Выдохнув, я медленно выхожу из ванной и поднимаю взгляд на… мирно спящего мужчину. Нет, он конечно молодец, разделся до боксеров, но что с ним теперь делать? Становится смешно и я ощущаю себя неимоверно глупо: это ж сколько надо было в ванной возиться, чтобы он вырубился?
Ай да Ия, ай да молодец!
Ложусь напротив Макса и рассматриваю его лицо. Хочется потрогать, поцеловать, но будить не хочется.
— Не умеешь ты ждать, профессор, — с улыбкой шепчу я, натягивая на нас одеяло.
Не знаю как скоро мне удается уснуть, но просыпаюсь я от какого-то кошмара. Совершенно не помню его сути, но до сих пор ощущаю как колотится сердце в груди и больше не могу успокоиться и уснуть. Бросаю короткий взгляд на часы — половина шестого, затем на мужчину, все так же безмятежно спящего рядом, и решаюсь переодеться и спуститься на кухню для приготовления завтрака. Это ведь не запрещено, верно?
Натягиваю на себя джинсы с толстовкой и ускользаю из комнаты. Двигаюсь по коридору к лестнице, как вдруг, открывается одна из боковых дверей и в меня со всего маху кто-то влетает.
— Ай! — только и успеваю вскрикнуть я, перед тем как понимаю кто передо мной.
— Розали, что вы… — начинаю вопрос я, но не вижу смысла его договаривать.
Передо мной стоит растрепанная рыжеволосая женщина в белой мужской рубашке. Ага, той самой похоже, в которой отец Максимилиана сидел сегодня за столом. Мы смотрим друг на друга и обе как рыбы, выброшенные на берег, просто открываем и закрываем рот. Пока женщина не кивает на лестницу и не прикладывает палец к своим губам в жесте молчания.
Спускаемся вниз и заходим в столовую. Розали ведет меня за собой на кухню и когда я закрываю дверь, поворачивается.
— Раз уж я поймана с поличным, спрашивай все что хочешь, — пожимает плечами она и заходит в маленькую кладовую. Оттуда она уже выходит в своей униформе. — Ну, фиалка, не стесняйся, — смеется она.
Я лишь растерянно осматриваюсь по сторонам и нервно кусаю нижнюю губу. А что спрашивать? Вроде как все и так понятно.
— Я не специально, — только и могу сказать я, на что женщина заливается хохотом.
— Милая, я все прекрасно понимаю, как это выглядит, — говорит она и начинает приготовление кофе. — Но мы порой любим тех, кого не следовало бы. Любовь зла, знаешь ли…
— Знаю, — усмехаюсь я. — Максимилиан знает про вас?
— Нет, нет, нет, — Розали поворачивается ко мне и я даже вижу испуг на ее лице. — Не нужно ему знать об этом, у него и так хватает проблем. Я не хочу, чтобы он видел во мне угрозу или что-то в этом роде. Я ни на что не претендую, просто хочу чтобы Генриху и Максиму было спокойно.
Видимо на моем лице слишком красноречиво отпечатывается непонимание и женщина поясняет:
— Иногда лучше оставаться грязным секретом, чем опорочить чье-то имя.
— Хотите сказать, что вас устраивает нынешнее положение? — подхожу к ней ближе и помогаю намазывать сливочное масло на хлеб.
— Именно так, — кивает она и снова начинает быстро тараторить. — Генрих Майер сейчас воспринимается во всей среде бизнесменов как вдовец, оставшийся верным своей жене. Его за это уважают, его любят и частенько идут на уступки. Представь, что будет, если обо мне — простой экономке в его доме — кто-нибудь узнает… Узнают, что между мной и Генрихом что-то есть, представляешь? Будут усмешки, шепотки за спиной, подлянки… Инвесторы могут забрать свои вложения в его компанию просто из ехидства, из-за того, что он связался с простушкой как я. Его репутацию будет не отмыть, но самое невыносимое, что это заденет и Максима. Поэтому я просто молчу, живу рядом с любимым мужчиной и наслаждаюсь каждым мгновением. Мое маленькое тихое счастье и этого достаточно.
Почему-то подобная ситуация напоминает мне нашу с Максимилианом. Он — преподаватель, я — его студентка. Если только о наших отношениях узнают в институте… Всем будет плевать на доброе светлое чувство, они будут видеть лишь препода извращенца и подстилку ради зачета. Наши репутации тоже будет не спасти.
