Музыка гремела, из головы разом вылетели все мысли. Совершенно не переношу резких звуков, раздражает даже громкий голос, а тут крики под барабан. Наконец вакханалия стихла, и из-за кулис вышла Алла Борисовна Пугачева собственной персоной. Публика почему-то встретила появление первой дамы российской эстрады диким хохотом и свистками. Немного странная, на мой взгляд, реакция.
Остановив царственным жестом беснующихся зрителей, Пугачиха спела один куплет песни «Паромщик» и удалилась. Я недоумевала, почему такое короткое выступление? Но на подмостки вкатили несколько столов, и фокусник принялся махать платками.
После иллюзиониста выскочил Филипп Киркоров. И снова хохот, топот, свист. Филя тоже исполнил только один куплет и унесся. Я окончательно растерялась. Что случилось со звездными супругами?
Концерт катился на всех парах. Между номерами появлялись по очереди Николай Расторгуев без группы, Валерий Леонтьев, Ирина Понаровская – пели пару строф и уносились. Когда в свете софитов возникла полная, роскошная Елена Образцова и исполнила своим неповторимым голосом начало арии из «Богемы», мне показалось, что я схожу с ума! Дива такого ранга согласилась участвовать в сборном концерте, да еще вышла к зрителям всего на три минуты?!
– Здорово он делает, – толкнула меня локтем Маня, – ловкий прикол.
– Кто он? – тихо спросила я, наблюдая, как Образцова горделиво несет крупное тело за кулисы.
– Да ты чего, мама? – изумилась Маня. – Это же имитатор Берестов, гляди…
И она сунула мне в руки программку. Я открыла рот: значит, и Пугачева, и Киркоров, и Елена Образцова – на самом деле переодетый артист, мастер пародии Олег Берестов? Но как он такое выделывает? Ладно волосы – нацепил парик, и все, но рост? Филя под два метра, а Леонтьев до метра семидесяти не дотягивает… Потрясающе!
– Я его отлично знаю, – похвасталась Манюня, – такой здоровский мужик, если за Лизкой приезжает, всему классу шоколадки раздает.
– За кем и кто приезжает?
– Муся, – укоризненно зашипела Маня, – опять меня не слушаешь, а о своем думаешь. Со мной в одном классе в колледже учится дочь Олега Берестова – Лиза. Отец ее часто забирает из школы и в класс приходит.
Она продолжала возбужденно болтать, но я уже отключилась. Бог мой, кажется, понимаю, каким образом Макс и Ада были превращены в убийц. Вот только не знаю самой малости – кто и зачем устроил спектакль?!
Утром дождалась, пока Манюша прибежит к завтраку, и завела разговор:
– Чудесный концерт.
– Очень, очень мило, – хором ответили старухи, – а какой пародист!
– Между прочим, – хитро улыбаясь, сказала я, – его дочь Лиза учится вместе с Маруськой в одном классе. Если хотите, можно позвонить артисту домой и выразить восхищение. У тебя ведь есть ее номер?
Простодушный ребенок радостно закричал:
– Конечно, и адрес тоже!
Маруся с топотом унеслась за телефонной книжкой, а Римма Борисовна напала на Геру с требованием доставить Тамару к обеду. Я подождала, пока Маня во всеуслышание объявит цифры, и быстренько пошла в спальню.
Берестов еще спал. Наверное, тяжело работать до полуночи, подумала я, услыхав сонный голос, и, извинившись, сказала:
– Простите за ранний звонок, но господин Казарис просил обязательно застать вас дома.
– Кто? – не понял пародист. – Какой господин?
– Казарис, владелец клуба «Гардения» в Париже. Он уполномочил меня поговорить с вами о возможных гастролях.
В трубке раздался сдавленный вздох и приглашение приехать немедленно.
Еще бы. «Гардения» для эстрадных артистов – то же самое, что вручение «Оскара» у кинематографистов. Раз появился на сцене прославленного зала, значит, звезда высшей категории, суперэлита мирового шоу-бизнеса. Многие критики упрекают Казариса за тенденциозный выбор исполнителей. Но великому хозяину наплевать на чужое мнение. В его зале всегда аншлаг. Иногда он позволяет себе пригласить на выступление молодого исполнителя и за один день превращает его в модного, знаменитого и богатого. Остается добавить, что артисты из России крайне редкие гости на желанной сцене. Понимаете теперь волнение Берестова? Да ради такой встречи он отменит любые дела и продемонстрирует все свое умение.
