Попытаемся же понять смысл этого утверждения Шри Бхагавана. Известно, что он достиг божественного состояния, где нет имен, еще в Мадурае, в возрасте шестнадцати лет, потому как в его записке, оставленной семье, не было никакой подписи. В ней говорилось:
«Я, в поисках своего Отца, по Его воле, отправляюсь из этого места. Это приступает к добродетельному начинанию. Так что из-за этого никто не должен горевать; и не нужно тратить деньги на то, чтобы найти это. Ваш взнос за обучение в колледже еще не заплачен. Две рупии прилагаются.
Так ________________
Вместо подписи была просто горизонтальная линия *. Не осталось никого, кого можно было бы назвать по имени.
* Комментируя отказ Бхагавана подписать его прощальную записку, Б. В. Нарасимха Свами пишет («Самореализация», 1985, стр. 31) следующее.
Подпись могла бы быть от Венкатараманы, которым он был прежде. Но в этом случае личность, которая начинает [письмо] с «Я», растворяется в «это» в последующих строках, и в завершении, очевидно, в то время и в том месте не осталось того, кто мог бы подписать письмо. Чувство личности забыто, испарилось или, во всяком случае, слишком истончилось, чтобы давать право на подпись или побудить к тому, чтобы подписать письмо.
В ноябре 1936 года («Беседы со Шри Раманой Махарши», беседа № 281) Бхагавана спросили: «Почему Вы не ставите свою подпись?»
Он ответил: «Автор “Самореализации” дал свой ответ на этот вопрос. Кроме того, под каким именем меня должны знать? Сам я не знаю».
Довольно странно при этом, что он никогда не был против того, чтобы написать свое имя, когда правил корректуру или вставлял замеченные им пропуски в печатных текстах. Это, однако, нельзя считать подписями. Подпись означает, что человек связывает себя с определенным именем. Этого Бхагаван никогда не делал.
В то время, когда была написана эта прощальная записка, его знали как Венкатарамана, но когда он обосновался у лотосных стоп Шри Аруначалы, это имя отпало, потому что он никогда не называл никому своего первоначального родового имени. Так что некоторое время у него вообще не было имени. Постепенно, когда люди стали контактировать с ним, он стал известен под различными именами в разное время: Бала Санньясин, Бала Йоги, Кумара Свами, Кумара Тапасви, Гурумуртам Свами, Брахмана Свами. Таким образом, в период с 1896 года до 1907 ему было дано много имен. Но что касается его самого, он не принимал ни одно из них.
В 1907 году известный йог Ганапати Муни приехал, чтобы выразить свое почтение стопам Шри Бхагавана. После того как Шри Бхагаван и его упадеша произвели большое впечатление на Ганапати Муни, тот навел справки и узнал, что его настоящее имя было Венкатарамана. Ганапати Муни решил переименовать его в «Бхагавана Шри Раману Махарши», где составляющая «Рамана» – уменьшительная форма Венкатарамана. С этим именем в итоге согласились все остальные преданные. Но сам Шри Бхагаван не принял и его. Для него Атман была безымянным и бесформенным. Его не заботило, что люди дают ему множество имен.
Безмолвие
Языком Шри Бхагавана было безмолвие. «Речь», передаваемая посредством этого безмолвия, была полна удивительной силы, как показывает следующая история.
Когда Бхагаван жил в пещере Вирупакша, к нему на даршан пришли окружной сборщик налогов со своим заместителем. Преклонившись перед Шри Бхагаваном, сборщик начал подробно рассказывать о всех садханах, которые он осуществил, и всей духовной литературе, которую он прочитал. В конце своей речи он признался, что, несмотря на все это, покой был так же далек от него, как и прежде.
Как только он закончил, его заместитель начал рассказывать свою историю. Она была такой же длинной. Эти два рассказа заняли довольно много времени, но Шри Бхагаван не прервал их ни разу.
Он продолжал хранить молчание даже после того, как оба рассказа закончились. Устав ждать ответа, сборщик выдал еще одну длинную речь. Шри Бхагаван молча слушал и, когда речь закончилась, продолжал молчать.
Сборщик, естественно, был весьма обескуражен неотзывчивостью Шри Бхагавана.
Он сказал огорченным тоном: «Мы так много рассказали Вам, а Вы вообще не открываете рот. Пожалуйста, скажите что-нибудь. Что угодно, хоть чуть-чуть».
Шри Бхагаван, наконец, заговорил с ними: «Все это время я говорил на своем собственном языке. Что я могу поделать, если вы не слышите его?»
