Оглянувшись, увидела, что его отец тоже мчится на выход.
Я знала, что должна обогнать его.
У меня получилось опередить его, и я побежала к раздевалкам.
Добравшись, я потянула дверь, готовая взорваться внутри. Но ударилась плечом и вздрогнула, когда она не сдвинулась с места. Черт, закрыто.
Слезы кололи мне глаза, и я захныкала от отчаяния.
Я обернулась и увидела, как приближается его отец.
Дважды бл*дь.
Я прижалась к противоположной от раздевалки стене и сползла вниз, пока моя задница не коснулась пола.
Его отец остановился, переводя взгляд с меня на дверь. Он никак не показал, что узнал меня. Из-за одного только взгляда на него, брошенного мной, кровь начала бурлить.
— Вы мудак, вы знаете это, верно? — слова вылетели из моего рта прежде, чем я смогла их остановить.
— Простите? — он перестал расхаживать и остановился передо мной. Его руки опустились в карманы.
— Вы слышали меня, — усмехнулась я. — Я знаю, что вы с ним делали.
— С кем, милая? — он усмехнулся, совершенно незатронутый.
— С вашим сыном, Кейдом. Помните его? Сына, которого вы любите бить? Я видела вас, — кипела я, снова вставая. С моим ростом, я была с ним на уровне глаз, и отказалась съеживаться от его властного присутствия. — Я видела, как вы ударили его, так что не пытайтесь это отрицать, — выплюнула я. — Он хороший парень, и даже больше, чего я не могу сказать о вас, — я окинула его взглядом сверху-вниз. — Вы мразь, раз срываете злость на сыне. Кто так делает?
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — лицо его стало красным, а волнистая вена на лбу грозилась разорваться.
— Я не дура, так что не надо обращаться со мной так, — я впилась в него взглядом.
Гнев лучился от нас обоих, пока мы глядели друг на друга, и ни один из нас не собирался отступать.
Его кулаки сжались по бокам, и на мгновение я задалась вопросом, сможет ли он меня ударить.
Мы оторвались друг от друга, когда открылась дверь раздевалки.
— Рей? — спросил Брэди, увидев сцену перед собой. — Всё в порядке?
— Не знаю, — ответила я честно.
Брэди заколебался.
— Хочешь навестить его?
Я кивнула и пронеслась мимо отца Кейда. Прежде чем дверь в раздевалку за мной закрылась, я поймала её рукой. А затем повернулась и заговорила спокойно, но властно.
— Я имею в виду, следите за тем, что вы говорите ему. Я не стану смотреть, как вы разрываете его на части, — он не сказал ни слова, просто стоял там. Я распахнула дверь шире. — Вы идёте?
Он, наконец, выдавил из себя улыбку... маленькую, и не очень приятную, но, тем не менее, улыбку.
— Ты позволишь или будешь кричать на меня и за это?
Я закатила глаза. Боже, этот человек был куском дерьма.
Повернулась, и позволила двери закрыться. Она захлопнулась за мной, запрещая отцу Кейда входить в раздевалку.
Брэди остановил меня, широко раскрыв глаза.
— Какого черта это было? О чем ты разговаривала с Малкольмом?
— У нас было обсуждение, — я поправила свою одежду. Брэди посмотрел на меня так, будто не поверил. — Честно, — добавила я.
— Хм, — хмыкнул он, всё ещё не веря мне. — Он там, — Брэди повернулся в другую сторону и указал на комнату. — Ты можешь войти.
Я распахнула дверь и обнаружила Кейда сидящим на мягкой скамье в кабинете врача. Он уже переоделся в спортивные штаны и толстовку. Его штаны были закатаны, демонстрируя правое колено. Доктор осторожно исследовал эту область, и Кейд не вздрагивал, что я посчитала хорошим знаком.
— Эй, — прошептала я, и он посмотрел на меня.
Он улыбнулся так ярко, будто я осветила весь его мир. Он протянул ко мне руку, и я подошла ближе.
— Насколько все плохо? — спросила я, но не была уверена, к кому обращалась, к нему или к врачу.
— Не слишком плохо, — ответил доктор. — Есть некоторый отек и синяк, но не думаю, что что-нибудь порвалось. Потребуется покой и нужно будет держать ногу поднятой, чтобы избавиться от отека. Не переусердствуй, я имею в виду, — предупредил он Кейда. Потом повернулся к морозильной камере в небольшой комнате и схватил лед. — Посиди немного, — распорядился он. — Я вернусь через несколько минут.
Кейд вздохнул и прислонился головой к стене, расположив мешок со льдом на колене.
— Иди сюда, — он похлопал по пустому месту рядом с собой.
Я запрыгнула, боясь прижаться слишком сильно, чтобы не причинить ему ещё больше вреда.
— Ближе, — проворчал он, оборачивая руку вокруг моей талии и полностью притягивая меня к себе. — Я не сломаюсь, если ты будешь дышать на меня.
