Впрочем, что ей за дело до чужих скелетов, когда у нее самой их предостаточно? И не пора ли заглянуть в собственные «шкафы»? Она и так слишком долго избегала этого.
О родителях она в самом деле старалась не думать всю эту неделю. Иногда, особенно по ночам, в ней робко пробуждался стыд, и отчаянная жалость — к себе, к ни в чем не виноватой матери, к отцу — сдавливала горло, вынуждая снять телефонную трубку и позвонить домой. В середине недели она так и сделала, но к телефону никто не подошел.
На этот раз Кристина решила поехать снова. А там — будь что будет.
Через час она вышла из дома, перешла дорогу и спустилась в метро.
* * *
— Wake up, boy. Wake up! Go, go![17]
Сквозь плотную вату сна Витек услышал чужие слова и не сразу сообразил, что они относятся к нему. Он с трудом разлепил глаза и увидел над собой темное лицо водителя.
— Yes, of course. Thank you, sir[18], — встрепенулся Витек, увидев за окном несколько других автобусов, припаркованных на специальной крытой стоянке аэропорта. Подхватив рюкзачок, он вышел из автобуса.
В аэропорту Кеннеди он был всего раз, но тогда мало что замечал вокруг. Смена часовых поясов вызвала легкое отупение и рассеянность. Он просто шел за Джоном Перишем, встречавшим его у терминала. Он помнил только толпы народа и громкий нежный голос, что-то объявлявший. С тех пор, казалось, ничего не изменилось. Очутившись в главном здании для пассажиров международных рейсов, Витек растерянно застыл на месте. Толпы, к которым он привык за время своих путешествий по Городу, здесь немножко ошеломили его. Это были не просто толпы. Это были люди, имевшие БИЛЕТ, приблизившиеся к основной цели своего здесь пребывания — ПОЛЕТУ У них были багаж, деньги или дорожные чеки, страховка и, возможно, встречающие в каком-то другом аэропорту. Витек почувствовал себя самозванцем, которого в любой момент могли разоблачить вопросом: «А где твой БИЛЕТ, мальчик?». У мальчика не было ни билета, ни багажа, ни денег, ни страховки, ни встречающих в каком-либо из аэропортов мира. Мальчик самоуверенно решил, что вполне может обойтись без всего этого. В какое-то мгновение он почувствовал себя так же, как и в те темные ночи, когда его подушка отсыревала от слез.
Уцепившись рукой в лямку рюкзака, Витек двинулся дальше. Он не смог пока определить свою цель, какое-то конкретное действие, ради которого он вообще здесь оказался. Он шел к огромному окну, открывавшему панораму взлетного поля, словно там — его точка опоры, единственное место, где неощутима центростремительная сила, пытавшаяся разбросать по сторонам его мысли.
Аэропорт за окном не столько поражал воображение, сколько наглядно демонстрировал простым фактом своего существования, насколько преуспел человек в собственном стремлении двигаться по своему космическому дому как можно быстрее. Вся его суть, все его стекла, железобетонные каркасы, похожие на инопланетные деревья, длинные взлетно-посадочные полосы, очереди из десятков авиалайнеров, подобных нетерпеливым птицам, ожидавшим разрешения на взлет, и даже вечный керосиновый смог над когда-то засыпанным здесь болотом — все было предназначено для осуществления желания сотен людей оказаться в Париже непременно через четыре с половиной часа или через пять часов в Лондоне. Тогда как у Колумба на такой путь ушло несколько месяцев. Это вызывало уважение.
Обойдя ряды пластиковых кресел, Витек приблизился к самому окну, за которым он увидел мощные и красивые машины. Где-то среди этих гигантских и великолепных белых тел с расцветками разных стран и авиакомпаний должен был находиться его, Витьки, самолет. Он почувствовал в этом уверенность. И как только он ее почувствовал, обрел точку опоры. У него не было билета, но было желание улететь, оставив чмориков с их занудством и с их «Rules».
— Ты тоже летишь?
Витек оглянулся и увидел рядом с собой девочку лет шести-семи. Говорила она не то чтобы с акцентом, но немножко не так, как американцы. Она была в строгом свободном клетчато-зеленом пальтишке, чулках и лакированных туфельках. Белокурые кудряшки венчала круглая шляпка с полями.
— Так ты летишь? — снова спросила она.
— Может быть, — ответил он сдержанно, заметив, что на них смотрит женщина с биркой сотрудницы службы по содействию в пересадке.
— Меня зовут Саманта. А тебя?
— Виктор.
— Рада познакомиться, Виктор. Знаешь, имя моего дяди тоже Виктор. А тетя зовет его несколько на французский манер. Он преподает в Оксфорде. Это в Англии. Я сама из Англии. Там живет моя мама. А сюда я прилетела к папе. Они не живут вместе уже три года. Папа работает в Денвере. У меня пересадка. Я лечу туда через двадцать минут. А куда летишь ты?
— Домой, — терпеливо ответил Виктор, так как женщина с биркой все еще смотрела на них.
— А где твой дом?
— Далеко.
— Ты не американец, верно?
— Нет, не американец.
— Так я и знала. И где же ты живешь? Давай угадаю! В… Норвегии, да? Я была там на Рождество. Там очень красиво.
— Я из… — в какой-то момент Виктору хотелось сказать правду и озадачить эту маленькую приставалу страной под названием Беларусь, но к ним подошла женщина с биркой. Виктор внутренне напрягся.
— Саманта, кто твой новый знакомый? Познакомишь меня с ним?
— Это Виктор, он из Норвегии. Кажется. А это Хелен. Она помогает мне сесть на самолет. Я и сама могла бы сойти с одного самолета и сесть в другой, но ведь у взрослых свои правила, верно?
— Точно, — заулыбался Виктор, так неожиданно услышавший это слово снова.
— Виктор с кем-то летит? — теперь вопрос предназначался ему, и он решил, что надо быть очень осторожным в ответах. Он выглядел гораздо моложе своих лет, но даже его истинный возраст не спасет от внимания сотрудников аэропорта. Виктор пожалел, что признался Саманте в том, что собирается лететь. Сейчас было бы вполне удобно и безопасно прикинуться встречающим.
— Да. Я еду с мамой домой, в Стокгольм.
— Вот как, — женщина, сопровождающая Саманту, улыбнулась, как обычно улыбались продавцы в быстрых закусочных, вручая вам сдачу. — Она, вероятно, где-то рядом?
— Она сдает багаж. Меня попросила погулять немного.
— Понятно. — Та же улыбка. — Какой у вас рейс?
Виктора мгновенно бросило в жар. К этому вопросу он еще не успел подготовиться. Это было непростительно. Он должен был быть готов к тому, что кто-то станет любопытствовать по поводу того, что мальчик его лет делает в таком месте. А всего-то и следовало взглянуть на табло и запомнить пару строчек. К тому же на табло можно найти информацию о российских рейсах. Вот дурак!
