Второй пилот: «V-1… Вращайте…»
— Это команда взлететь, — говорил Коул. — В этот момент командир поднимает самолет носом вверх.
Звуки изменились — самолет уже поднялся в воздух. Дэггет ощущал это где-то внизу живота, как бывает, когда несешься в скоростном лифте.
Второй пилот: «Позитивная скорость».
— Все идет по плану, — пояснял Томпкинс, — они набирают высоту. Нос поднят на десять градусов.
— Дальше вы услышите голос пилота Билла Данлопа, — вмешался Дон Смит. — Он приказывает убрать шасси.
Командир: «Убрать шасси… Размах на десять».
— Дальше башенный контроль, голос диспетчера, — пояснил Хаммет.
Радио: «Подтвердите взлет».
Снова заговорил Коул:
— Хочу еще раз подчеркнуть: все идет нормально Самолет благополучно взлетел, точно по плану.
Второй пилот: «Скорость набрана, Билл».
— Все идет нормально, — еще раз повторил Коул.
Дэггет старался не смотреть на его прыгающую ногу и сосредоточиться на пленке.
Командир: «Крылья вверх».
Мики Томпкинс, по-видимому, за свою жизнь прослушал сотни таких записей.
— Дальше они опять выверяют приборы, — сказал он. — Там все нормально, до самого конца. Нет необходимости прослушивать.
— Как вы, мистер Коул? — спросил Хаммет. — Можно это пропустить?
Коул молча кивнул.
Радио: «„Браво шестьдесят четыре“, поверните влево на три-пять-два. Поднимитесь и оставайтесь на один-шесть тысяч».
И снова Дэггет поразился спокойствию этих голосов, звучавшему в них профессионализму. Шестьдесят тонн стали, алюминия, пластика и всего два штурвала да сотня переключателей, удерживающих эту махину в воздухе. А эти люди разговаривают так, как будто читают какой-нибудь справочник по садоводству.
Второй пилот: «Принял. Три-пять-два. Один-шесть тысяч».
Томпкинс остановил пленку.
— Первый признак того, что что-то неладно, появляется именно в этом месте. Слушайте внимательно.
Дэггет услышал этот звук, что-то вроде легкого хлопка. Как пробка от бутылки. А затем все тот же спокойный голос человека, который в тот момент должен был бы испытывать настоящую панику. Если это и было так, он ни одним звуком этого не показал.
Командир: «В кабине пожар. Пит, у тебя под сиденьем».
Дэггет постарался сосредоточиться на этих словах.
— Он сказал: «под сиденьем»? Это точно?
— Сомневаюсь, — ответил Коул. Нога его с бешеной скоростью барабанила по ножке стула. — Под сиденьем второго пилота обычно находится огнетушитель. Я полагаю, командир напоминает второму пилоту, что его обязанность — достать огнетушитель и затушить огонь. — Он помолчал. — Какие еще мнения?
— Может быть, и так, — заговорил Томпкинс. — И все же… звук огня, если это именно звук огня, гораздо лучше слышен из микрофона второго пилота. Так что, на мой взгляд, прав скорее мистер Дэггет.
— Пускайте пленку дальше, Мики, — распорядился Хаммет.
Второй пилот: «Огнетушитель!.. Черт! Какого хрена! А!»
Командир: «Принимаю меры. Прошу разрешить срочную посадку».
И опять все собравшиеся в комнате долго молчали. Даже при четырехкратном повторении ужас и внезапность того, что произошло, не становились меньше.
— А как объяснить слова второго пилота? — произнесла наконец Линн Грин. — Он говорит, что не может добраться до огнетушителя?
— Да, — сказал Дэггет, — мне тоже так показалось.
— И еще, — добавил Смит, — в его голосе явно слышится паника. Я никогда не слышал, чтобы Пит так говорил, особенно в полете.
Коул обернулся к Линн.
— Это действительно непонятно, мисс Грин. Под сиденьем второго пилота нет абсолютно ничего такого, что могло бы вызвать пожар. Что-то в приборной доске — возможно, но только не под креслом второго пилота.
«Да, — думал Дэггет, — если бы мы остановили Бернарда тогда, в Лос-Анджелесе, нам бы сейчас не пришлось выслушивать вот это». Уже в конце пленки он решил, что выскажется сразу же, пока другие не успели сформулировать свои заведомо ложные выводы.
— Вы все здесь эксперты, — начал он, — а я всего лишь наблюдатель или что-то вроде того. Но скажите мне, мы все здесь слышали звук, похожий на кашель или на хлопок. Мог этот пожар быть вызван небольшим взрывом?
