Девушка коснулась его щеки кончиками пальцев. Сейчас он сам показался ей ангелом — темным, падшим, невообразимо несчастным.
— Я… не держу зла на вас и так, — мягко возразила она.
— Скажи, ты помнишь?.. Все? — он с надеждой поднял на нее взгляд.
— Да, пока еще помню.
Горг понурился.
— Само собой… Земная жизнь вымывает воспоминания, так и должно быть. Но — я не прошу о многом — ангел, дай мне создать для тебя последнюю грезу… А потом поступай, как знаешь.
Стих даже самый легкий ветерок, а запах цветов стал непереносимым, удушающе-сладким. Прорываясь сквозь головокружение, Лоа смогла выдавить из себя согласие:
— Хорошо.
Он поднял ее на руки, видя, что девушке нехорошо, и без всякого напряжения, словно перышко, понес куда-то. Впереди показалась речная гладь, повеяло прохладой, и на миг сознание у Лоа прояснилось. Сейчас Горг проносил ее через узкий деревянный мостик без перил, кажущийся таким хрупким и ненадежным… От внезапно накатившего страха, она разжала ладонь, до этого крепко сжимавшую маковый венок. Тот с тихим всплеском упал в воду, растекшись по ней пятном цвета киновари, но быстрое течение вскоре унесло его прочь.
Стоило им миновать мост и слегка отдалиться от речной прохлады, как воздух вновь стал тяжелым, будто свинцовой тяжестью давящим на грудь. Девушка вновь провалилась в дремоту, убаюканная мерным шагом того, кто нес ее.
И ей виделось что-то красивое, легкое и эфемерное — то ли обрывки облаков, то ли белоснежные перья, снегом падающие с небес… То ли сам снег — прохладный и почти забытый…
Лоа и сама не заметила, как одно видение перетекло в другое. Только услышала шепот:
— Мои миры всегда отражают темные уголки души, страхи и кошмары, вину и боль… Но для тебя я постараюсь создать что-то иное.
Она распахнула глаза. И тут же захотела вновь зажмуриться.
— Однако это, и в правду, слишком похоже, на кошмар… — пробормотала девушка. Сейчас она со своим дьяволом кружилась в танце, а вокруг… вокруг были стены тронного зала, хорошо знакомые ей.
С тех пор минули века, но силой этого существа, в чьих объятиях была сейчас Лоа, время осыпалось трухой. Они вернулись в тот самый вечер, вечер их первой встречи. Вечер, закончившийся ее смертью.
Только наряд на ней был другой — белоснежное платье, расшитое по подолу алыми цветами… Вновь нахлынул приторно-сладкий аромат, поселяя в голове туман и заставляя подгибаться ноги.
— Прошу, прекрати это! — не своим голосом попросила Лоа.
Горг улыбнулся — но как-то холодно.
— Вам не мил королевский бал, принцесса?
— Мне не мило все это королевство… — растерянно повторила она ответ многолетней давности.
Мужчина наклонился к ней и прошептал успокаивающе:
— Не бойся, это лишь сон. Тебе ничего не грозит.
Она вздрогнула, но кивнула, соглашаясь. Раз уж приняла чужие правила — играй до конца с честью.
Все повторялось, как тогда. Вновь они выскользнули на улицу, прочь от светских условностей. Лоа хотела было вздохнуть с облегчением — но шагнув на мраморную тропинку, опять почувствовала сковывающий душу страх.
Когда-то сад был гордостью ее матери, королевы. Столько цветов, и местных и заморских, цвели одновременно, в одном месте… Но сейчас, вместо роз, тюльпанов, орхидей и лилий, вокруг были лишь маки. Всех мастей: желтые, фиолетовые, полночно-синие и нежно-лазоревые… Но больше всего, конечно, алых, кроваво-алых, подобных тем, что красовались на ее платье.
Лоа почувствовала, как Горг нежно взял ее за руку.
— Ты ведь ненавидела это? Свою жизнь, королевство, жестокие нравы…
— Да, — она чувствовала, как пересыхает в горле, и холодеют кончики пальцев.
— Ты мечтала вырваться отсюда?
Слабый кивок, сил говорить уже нет.
Мужчина отпустил ее ладонь — Лоа невольно испытала облегчение — и наклонился к земле. Поднявшись, он сжимал в кулаке маковый стебель, увенчанный темно-розовым бутоном.
— Я влюбился в тебя с первого взгляда… — начал он, и цветок в руке дьявола словно ожил.
— …я забрал тебя из этого мира, моя бедная птица, — бутон слегка раскрылся.
— …я подарил тебе рай, и страдал в разлуке, мой ангел, — мак распустился полностью, явив миру багровые лепестки.
— …я дал тебе силу, моя темнокрылая, — цветок начал стремительно увядать.
