А. М. Василевский целиком был согласен.
С этим мы и отправились к Сталину.
Сталин был в хорошем расположении духа и подробно расспрашивал о положении дел на фронтах под Сталинградом.
После детального рассмотрения хода подготовки операции я доложил, что немецкое командование, как только наступит тяжелое для войск противника положение в районе Сталинграда и Северного Кавказа, вынуждено будет перебросить часть своих войск из района Вязьма на помощь своей южной группировке. Чтобы этого не случилось, нужно срочно подготовить и провести наступательные операции наших войск.
В районе Вязьма нужно срезать Ржевский выступ противника. Для операции привлечь войска Калининского и Западного фронтов. А. М. Василевский поддержал предложение. Сталин сказал, что это было бы хорошо. Но кому поручить подготовку?
Я сказал, что Сталинградская операция во всех деталях подготовлена и Александр Михайлович в курсе всех дел. Пусть он немедленно вылетает и начинает Сталинградскую операцию в назначенный срок, а я поеду к Пуркаеву и Коневу готовить контрнаступление Калининского фронта из района южнее Белый и Западного фронта из района южнее Сычевка навстречу удару войск Калининского фронта.
Определив силу и состав войск, которые необходимо привлечь для ликвидации Ржевско-Сычевско-Белый группировки противника, не теряя времени, я выехал в штаб командующего Калининским фронтом к М. А. Пуркаеву. Александр Михайлович обязался немедленно дать директиву фронтам.
На другой день А. М. Василевский, как и было обусловлено, вылетел в район Юго-Западного фронта, откуда он должен координировать действия фронтов.
Однако Сталин обязал меня держать тесную связь с Генштабом и давать нужные указания по ходу операции, что я и делал по силе возможности».
В данном случае Жуков стремится всячески принизить роль А. И. Еременко в планировании сталинградского контрнаступления, утверждая будто он либо не присутствовал на обсуждении плана, либо просто спал. Жуков также является автором версии, будто очередное наступление на Ржевско-Вяземский плацдарм было предпринято с целью не допустить переброски Германских подкреплений под Сталинград. Однако для вспомогательной операции не выделяют больше сил, чем для главной, а для «Марса» первоначально выделили больше сил и средств, чем для «Урана». Жуков, несомненно, был инициатором наступления на Ржевско-Вяземский плацдарм, рассчитывая одержать здесь победу, даже более крупную, чем под Сталинградом.
27—29 октября авиация дальнего действия совместно с 8-й воздушной армией провела налеты на 13 немецких аэродромов в районе Сталинграда. Было использовано 314 самолетов, которые будто бы уничтожили и повредили несколько десятков немецких самолетов.
27 октября, после окончательного провала операции «Дон», штабы Сталинградского, Донского, а с 31 октября и Юго-Западного фронтов начали подготовку новой операции, начало которой первоначально было запланировано на 7–8 или на 9—10 ноября.
Российский историк А. Панин полагает: «Неудачи же Красной Армии под Сталинградом в сентябре – октябре объяснялись всегда нехваткой сил и средств. Но из показанного соотношения видно, что превосходство советских войск был подавляющим. В операциях Сталинградского и Донского фронтов (в сентябре – октябре. – Б.В.) было задействовано не меньше сил, чем в последующей операции «Уран». Проблема была в плохой организации наступления и низком уровне подготовки личного состава на всех уровнях».
Тут следует добавить, что за три-четыре недели, прошедшие до начала «Урана», уровень подготовки советских войск и штабов никак не мог улучшиться кардинальным образом. Скорее, дело было в том, что ослабел противник, вынужденный задействовать для защиты коридора больше румынских войск, значительно менее боеспособных, чем немецкие. Да и советские войска все-таки имели втрое больше времени на подготовку, чем во время предыдущих наступлений на коридор.
В стратегическом отношении советское контрнаступление никак не могло быть внезапным. Фронт 6-й немецкой армии представлял собой вытянутый клин, острие которого заканчивалось в Сталинграде. Фланги 6-й армии защищали гораздо менее боеспособные 3-я и 4-я румынские армии. Однако немецкое командование полагало, что Красная Армия слишком ослаблена в результате понесенных поражений, чтобы предпринять мощное контрнаступление и сокрушить оборону противника. В оперативном приказе ОКХ от 14 октября, предусматривающем переход к обороне на всем Восточном фронте, кроме самого Сталинграда, утверждалось: «Сами русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 года располагать такими же большими силами, какие имелись у них в прошлую зиму». Гитлер хотел удержать Сталинград из соображений престижа и сбросить в Волгу последних его защитников.