— Взрывом?! — переспросил Хаммет. — Давайте будем придерживаться фактов, мистер Дэггет. Ни один из наших датчиков взрыва не показывает. И никто из команды не упоминает о взрыве. Они говорят о пожаре.
— Но что вызвало пожар? Вот о чем я вас спрашиваю.
— Резонный вопрос. Именно это мы и собираемся расследовать. Этим мы и будем заниматься в течение ближайших месяцев. Пока не найдем причину пожара.
Причину пожара — эхом звучало в голове Дэггета. «Дер Грунд» — вот причина пожара.
— У меня нет ваших нескольких месяцев, — сказал он.
— Совершенно очевидно, — произнес Коул, почесывая лысину, — что экипаж продолжал действовать и после того, как начался пожар. Точно также очевидно, что этот пожар или даже ваш предполагаемый взрыв не нанес машине никаких серьезных повреждений, во всяком случае таких, которые бы привели к падению самолета. Да еще так быстро. — Он направил указующий перст на график ЦДИП. — И датчик тоже показывает, что все приборы в кабине пилота до последнего момента функционировали нормально. Он даже пытался еще в течение нескольких секунд вести машину после того, как начался пожар. — Коул несколько секунд помолчал. — Поэтому у меня другое объяснение. Члены экипажа были отравлены ядовитыми парами, возникшими в результате пожара. Насколько токсичными могут быть такие пары при пожаре на борту самолета, я думаю, всем нам хорошо известно. Приборы, инструменты, пластик, резина — все это загорается моментально и так же моментально начинает распространять ядовитые пары, которыми просто невозможно не отравиться. Это мой вывод.
— Согласен, — заявил Хаммет. — Логически, я полагаю, события развивались следующим образом: вращение, смена курса, пожар, экипаж теряет сознание или погибает, самолет теряет управление, падает, разбивается.
Дэггет взорвался:
— Если бы команда погибла от ядовитых испарений, яд оказался бы у них в крови. Вскрытие же абсолютно ничего такого не показало. Вы создали очень стройную теорию, мистер Коул, но она ничем не подтверждается.
Они все смотрели на него не отрываясь, включая и Линн. Тут только он осознал, что говорит чересчур громко, почти кричит и даже вскочил со стула.
— Точка зрения мистера Дэггета очень интересна. — Это Линн попыталась выгородить его. — Действительно, результаты вскрытия никак не подтверждают версию об отравлении токсичными парами. И на мой взгляд, пленка не дает оснований для окончательных и определенных выводов. Мне кажется, эксперты, мистер Томпкинс и другие, должны изучить ее более тщательно, так, чтобы мы знали происхождение каждого звука, его причину. На мой взгляд, здесь еще есть над чем подумать. Не так ли, мистер Томпкинс?
Томпкинс отчаянно затряс головой.
— Ну конечно, есть. Да мы разложим всю пленку на части, децибел за децибелом. Если у нас будет достаточно времени, — добавил он, выразительно посмотрев на Дэггета, — мы вам идентифицируем и воспроизведем каждый звук. Каждый!
— Значит, вполне возможно, мы сумеем определить, что вызвало пожар: механические неполадки или диверсия?
— Вот тут я хотел бы вас предостеречь, мисс Грин, — вмешался Коул, не дав Томпкинсу ответить. Повторяю: ЦДИП совершенно четко показывает, что все приборы работают исправно. Безупречно, я бы сказал. До самого момента взрыва. Что же касается диверсии, то она тоже представляется маловероятной. Или вы хотите сказать, что какой-то террорист вызвал пожар, чтобы все отравились токсичными парами? Это уж как-то… слишком, вы не находите? А может, вы хотите сказать, что там была бомба, но она не взорвалась, а только загорелась? Но ведь нет же никаких доказательств взрывного устройства на борту шестьдесят четвертого.
— А что если пожар был вызван намеренно? — снова вмешалась Линн. — Что если целью диверсии был именно поджог? Ведь не всегда же диверсия ставит своей целью обязательно убийство.
— В любом случае, — возразил ей Коул, — для поджога должно было использоваться какое-то устройство. Но ведь нет же никаких признаков.
— Он прав, — присоединился Хаммет. — Я вынужден согласиться с мистером Коулом. Никаких признаков взрывного устройства.
— А стеклянная лампа? — перебила его Линн. — А возможность использования ртутного переключателя?
— Ах, вы опять об этом! — протянул Хаммет. — Но ведь это тоже пока только предположения.
Неожиданно наступила полная тишина. Поток вопросов и возражений внезапно иссяк. И так же неожиданно Дон Смит нарушил эту тишину.