— И вы собираетесь вечно скрываться? — вопрос сам слетает с губ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наверное, я надеюсь получить подсказку от мудрой женщины, что делать дальше мне и Максу.
— Почему же вечно, — смеется Розали, — у нас не так много времени, чтобы назвать его “вечно”. Но да, мы собираемся унести нашу тайну в могилу, — и уже более тихо, словно бурча себе под нос, она добавляет: — Уж я-то точно.
— А что по этому поводу думает Генрих? — чувствую, что тут что-то нечисто и вижу, как краснеют кончики ушей Розали.
Она заканчивает с кофе, а я с бутербродами. Вытирая руки, она поворачивается ко мне и понижает голос до заговорщического шепота:
— Он уже несколько раз делал мне предложение, но я отказала. Он просто не понимает всех рисков. Он повторяет одно и то же, что мы справимся, но… Я не могу. Мне комфортно и я счастлива. Зачем что-то менять?!
Отвожу взгляд и понимаю, что я точно не такая как Розали. Я не хочу довольствоваться тем, что имею сейчас, и не желаю прятаться “вечно”. Может это юношеский максимализм с опозданием пришел, а может моя первая любовь настолько кружит голову.
— Надеюсь, что ты сохранишь наш секрет? — спрашивает Розали и я киваю. Не посмею лезть в чужие отношения. — Держи, порадуй Максика, — женщина протягивает мне поднос с двумя порциями кофе и бутербродами. — Но на завтрак чтоб спустились! Сегодня будут колбаски со свежими овощами, он их любит.
Тихо возвращаюсь в спальню и ставлю поднос на столик возле кровати. Слишком громко придвигаю его ближе и Макс просыпается.
— Уже утро? — сонно щурится он и его заспанное лицо заставляет меня улыбнуться. — Я уснул, да? — страдальчески застонав, Майер закутывается в одеяло с головой и рычит в подушку.
— Ничего страшного, я принесла тебе кофе, — говорю я и сажусь рядом.
— Прости, я скотина, — он садится на край кровати и обнимает меня за талию. — Меня как будто отключило… Сегодня после отцовского банкета — ты моя, имей это в виду! Больше такого не повторится…
Не желая больше слушать его оправдания, целую Макса в колючую щеку и протягиваю чашку кофе.
57
К вечеру Максимилиан становится какой-то дерганый, постоянно куда-то уходит, разговаривает с отцом и решает какие-то вопросы. Складывается впечатление, что от меня что-то скрывают, но я тщательно гоню его прочь.
Привожу себя в порядок и надеваю красное платье с корсетом и подолом “в пол” — пережиток моего выпускного бала. Судя по шумному выдоху Максимилиана, когда я выхожу из ванной во всей красе, ему определенно по вкусу мой внешний вид. Он, кстати, тоже не плох: белая рубашка с расстегнутым воротником, идеальный черный костюм… Подхожу к мужчине и провожу ладонями по его плечам, утыкаюсь носом в шею и, не удержавшись, оставляю дразнящий поцелуй. Спускаюсь руками ниже по широкой груди и игриво пробираюсь к карманам пиджака, но Макс перехватывает мои запястья.
— Я тоже не хочу никуда идти, моя девочка, но придется, — шепчет Макс и, в отместку за мой поцелуй, касается губами уха. Мурашки покрывают кожу, а от фразы “моя девочка” голова идет кругом. Неужели когда-нибудь я смогу воспринять как обыденность?!
Банкет в честь годовщины компании отца Макса ничем не отличается от того же дня рождения. Все те же лица, все то же место… Возможно, все праздники в высшем обществе проходят именно так и это как-то даже скучно. Сразу вспоминаю слова Розали об отношении к Майеру старшему, о его репутации и понимаю, что у каждого из здесь присутствующих есть десятки скелетов в шкафах. Вот только они их тщательно прячут во благо своей репутации.
К счастью, нам здесь ничего прятать не нужно. Я держу под руку своего мужчину, улыбаюсь гостям и ощущаю себя счастливой. Есть правда одно “но”…
Клянусь, я выучу немецкий! Ведь находиться рядом с Максом и слышать его разговор с другими людьми, но не понимать о чем он — невыносимо!
За все время нашего пребывания, я несколько раз сталкиваюсь взглядом с Ингрид. Такое ощущение, что она не сводит с нас глаз и постоянно чего-то ждет.