Сборщик налогов был человек умный, хорошо сведущий в духовных вопросах. Он уловил смысл загадочного ответа Шри Бхагавана. Внезапно охваченный чувством преданности, он пал в ноги Шри Бхагавану и прочел санскритский стих из «Шри Дакшинамурти Стотры», написанной Шанкарачарьей:
«Взгляните не это чудо под деревом баньяна! Ученики седы и стары, а Учитель – юноша цветущий. И пусть речь Учителя – простое безмолвие, учеников сомненья все разрешены!» [90]
Тогда оба посетителя оставили свои рассказы и расспросы и предпочли вместо этого сесть перед Шри Бхагаваном в молчаливом созерцании. Получив умиротворение, за которым пришли, они ушли довольными.
Величие безмолвия как способа наставления передает диалог на эту тему, произошедший между Шри Бхагаваном и одним преданным. Хотя он случился в другой ситуации, он может послужить комментарием относительно встречи Шри Бхагавана и этих двух чиновников.
Вопрос: Какие плоды обретаются с помощью мауны (безмолвия)?
Бхагаван: Антара мауна (внутреннее безмолвие) – это просто самоотдача, что означает жизнь без чувства эго.
В: Каково значение мауны?
Б: Состояние за пределами речи и мысли называется мауной. Это – дхъяна (медитация) без умственной деятельности. Дхъяна означает управление умом; глубокая дхъяна означает непрерывную речь.
Безмолвие – это вечная речь, то есть бесконечный ее поток. Когда мы говорим, этот поток прерывается, потому что слова являются препятствием этой речи безмолвия.
Люди могут часами слушать беседы и могут чувствовать себя счастливыми от этого, но так и не стать лучше. Но безмолвие, вечная речь, увеличивает благоденствие всего человечества. Мауна означает лишь «искусство речи». Устные беседы не обладают качеством безмолвия. Безмолвие – вечный, свободный поток речи. Это – высший язык *.
* Это изложение высказываний Бхагавана разного времени. См. например следующие цитаты, взятые из «Быть тем, кто ты есть», изд. 1992 г., стр. 102–104:
«Безмолвие – всегда говорящее. Это – постоянный поток речи, прерываемый разговором. Слова, которые я произношу, затрудняют тот немой язык. Например, есть электричество, текущее в проводе. Когда создается сопротивление его току, оно пылает, как лампа, или вращается, как вентилятор. В проводе оно остается электроэнергией. Точно так же, безмолвие – это вечный поток языка, преграждаемого словами».
«То, что нельзя узнать в разговоре, растянутом на несколько лет, можно мгновенно узнать в безмолвии или рядом с безмолвием, Дакшинамурти и его четыре ученика – хороший тому пример. Это – высочайший и эффективнейший язык…»
«Тот, кто реализовался, посылает волны духовного влияния, притягивающие к нему множество людей. Все же он может сидеть в пещере и поддерживать полное безмолвие. Мы можем слушать лекции об истине и уйти, едва ли что-то поняв из предмета, но общение с тем, кто реализовался, хотя он ничего и не говорит, даст намного больше понимания. Ему не надо выходить в общество. В случае необходимости он может использовать других в качестве инструментов…»
«Гуру – это дарующий безмолвие, тот, кто показывает свет знания Атмана, сияющего как оставшаяся реальность. Произносимые слова бесполезны, если глаза Гуру встречаются с глазами ученика». Лакшмана Свами
В первой главе «Силы Присутствия», том 1, Бхагаван говорит Рангану, что у того слишком много сомнений и что он задает слишком много вопросов.
Бхагаван на это отметил: «Некоторые люди приезжают сюда, сидят передо мной и молча постигают единственное, что нужно постичь. Тогда, ничего не говоря, они уходят».
Лакшмана Свами относится к этой редкой категории. Он реализовал Атман в присутствии Бхагавана, будучи рядом с ним меньше четырех дней в ходе двух посещений. Он не задавал вопросов и даже не говорил с Бхагаваном. После переживания, испытанного им, он вернулся в свою комнату ашрама, не сказав никому о том, что произошло.
Много людей сообщали о драматических событиях, происходивших когда Бхагаван смотрел на них, говорил с ними или просто улыбался им. Когда произошло наивысшее переживание Лакшманы Свами, он даже не был в одной комнате с Бхагаваном. Он сидел снаружи нового холла, заглядывая через открытый дверной проем.