— …но ты отвергла меня. Ты выбрала земную жизнь и земную любовь, моя бессердечная принцесса, — то, что полминуты назад было прекрасным растением, осыпалось черной трухой.
Горг подошел к Лоа и рухнул на колени, будто подкошенный.
— Так может, после моей исповеди, ты смилостивишься? Дьявол не может стать одержимым, по определению не может… но вот уже много веков я не могу думать ни о чем, кроме тебя.
Она наклонилась и коснулась его губ, в прохладном, почти невинном поцелуе.
— Прости… я уже сделала свой выбор, — последовал тихий, но твердый ответ.
И мир вокруг них осыпался прахом, как маков цвет в руках дьявола.
* * * *
Она проснулась с печальной улыбкой на лице. Было почему-то немного грустно, вот только с каждой минутой это чувство таяло… как и воспоминания. Лишь последние слова Горга еще цеплялись за память. «А мой дар все равно останется с тобой…». Лоа вздохнула и приложила руку к груди. В биениях собственного сердца ей почудилось что-то странное…
— Если уж выбирать крылья, я бы хотела белые… — покачала девушка головой. Но что ж, поздно что-то менять, придется жить с темным шлейфом за спиной. Она научится. Не только ради себя.
Лоа обернулась к спящему Кайлу, и ласково погладила его по волосам. Тот, не просыпаясь, пробормотал: — Люблю тебя…
В голубых глазах блеснули слезы — впервые за долгое-долгое время, слезы радости.
— И я тебя, — шепнула Лоа. После этого свернулась калачиком под боком у парня и вновь заснула.
— Такая счастливая, — Горг потер лоб указательным пальцем, и в этом неприметном жесте была усталость атланта.
— Я надеюсь, ты сдержишь свое — наше — слово, и не станешь вмешиваться в ее жизнь? — нахмурился Тео.
— Не стану, — опасно сверкнули темные глаза, — Но и ты больше не впутывай ее в эти игры.
Светловолосый мужчина с усмешкой покачал головой. И откуда в его брате столько человеческого? Причем, не самых лучших качеств, надо сказать. Остается надеяться, что их цель не пострадает от истории с той девушкой. Вот только…
— Теперь нам нужна замена, — задумчиво протянул Тео, — Двое — это слишком мало, шансы и так крошечные, и если твоя ставка не сыграет…
— Сыграет, будь уверен! — рявкнул Горг, — Если ты опять не станешь делать ходы у меня за спиной.
— Ну не горячись, не горячись, — в знак примирения поднял тот руки. — Согласись, что я прав.
— Ладно, — кивнул дьявол, — Кандидатура на примете есть?
Тео довольно улыбнулся.
— Есть, и я уверен, ты ее одобришь…
* * * *
Сильва не спала уже несколько ночей подряд. Все свое время она проводила в мастерской, изредка призывая Гелия не помощь. Сейчас в нем не было особой необходимости, но ангел все равно был рядом. Честно сказать, просто боялся за свою подругу. Да, они не люди, сильнее, выносливей, но… Даже у них есть предел. Глядя на бледное лицо женщины, покрасневшие глаза, и тени, залегшие под ними, он начинал понимать, что та почти что дошла до грани. Еще немного, и Сильва отрубится прямо за рабочим столом — и это в самом лучшем случае.
— Неужели безуспешно? — спросил Гелий, когда Сильва выругалась и отшвырнула в сторону неудачный образец — и так уже не в первый раз.
— Не понимаю, что делать, — призналась она, пряча лицо в ладонях. — Черт возьми, Гел, я ученая до мозга костей. Нелепая смерть этого не изменила! У меня в голове знаний даже больше, чем было при жизни — спасибо Эдему. Но… не знаю, как объяснить…
— Говори, как есть, — посоветовал ангел.
Она подняла на него рассеянный взгляд.
— Боюсь я. Вот и все. И страх мешает сделать тот самый шаг, что отделяет от удачного исхода эксперимента.
— Ты? Боишься? — не сразу поверил Гелий.
— Именно, — поморщилась Сильва, — Разумом понимаю, что данный выход не то что оптимальный, единственно возможный. Одними нашими силами войну не выиграть, и ударить по Технобогам их же оружием — да, это может сработать… Вот только, Гел, — голос ее дрогнул, — Я ведь не только ученый, но и женщина. И дурацкое женское чутье просто орет, что мы выбрали не ту тропу…
— Послушай… — открыл рот ангел, но его прервали.
— Нет, не стоит. Глупо рассуждать так, будто у нас есть выбор, — она усмехнулась, — Продолжу работать — и будь что будет. В конце концов, не в первый раз мой эксперимент заканчивается моей же смертью. Благо, если на этот раз он принесет другим что-то хорошее.
