— Здравствуйте, Дарья. Извините, я немного опоздала. Где Максим?
Девушка, не поднимая на меня взгляда, продолжает обрабатывать заплаканному мальчику царапину на колене.
— А нечего кататься на шикарных машинах, может и опаздывать не будете, — тихо бубнит Даша, не скрывая презрения.
— По-моему, это не ваше дело. Где мой сын? — добавляю в голос ледяных ноток.
Девушка отпускает мальчишку и встает передо мной скрестив руки на груди.
— Папа забрал.
Я вся цепенею. Какой, к чертовой бабушке, папа? Не мог же Влад в тайне от меня приехать за сыном. Это точно не Дима. Они с Аленкой два дня назад улетели на неделю в горы покататься на лыжах.
Больше у меня вариантов нет.
— Что не ожидали, что ваш муж приедет? — хмыкает Дарья.
— Какой муж? Я давно в разводе, — шиплю на девушку.
Бесит ее самодовольное лицо. Бесит, что приходится вытягивать информацию по крупицам.
— Ну, это ваше личное дело. Но Сомова Максима Алексеевича забрал папа, предъявив копию свидетельства о рождении.
— Где эта копия? — перехожу на рык.
— У заведующей.
— Веди. Немедленно!
Дарья закатывает глаза и просит коллегу присмотреть за группой. Меня трясет от страха, но я удерживаю его, чтобы не сорваться в истерику. Сейчас нужно как можно быстрее узнать все подробности, а потом ехать в полицию.
— Здравствуйте, Евгения Федоровна, — девушка заглядывает в кабинет. — К вам тут мамочка чем-то недовольная.
Подталкиваю Дашу внутрь и захлопываю дверь, устремляя взгляд на грузную женщину.
— Здравствуйте, — говорю холодно и указываю на воспитательницу, — вот эта безответственная особа отдала моего ребенка чужому человеку.
— В смысле чужому? — взвизгивает Даша. — Вы сами сказали, что он ваш бывший муж.
— Да. Но он не является отцом Казанцева Максима Ивановича. У сына отчество моего папы и моя девичья фамилия. Меня заверяли, что человек, не внесенный в список, не сможет забрать ребенка ни при каких обстоятельствах, — поворачиваюсь к воспитательнице. — Почему вы не сравнили данные с той копией свидетельства, которую я приносила лично? Вы обязаны были это сделать, прежде чем отдать Максима неизвестно кому.
Дарья переводит затравленный взгляд с меня на заведующую и обратно и вдруг заливается слезами.
— Евгения Федоровна, вас не было. Я копию на столе оставила.
Женщина копается в бумагах, находит злосчастный листок и бледнеет.
— Дарья, копия не заверена у нотариуса. Как ты могла такое принять?
Девушка открывает рот, но я ее перебиваю:
— Вызывайте полицию. А я позвоню отцу Максима. Он от вашей шарашки камня на камне не оставит. А эту, — киваю на Дашу, — к детям на пушечный выстрел подпускать нельзя.
Вылетаю из кабинета, набирая Влада. Руки трясутся так сильно, что роняю телефон, и только с третьей попытки удается набрать номер. Гудки, но он не берет трубку. Звоню снова.
— Танюш, — шепчет после пятого гудка, — я на совещании. Перезвоню.
— Нет, — кричу в отчаянии, давая волю слезам, — он забрал сына. Этот больной ублюдок похитил Максима.
35
Маня скручивает от боли, и я облокачиваюсь о стену. Перед глазами пелена слез, чувствую, что пол под ногами качается. Если бы не стена давно бы упала.
Встряхиваю головой, чтобы прогнать головокружение. Мне никак нельзя сейчас быть слабой, нельзя поддаваться панике. Сначала я должна найти сына.
В трубке шум, громкие голоса, а затем слышу, как сквозь вату:
— Таня, повтори!
— Я пришла в садик, а мне сказали, что Максима забрал Сомов.
— Твой бывший? Зачем ему это?
— Влад, я все-все тебе расскажу, но сейчас ты должен знать главное. Я родилась в секте, потом сбежала, меня удочерили. Недавно меня нашел один из верхушки и приказал вернуться, а я снова сбежала вместе с сыном. Сомов теперь с ними. Он как под гипнозом выполняет все приказы Павла.
Влад молчит. Понимаю, я вывалила на него такую информацию, любой будет в шоке. Но почему же он молчит? Испугался? Решил, что я помешенная фанатичка и лучше со мной не связываться?
