И Донна Сандерс набросала нам портрет девушки, которой все восхищались, – Аляски, их единственной дочери, их солнышка, жизнерадостной, умной, забавной и нежной. Аляска всегда была в хорошем настроении, ее хвалили учителя, любили друзья. Само совершенство, стремящееся во всем быть на высоте.
В детстве Аляска любила всех смешить. Забавляла окружающих своими выходками, а вскоре и несравненными подражаниями. Пользовалась огромным успехом и в семейном кругу, и на спектаклях в конце учебного года.
– Она была прирожденной актрисой, – рассказывала Донна Сандерс. – С ума сойти, какой талант. В честь ее двенадцатилетия мы поехали на выходные в Нью-Йорк. Она мечтала посмотреть спектакль на Бродвее, и мы повели ее на “Венецианского купца”. Я думала, она умрет со скуки, а ей так понравилось, что она решила сама играть на сцене. Вступила в местную труппу и ходила туда до окончания лицея. Нашла свое призвание – стать актрисой. Еще Аляска была большой кокеткой, обожала ходить по магазинам. Чтобы иметь побольше карманных денег, стала подрабатывать бебиситтером. Дети ее обожали, родители тоже. Она создала целую сеть. Но лет в пятнадцать-шестнадцать Аляска изменилась, я имею в виду, физически изменилась. За несколько месяцев совершенно преобразилась. Не слишком привлекательная девочка уступила место девушке, которая выглядела взрослой и хорошела день ото дня.
* * *
Салем
Июнь 1993 года
– Понимаю, миссис Майерс, никаких проблем. До скорой встречи.
Аляска повесила трубку телефона, висящего на стене кухни. И, как была, в костюме, села на банкетку и в досаде уронила голову на руки. Дело было в пятницу, под вечер.
Донна Сандерс зашла на кухню и забеспокоилась, увидев расстроенную дочь:
– Что случилось, дорогая?
– Звонила миссис Майерс. Сказала, что сегодня не надо приходить сидеть вечером с детьми. Ее муж неважно себя чувствует, они остаются дома.
– Бывает такое. Что тебя тревожит?
– Голос у миссис Майерс был какой-то странный. И она третий раз за две недели все отменяет. Но мне же надо зарабатывать на жизнь!
Донна расхохоталась.
– Слушай, дорогая, а давай мы с тобой вечером куда-нибудь выберемся? Поедем в торговый центр, прогуляемся по магазинам, поужинаем, сходим в кино.
– А папа не будет против? – спросила Аляска. – Я слышала, как он на днях сердился из-за кредитки.
– Отца вечером не будет дома. Устроим девичник, и никто не узнает, – улыбнулась Донна Сандерс, взяв с полки глиняный горшок и достав оттуда пригоршню банкнот. – У меня своя заначка есть. Знаешь, как говорится: чего нет в банковской выписке, того никогда и не было.
Аляска просияла: идея отправиться куда-нибудь с матерью привела ее в восторг. Через полчаса обе уже были в местном торговом центре. Выполнили пункт за пунктом программу Донны – побродили по магазинам, кое-что купили, съели пиццу в “Нью-Йорк пицца” и наконец пошли в кино. Им хотелось посмотреть “Парк юрского периода”, о нем все тогда говорили. В очереди за билетами они нос к носу столкнулись с семейством Майерсов.
– Миссис Майерс? – удивилась Аляска. – Значит, вы все-таки не остались дома?
Помянутая миссис Майерс явно смутилась; муж ее, судя по всему, не понимал, в чем дело.
– А почему мы должны сидеть дома? – спросил он.
– Ваша жена сказала, что вы заболели, – Аляска прекрасно понимала, что происходит. – С виду вам гораздо лучше, я рада, что вы так быстро выздоровели.
Миссис Майерс побагровела. Тут окошко кассы освободилось, и Донна Сандерс, недолго думая, положила конец неудобной ситуации.
– Аляска, наша очередь. Хорошего вам вечера! – и потащила дочь за руку к кассе.
– Мама, она мне наврала! – негодовала Аляска.
– Вижу, дорогая.
– Ну почему она так? Я прекрасно присматриваю за ее детьми.
– Ни секунды не сомневаюсь, милая.