Когда идешь в чужой монастырь, следует соблюдать его устав. Одеться надо по законам местной стаи. Перерыв гардероб, влезла в те же широченные брюки и напялила на себя жуткую обтягивающую кофту из бархатных ниток. Коротенький пуловер доходил только до талии. Обвесившись всевозможными бусами, я глянула в зеркало и осталась недовольна увиденным. Сам Казарис, высокий, тучный мужчина, появляется везде в кожаных ярко-зеленых штанах и лимонно-канареечной рубашке. Длинные, окрашенные под медную проволоку кудри стягивает на затылке золотой заколкой, бордовые ботинки и кольцо в ухе довершают картину.
Я, даже обмотавшись всеми своими цепочками, не тянула на его представителя, следовало резко сменить имидж.
Так, брюки оставим, в конце концов, на улице холодно, как осенью. Вместо пуловера наденем длинную трикотажную кофту цвета взбесившегося салата, а поверх кожаную жилетку с бахромой и заклепками.
Потом я понеслась в спальню к Зайке. Вчера Ольге не удалось встретиться с Антоном, он просто не явился к двум часам на свидание.
– Ну, – спросила невестка, – что теперь? Сидеть и ждать его звонка?
– Сиди и жди, – велела я и схватила у нее с полки флакончик ярко-красной туши для волос. Нанесла невероятную краску и сразу превратилась в ненормальное существо с русо-кровавыми прядями. Потом густо подвела глаза, намалевала оранжевый рот и обсыпалась белой рисовой пудрой. Напоследок влезла в ярко-синие лодочки на пятнадцатисантиметровых каблуках и, слегка покачиваясь, подковыляла к зеркалу.
Оттуда на меня глянуло странное существо – нечто среднее между вокзальной проституткой, певицей Ликой Танц и офортом Гойи «До самой смерти». Так, чудесно, и в качестве завершающего штриха прикрепила на левую ноздрю тоненькую клипсу-колечко, приобретенную в Париже Манюней. Как раз только началась повальная мода на пирсинг, и Машке не хотелось отличаться от французских подростков. Но лишнюю дырку в носу все же не рискнули проделывать, поэтому обошлись клипсой. Сережка в ноздре вскоре надоела дочери, и она засунула ее в коробочку с моими драгоценностями.
Я вышла в коридор и тут же наткнулась на Нину Андреевну.
– Боже, ты куда? – только и смогла вымолвить потрясенная старуха.
– Принимать вступительные экзамены, – не удержалась я. Интересно, как поведут себя абитуриенты, если увидят подобного преподавателя?
Район улиц Черняховского, Усиевича и Красноармейской – просто заповедник. Здесь с пятидесятых годов в красивых и удобных домах из светлого кирпича проживает творческая интеллигенция – актеры, писатели, художники.
Дом Берестова, относительно новая шестнадцатиэтажная башня, выглядел шикарно. Хозяин тоже не подкачал. Одет во что-то, сильно смахивающее на костюм космонавта, на ногах тапки в виде собачек. Улет, как сказала бы Манюня.
Минут пятнадцать обсуждали «гастроли». Потом я заявила:
– Господин Казарис спрашивает, сколько у вас обслуживающего персонала.
– Четыре гримера, восемь костюмеров, – начал перечислять Олег.
– Сколько? – искренне удивилась я.
– У меня очень сложный грим и совершенно особый гардероб.
– Никак не возьму в толк, как меняете рост.
– Это как раз самое простое. Надеваю специальную обувь – известные еще греческим актерам котурны – или, наоборот, хожу в носках. Люди, как правило, фиксируют только общее впечатление. Все знают, что Киркоров огромного роста. Но если он в действительности метр девяносто пять, а я смогу стать всего метр девяносто, этого никто не заметит. И, как правило, рост виден в сравнении с другими людьми, я же работаю на сцене один.
– А Елена Образцова? Вы худощавы…
– Совсем ерунда, специальное платье с толщинками, накладная грудь, живот, бедра…
– Все равно кажется, что загримироваться так, чтобы тебя не узнали, просто невозможно.
Тут в соседней комнате затренькал телефон, и Олег, извинившись, вышел. Очевидно, собеседник попался болтливый, потому что минут через десять в комнату впорхнула молоденькая девушка.
– Папе очень неудобно, но звонит бабушка из другого города, – пояснила она, – пока развлеку вас.
Я смотрела на девчонку во все глаза. Как у невысокого и довольно невзрачного пародиста могла родиться такая красавица! Белокурые волосы свисали почти до осиной талии, высокая грудь кажется красивой даже мне, женщине, ноги растут от ушей. Слишком много косметики, но девушки сейчас ярко красятся.
Мы мило беседовали об искусстве Возрождения, голосок у девчушки звенел, словно колокольчик. Потом вдруг она рассмеялась хриплым, совсем не женским смехом и, стаскивая с головы парик, сказала приятным драматическим тенором:
