покрыла очи мгла,
Скрыв башни Камелота.
И прежде чем ей на волнах
Явился первый дом впотьмах,
Скончалась с песней на устах
Затворница Шалота.
Под башней, около аллей,
У стен садов и галерей,
Плыл мимо зданий и церквей
Холодный труп среди огней,
В тиши у Камелота.
Придя к причалу: шевалье,
Сеньоры с дамами в шитье,
Купцы – прочли все на ладье:
«Я – Леди из Шалота».
Но кто ж она? Из мест каких?
И в освещенном замке стих
Весёлый королевский стих;
Крестились все от бед лихих,
Все воины Камелота.
Решился Ланселот сказать:
«Её была прекрасна стать,
Господь, даруй же благодать
Ей, Леди из Шалота».
Из сборника «Стихотворения Альфреда Теннисона» (1851)
Орёл
Он сжал утёс в стальных когтях,
Застыв в лазурных небесах
Под солнцем на глухих камнях.
Внизу морщинит грозный вал;
Но бросив гордый взор со скал,
Он вниз, как молния, упал.
Мэтью Арнольд[95]
(1822–1888)
Из сборника «Стихотворения Мэтью Арнольда: новое издание» (1853)
Requiescat[96]
Бросал на могилу розы,
Но веточку тиса – нет!
Её не разбудят грозы,
Ах, мне бы не видеть свет!
Весельем она питала,
Дарила улыбки, смех,
Но сердце её устало,
Она лежит без помех.
Как долго она крутилась
В сумятице звуков, тепла.
К покою она стремилась,
И ныне покой обрела.
Дух её в тесной могиле,
Дрожащий, уже не дышал.
Наследство ему вручили —
Смерти обширнейший зал.
Сильное желание
Приди ко мне во снах, потом
Я буду рад и весел днём!
Ночь значит больше для меня,
Чем безысходность жажды дня.
Приди, как делал раз пятьсот,
Посланник блещущих высот,
Свой новый мир с улыбкой встреть,
Дабы с добром на всех смотреть.
Пусть не являлся ты как есть,
Приди, оправь мне в грёзах весть,
Лобзай мне лоб, чеши мне прядь,
Спроси, зачем мне так страдать?
Приди ко мне во снах, потом
Я буду рад и весел днём!
Ночь значит больше для меня,
Чем безысходность жажды дня.
Из сборника «Стихотворения Мэтью Арнольда: третье издание» (1857)
Одиночество: к Маргарите
Мы были порознь; день за днём
Тебе вручал я верность сердца:
Тебе я строил этот дом,
Но в мир была закрыта дверца.
И ты любила, но сильней
Чем я, мучительней, верней.
Ошибся я! А может, знал,
Что всё случится очень скоро!
Душа – себе же трибунал,
И веры рушится опора.
Взлёт и паденье наших нег
Отвергла ты; – Прощай навек!
Прощай и ты! – теперь одно —
О сердце, что без сожаленья
Не отходило, влюблено,
От избранного направленья
К местам, где страсти благодать —
Назад, чтоб одиноким стать!
Назад! Свой чувствуя позор,
Как и Селена летней ночью,
Чей засверкал бессмертный взор,
Когда от звёзд сосредоточья
Спустилась на латмийский склон
Она, где спал Эндимион[97].
Сколь тщетна смертнаого любовь
Не знала скромная царица,
На небесах блуждая вновь.
Но ты смогла тогда решиться
Мне эту истину явить:
И одинокой вечно быть.
Пусть не одной, но каждый день
Ты льнёшь туда, где разнородность:
Моря и тучи, ночь и день;
Триумф весны, зимы бесплодность.
Восторг и боль – других почин,
И страсть удачливых мужчин.
Мужчин счастливых – ведь они
Мечтали, что сердца сольются
В одно, и с верой в эти дни
Сквозь одиночество пробьются;
Не зная, что в сей долгий срок,
Как ты, был каждый одинок.
Из сборника «Стихотворения Мэтью Арнольда: третье издание» (1857)
К Маргарите: продолжение
Да! в море жизни мы живём
Как островки средь волн высоких,
И бьёт безбрежный водоём
Нас – миллионы одиноких.
Все острова объял поток,
Что дик, бескраен и глубок.
Когда он освещен луной,
И аромат весны – услада,
В долинах горных в час ночной
Чудесны соловьев рулады.
Их трели льются с берегов
Через пролив и шум торгов.
Тогда отчаянье с тоской
К пещерам их летят моментом;
Вдруг мысль – архипелаг людской
Мог быть единым континентом!
Теперь вокруг морская гладь —
О, как нам встретится опять!
Кто приказал, чтоб жар тоски,
Лишь вспыхнув, сразу охладился?
Кто жажду их зажал в тиски?
Господь разрыва их добился!
Меж островами он блюдёт
Безмерный ток солёных вод.
Аделаида Энн Проктер[98]
(1825–1864)
Из сборника «Легенды и лирика: книга стихотворений» (1858)
Вопрос женщины
Пока тебе не отдала
Я руку и судьбу,
Пока меня не привязал
Ты к своему столбу,
Пока мне горе не принёс, твоей душе задам вопрос.
Все узы хрупкие порву
Без сожаленья я:
Но с Прошлым связана ль одним
Звеном душа твоя?
Или свободна, и в ответ, как я, ты можешь дать обет?
И есть в твоём ли тусклом сне
Заря грядущих