Донна Сандерс отлично понимала, почему миссис Майерс больше не хочет прибегать к услугам ее дочери. Она и сама сознавала, что на Аляску все заглядываются. Куда бы дочь ни пошла, она всем кружила головы. Наверное, только сама Аляска не отдавала себе отчета, какой эффект она, несмотря на свои шестнадцать лет, производит на людей, особенно на мужчин. Скоро ни миссис Майерс, ни любая другая мать семейства не захочет, чтобы эта пленительная девушка находилась в пределах досягаемости мужа.
* * *
– Бедная Аляска, для нее это был такой удар. Из-за миссис Майерс она потеряла всю клиентуру. Это ведь маленькое сообщество, все друг с другом общаются. Миссис Майерс сказала подругам, что однажды муж ей уже изменил и она уж точно не отдаст ему в лапы Аляску. Эти курицы тут же решили, что их мужья – неуправляемые хищники, и готово дело. “Берегись Аляски!” – вот какой сигнал они подавали друг другу, как будто моя дочь – сущая дьяволица. Очень было противно. Но Аляска не из тех, кто легко сдается: в то лето вместо бебиситтинга она нашла подработку у торговца мороженым. Та же история – толпы покупателей и щедрые чаевые. Однажды кто-то из клиентов предложил ей поучаствовать в местном конкурсе мини-мисс, он был его устроителем. Сказал, что у нее есть все шансы на победу. Что она даже могла бы стать моделью. Она решила попробовать и, представьте, выиграла конкурс. И тысячу долларов в придачу. Для Аляски это стало откровением. Она осознала, какая у нее внешность. Стала участвовать то в одном конкурсе, то в другом, и неизменно побеждала. Потом ее начали приглашать в рекламу. Пока чисто местного уровня – для какой-нибудь автомобильной концессии, ресторана, магазина стройматериалов. Но вскоре ее лицо замелькало почти по всему Салему. Она сделалась местной знаменитостью. Люди спрашивали: “Ой, а вы случайно не девушка с рекламы пиццерии?” После лицея она не захотела поступать в университет. Решила дать себе шанс стать актрисой. На жизнь зарабатывала конкурсами и рекламой, а параллельно участвовала в кастингах. У нее даже агент была в Нью-Йорке. Все серьезно. Пробы записывала на кухне на отцовскую видеокамеру. У нее было все, чтобы воплотить свои мечты…
Донна вдруг умолкла. Словно у нее не осталось слов. Она встала и взяла с камина толстую переплетенную книгу.
– Не стоит, – сказал Робби с плохо скрываемым раздражением.
– Так они увидят. Увидят, какая она была красавица.
Она открыла книгу и положила перед нами на стол. Это был альбом, который она собственноручно изготовила в память о дочери. Чего там только не было: семейные фото, рекламные афиши какого-то магазина садовой мебели, пиццерии, распродажи покрышек. Мы увидели Аляску – живую, красивую.
Среди коллажей и вкладышей на глянцевой бумаге была одна профессиональная фотосессия, заказанная, судя по заголовку, нью-йоркским агентством DM.
– Она так ею гордилась, – рассказывала Донна Сандерс. – Вы только посмотрите, как она держится…
– Что это за агентство DM? – спросил Гэхаловуд.
– Агентство Долорес Маркадо, она как раз занималась Аляской. Говорила, что у той большое будущее. Невероятно верила в нее. Долорес нам как-то сказала: вот увидите, ваша дочь станет звездой. Аляска не раз участвовала в кастингах на главную роль. Запиралась у себя в спальне с видеокамерой. Смотрите…
– Только не видео! – вмешался Робби Сандерс. – Эти господа не за тем сюда пришли!
Пропустив жалобы мужа мимо ушей, Донна включила старенький, непонятно как еще работающий видеомагнитофон. На экране допотопного кинескопного телевизора, хранившегося, видимо, именно для таких случаев, возникло мутное изображение, а потом – лицо Аляски крупным планом: она включила камеру. Ослепительно улыбнулась, поправила волосы и отошла на несколько шагов, чтобы ее было видно в полный рост. И вдруг зазвучал ее голос: “Здравствуйте, меня зовут Аляска Сандерс, я из Салема, штат Массачусетс. Мне двадцать один год, и я пробуюсь на роль Анны”.
Мы завороженно смотрели, как она произносит текст. Трудно было не подпасть под ее магнетизм. Кассета закончилась, экран заволокло снегопадом белых пикселей. Донна выключила телевизор. Робби Сандерс вытирал слезы. На миг показалось, что Аляска Сандерс вновь ожила.