— Ты вызвала полицию? — наконец, слышу его голос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Велела заведующей. Надеюсь, она прислушалась, иначе я не знаю, что с ней сделаю.
— Малышка, послушай. Я сейчас вызову Олега Котова, он бывший спецназовец. Я приеду как можно скорее, никуда не уходи. Мы найдем нашего сына. Слышишь? А этих ублюдков я выпотрошу.
— Прости меня, — захлебываюсь слезами, — я должна была все рассказать.
— Тише-тише, маленькая. Мы во всем разберемся. Вместе.
— Я буду ждать тебя внизу.
Вытираю слезы, поправляю волосы. Влад сохраняет хладнокровие, хоть и были слышны обеспокоенность и страх в его голосе, и я должна взять с него пример. Сейчас работники садика должны меня бояться, видеть сильную женщину, способную их уничтожить.
— Вы вызвали полицию? — захожу к заведующей.
Даша обливается слезами скрючившись в кресле, и мне нисколько ее не жаль. Наоборот, я надеюсь, что ее уволят и больше не подпустят к детям.
— Татьяна Ивановна, — женщина неуклюже поднимается с кресла, — давайте все решим мирно. Позвоните вашему бывшему мужу, он здравомыслящий человек. Уверена, вы встретитесь и все разрешится.
— То есть помогать вы не собираетесь? — скрещиваю руки на груди. — Значит придется сообщить не только о похищении, но еще и о халатности.
Покидаю душный кабинет. От работников не дождаться действий, им главное прикрыть задницы. Садик хоть и не частный, но отчаянно к этому стремится. Здесь довольно много детей из обеспеченных семей. Учреждению важно сохранить кристально-чистую репутацию. Родители тут же переведут детей, если узнают, что воспитательница поспособствовала похищению. А я считаю именно так. Пусть Сомов и был когда-то моим мужем, но Максиму он чужой дядя.
На улице припекает солнце, дети резвятся и весело смеются, воспитатели лениво за ними наблюдают. Мир не остановился, небо не заволокло тучами, окружающим наплевать на то, что мой малыш в руках монстров. Наплевать на то, что мое сердце превратилось в кровавые ошметки.
Падаю на скамейку, ноги больше не держат. Мне хочется бежать, искать сына. Но куда? Что делать? Нужно что-то делать, и единственное, что я могу это позвонить Сомову сама. Набираю номер — абонент недоступен. Опускаю лицо в ладони, заливаясь слезами.
Если Максиму причинят вред, а это вполне возможно, то я никогда себя не прощу. Главное, что мой малыш не попал в руки Оксаны. Она меня ненавидит, а значит и к сыночку будет относиться так же жестоко. Ей неведомы жалость и сочувствие. Она не человек. Непроизвольно тянусь к шраму на спине, и он отзывается фантомной болью.
— Татьяна?
Поднимаю заплаканное лицо на мужчину в сером костюме.
— Я Олег Котов. Меня прислал Владислав Орлов, — мужчина присаживается рядом. — Расскажите, что случилось?
Олег создает впечатление закаленного в боях военного. Собранный, безэмоциональный, моментально просчитывающий ситуацию. Его люди без вопросов и приказов расходятся по территории. Кто-то пошел за записями с камер наблюдения, кто-то опрашивать очевидцев.
Выслушав мой сбивчивый рассказ, Котов начинает спрашивать о секте: где она находится, сколько в ней членов, что я знаю об основателе, связана ли она с криминалом, кто те богатые клиенты, которые пользовались женщинами как проститутками.
С ужасом понимаю, что практически ничего не знаю. Я прожила там слишком мало и в силу своего возраста многого не понимала. Сейчас я могу строить догадки, основываясь на детских воспоминаниях. Но что из них истина, а что воображение — не могу ответить даже себе.
— Малышка!
Ко мне бежит Влад, и я вскакиваю ему навстречу, буквально падая в объятия. Цепляюсь за него, как за последнюю надежду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все будет хорошо, я обещаю, — шепчет мне в макушку, пока я рыдаю ему в рубашку.
— Скажите, мог ли Сомов за это время добраться до аэропорта и вылететь в Сургут? — заикаясь спрашиваю у Олега.
— Нет. С момента их ухода не прошло и двух часов. Если у них нет спец транспорта с мигалками, то доехать не успеют. К тому же я думаю, Сомов действовал не один и, забрав Максима, направился к своему сообщнику. На какое-то время они залягут на дно. Но уверен, сегодня выйдут на связь. Звонков не было?