Я рассмеялась, положив голову ему на плечо.
— Ты напугал меня.
— Напугал? — он, казалось, удивился.
— Да, — прошептала я, и слезы начали падать из глаз.
Увидев Кейда, с травмой на поле, я вспомнила о беспомощности, которую испытала, увидев своих друзей мертвыми в машине. Когда ты любишь кого-то — а я знала, что любила Кейда — страшно видеть его боль. Ты хочешь не иначе как забрать ее.
— Не плачь, Солнышко, — он протянул руку и вытер мои слезы.
— Ничего не могу поделать.
Он прижался губами к моему лбу и закрытым глазам.
— Я в порядке.
— Но могло быть и хуже, — мой голос дрожал от волнения.
— Но этого не произошло, — возразил он, проводя своей рукой вверх-вниз по моей.
Я посмотрела на него, вглядываясь в его добрые голубые глаза. За пять месяцев этот человек стал моим другом, моим парнем, и даже больше. Он спас меня.
— Я люблю тебя.
Его зрачки расширились, а глаза широко распахнулись, будто он не мог поверить в то, что я сказала. Мне не было стыдно за признание в своих чувствах. Вместо этого я чувствовала себя сильнее. Любовь не делает тебя слабым, она даёт силу и цель, поэтому, когда ты находишь её, хочется кричать об этом на каждом углу — и это правильно.
— Любовь — очень сильное слово, — прошептал он, прикладывая ладонь к моей щеке. Он потерся носом о мой. Его волосы щекотали мой лоб, а губы находились в опасной близости от моих. Если бы я была храбрее, то схватила бы его и целовала, пока нам не перестало хватать кислорода. Вместо этого я была немного напугана его отказом.
— Я знаю, почему использую его, потому что то, что я чувствую к тебе, — это очень сильное чувство, — мои руки задрожали, и у меня появилось желание сбежать. Но я задержала дыхание и осталась, ожидая его ответ.
Он усмехнулся, прижавшись лбом ко мне.
— Я тоже тебя люблю, Солнышко.
Я ахнула, но он заглушил шум своими губами. Он отклонил мою голову назад и языком разжал губы.
Мои руки обвились вокруг его шеи, и я взвизгнула, когда он обхватил мои бедра и притянул меня к себе на колени.
Мы двигались друг напротив друга, и я могла чувствовать, как ко мне прижималось его очевидное желание, от чего мое собственное только возрастало.
Он застонал мне в рот, выдыхая мое имя.
— Я люблю тебя, — бормотала я, снова и снова. Теперь, сказав это, я все никак не хотела останавливаться. Я хотела, чтобы он знал, что я это и имела в виду и не собиралась отказываться от своих слов.
Он слегка прикусил мою нижнюю губу, обхватывая меня за затылок. Он отстранился, и наше дыхание стало единственным звуком в тихой комнате.
— Что я сделал, чтобы заслужить тебя?
Я протянула руку и провела пальцами по его слегка щетинистой щеке.
— Этот вопрос нужно задавать мне, — пробормотала я.
— Ты недооцениваешь себя, Солнышко, — он провел большим пальцем по моей нижней губе. — Ты не видишь того, что вижу я, и тебе должно быть за это чертовски стыдно.
Мы оторвались друг от друга, когда кто-то прочистил горло.
Врач попытался скрыть свою улыбку за рукой.
— Как по мне, так это не очень похоже на отдых.
Мои щеки запылали, но Кейд был невозмутим.
— Мои губы двигались, но колено было стабильным, док. Не волнуйся.
Врач покачал головой, заглушая смех.
— Убирайтесь отсюда.
Кейд швырнул мешок со льдом в доктора и взял меня за руку.
Прихватив его сумку, мы направились к выходу. Я не смогла удержаться и бросила взгляд, в поисках его отца.
— Что? — спросил он, заметив, что я отвлеклась. — Ты кого-то ищешь?
— Нет, — прошептала я.
Я была безмолвно благодарна, что его отец ушел. Это означало, что я спасла Кейда от боли, жестоких слов и, возможно, даже удара кулаком в лицо. Маленькая часть меня надеялась, что, может быть, мои слова как-то повлияли на этого человека, и он сможет найти в своем сердце прощение для Кейда.
Прощение может исцелить неизмеримую боль, и в тот момент я себя простила.
Глава 25.
— Ты едешь домой на каникулы? — спросила Кэтлин даже прежде, чем я села в кресло. — Уверена, что твоя семья будет рада увидеть тебя.
Её слова кричали «засада», но я сохраняла спокойствие. В конце концов, у меня не было никаких доказательств, что она разговаривала с моей мамой, но вопрос больше прозвучал как утверждение.
— Я еще не решила, — я пожала плечами, убирая пушинку со своих черных джинсов. — Возможно.