Еще 6 октября командующий Сталинградским фронтом Еременко представил Сталину доклад, где предлагается провести окружение 6-й армии, ударив по румынским частям, и после прорыва соединиться в районе Калачна-Дону. Сначала Ставка посчитала этот план чересчур рискованным из-за слишком большой глубины операции и предложила более скромный план, в рамках которого Донскому фронту предлагалось нанести главный удар в направлении Котлубани, прорвать фронт и выйти в район Гумрак. Сталинградский фронт должен был наступать из района Горная Поляна на Ельшанку, и после прорыва неприятельской обороны двигаться в район Гумрак на соединение с войсками Рокоссовского. В этом случае в «котел» попадали только 12 немецких дивизий, сражавшихся в самом Сталинграде. Но в итоге было решено вернуться к первоначальному плану более глубокого окружения.
В конце октября 1942 года в Генеральном штабе был разработан окончательный вариант плана операции по разгрому вражеских войск на Волге, условно названный «Уран». Правофланговая ударная группировка Юго-Западного фронта, наступая с плацдармов юго-западнее города Серафимович и из района станицы Клетская, должна была прорвать оборону 3-й румынской армии и наступать на юго-восток в общем направлении на Калач. Войска левого фланга фронта создавали внешний фронт окружения, выйдя на рубеж Вешенская – Боковая и далее по реке Чир до станицы Верхне-Чирская. Войска Донского фронта наступали на хутор Вертячий с плацдарма у станицы Клетская и из района станицы Качалинская вдоль левого берега Дона. Они должны были окружить вражескую группировку в малой излучине Дона. Ударная группировка Сталинградского фронта наступала южнее Сталинграда на Советский, Калач и должна была соединиться здесь с войсками Юго-Западного фронта, нанося поражение 4-й румынской армии. Советские войска имели примерно вдвое больше людей (1,1 млн. против более 500 тыс. немцев и румын), вдвое больше танков и в полтора раза больше артиллерии при примерном равенстве сил в авиации. Две румынские армии насчитывали 239,3 тыс. человек, в том числе 3-я румынская армия – 171 256 человек, а 6-я немецкая армия и 4-й армейский корпус 4-й танковой армии, действовавший в Сталинграде, – около 250 тыс. человек.
Бывший военный корреспондент 6-й армии Хайнц Шретер полагал, что «румынские дивизии, имея энергичных командиров, проявили в не очень сложных боевых условиях боеготовность, заслуживающую положительной оценки. Следует отметить, что именно только румыны (из всех германских союзников на южном крыле Восточного фронта. – Б.В.) «серьезно относились к делу»». Действительно, румынская армия была боеспособней всех других германских союзников на юге – словаков, венгров и итальянцев. Румыны по боеспособности уступали только германским союзникам, сражавшимся на северном участке советско-германского фронта – финской армии и испанской 250-й «голубой» дивизии, которые по своей боеспособности приближались к вермахту. Словаки, чьими историческими врагами были венгры, другие союзники Гитлера, воевать против России не хотели. В 1941 году Словакия вступила в войну против СССР отчасти в благодарность за независимость, которую она получила фактически из рук Германии, отчасти из опасения возможной будущей советской экспансии в Восточной Европе, а главным образом потому, что сильно зависела от Германии в политическом, военном и экономическом отношении и рассчитывала оказаться после войны в «клубе победителей», что, как надеялось словацкое правительство, поможет благоприятным образом урегулировать территориальный спор с Венгрией. Последняя после Первой мировой войны, согласно Трианонскому мирному договору, имела право на армию численностью не свыше 35 тыс. человек и отказывалась от воинской повинности. Военные ограничения Трианона перестали соблюдаться только в 1939–1941 годах, а авиация и механизированные войска были созданы только в 1940 году, и Венгрия практически не имела обученного резерва и достаточного числа подготовленных офицеров для развертывания массовой армии, что предопределило слабость венгерских вооруженных сил.
