солнцем, стрекоза
На ниточке лазурной, егоза: —
Крылатое небесное явленье.
Вольём в сердца безмолвный этот час,
Бессмертный дар, когда вся тишь для нас
Как песнь любви звучала в упоенье.
Сонет 22 – Приют сердца[107]
Она подчас дитя в моих руках,
Средь тёмных крыльев, что к любви стремятся,
И слёзы по её лицу струятся —
Повёрнутом – на нём безмолвный страх.
Как часто, потерпев душевный крах,
В её объятьях я хочу остаться —
В той крепости, где бедствий не боятся,
Где сладость чар несходных на губах.
Эрот – прохлада днём, сиянье ночью —
Поёт нам «баю-бай» и гонит вон
Дневные стрелы буйные в загон.
Сквозь песнь его – его сияют очи;
Лишь волны воспоют луну воочью,
Звонят все наши души в унисон.
Уильям Моррис[108]
(1834–1896)
Из сборника «Защита Гвиневеры и другие стихотворения» (1858)
Золотые крылья
Посреди большого сада,
Там, где тополь пух ронял,
Древний замок охранял
Старый рыцарь у ограды.
В стенах – стёртый серый камень,
Кладка красных кирпичей;
В блеске солнечных лучей
Красных яблок вился пламень.
Кирпичи во мху зелёном,
И лишайник – на камнях,
Много яблок на ветвях;
Замок воевал с уроном.
Глубокий ров с водой и тиной,
Кирпичный выступ с двух сторон,
Весь мшистый, в каплях росных он.
Ладья с зелёною гардиной
Вокруг резной кормы, скрывавшей
Блаженство пары ото всех,
Там в летний полдень ждал утех
Влюблённый, даму целовавший.
И ветер, западный и сильный,
Носился рябью по воде;
В ров наклонялись кое-где
Стволы тяжёлые осины.
Там позолоченные цепи
Мост поднимали надо рвом;
Как в летний дождь приятно днём
Укрыться в мостовом укрепе!
Пять лебедей всегда там жили,
Но водоросли – не для них:
Ведь дамы с рыцарями их
Пирожным каждый день кормили.
Им домик сделали с любовью:
Он с красной крышей, золотой,
Чтоб яйца высидеть весной
Они могли; ни капли крови
Людской здесь не было пролито,
Никто не видел горьких слёз;
Гирляндами прованских роз
Из года в год здесь всё увито.
Надуты ветром флаг и знамя,
Что с башенок свисали вниз,
С цветочной формою карниз
Смотрелся живо под зубцами.
Кто в саду гулял под ними?
Майлз, и Джайлс, и Isabeau[109],
И Jehane du Castel beau,
Эллис, с косами златыми.
Рыцарь Джервез и красотка
С ним – Ellayne le Violet,
Мэри, Constance fille de fay,
Дамы с лёгкою походкой.
Дама или рыцарь смелый
Так гуляли много лет:
Полнаряда – алый цвет,
Полнаряда – цвет уж белый.
Все венки из роз носили
В замке «Ледис Гард» давно,
И Jehane du Castel beau —
Розы в нём пока не сгнили.
Ведь она чуть-чуть лишь рада:
Что наряд и бел, и ал,
Что венок пока не вял;
Не с кем было ей с усладой
В полдень в лодке повидаться;
Но не плакала она
И была надежд полна:
«Я смогу его дождаться».
Джервез, Майлз и Джайлс, гуляя
Днём по саду напрямик,
Останавливались вмиг,
Всем речам её внимая:
«Лета кончилось обилье,
День пройдёт – наступит мрак;
Если мне подать им знак,
Будут здесь златые крылья?»
Всё ночь она сидела в зале,
Открыв свои глаза и рот,
Как будто диво страстно ждёт,
И все за нею наблюдали.
Спустившись вниз, она присела,
И шею вытянув, рукой
Коснулась чаши золотой;
И как-то пальцами несмело
По ней стучала. На балконе
Пел песню звонкий менестрель:
«Наш Артур не умрёт досель,
Стареет он на Аваллоне»[110].
Она, когда он кончил пенье,
Подняв подол, сбежала вдруг,
Страсть на лице её, испуг,
Но все сидели без движенья.
Потом она в своём чертоге,
Вздыхая, села на кровать:
Могли б за мной все побежать! —
Она подумала в тревоге.
Сняла венок, и разом пряди
Постель заполнили кругом,
