— Сколько тебе было лет, когда ты бросил школу?
Мы сидели на парапете моста Святого Ангела [20] и смотрели в тёмную воду Тибра, в которой плавали звезды. Я наслаждалась его близостью и запахом его одеколона, который, казалось, прочно впитался в мои волосы.
— Пятнадцать.
— Не жалеешь?
— О чем? О том, что ушёл в музыку? Нет.
— А что родители?
— Ну, сначала они, конечно, были не в восторге от этого, но со временем привыкли.
Я кивнула. Здоровая реакция родителей — сначала наорать, схватиться за сердце, а потом постараться смириться.
— Ну а ты? — Он испытующе посмотрел на меня. Его лицо в свете фонарей выглядело тихим и задумчивым.
— А что я?
— Зачем ты здесь?
Я замолчала, подбирая слова.
— Я из России, но уже давно не живу там.
Его глаза удивлённо расширились, но он не сказал ни слова, ожидая продолжения.
— Мои родители развелись, когда мне было семь. Отец эмигрировал во Францию. Он очень хорошо знал язык и ему предложили хорошую работу. Он звал с собой маму. Она не захотела все бросить и… Осталась. Ну и я с ней, конечно.
— Ты до сих пор зла на нее за это?
— Иногда — да, очень. Из-за её дебильных предрассудков и банального страха, наша семья рухнула. Не знаю, что именно она так боялась оставить — по сути у неё не было ни нормальной работы, ни друзей… А наши родственники родственники жили далеко. Но факт остаётся фактом — отец уехал и долгое время мы с ним не обещались. А когда мне исполнилось четырнадцать, он неожиданно написал мне. Я ничего не сказала маме. Мы начали общаться. Она, конечно, все равно потом узнала, страшно обижалась на меня, называла предательницей. Но мне было все равно.
Я прерывисто вздохнула.
— Отец чувствовал свою вину за то, что бросил меня. Он пригласил меня во Францию. Не буду рассказывать, как долго я уламывала маму отпустить меня, ведь я была несовершеннолетней и без её разрешения из страны выехать не могла. Но в конце концов, она сдалась. Я стала каждое лето проводить во Франции, выучила язык… А потом отец решил, что на этом останавливаться не стоит. Он настоял на том, чтобы я выучила и английский. Отправил меня перед выпускным классом на все лето в языковой лагерь в Америку. По-русски там никто не говорил, так что за месяц я научилась говорить по-английски так, как будто с детства только этим и занималась. Ну а потом… В двадцать два закончила универ у нас, в России, и поняла, что меня там ничего не держит. Уехала к отцу… А потом начала ездить по Европе, подрабатывая то там, то тут. Ну и вот три года уже как катаюсь. Италия… Мне всегда нравилась. И я решила — почему бы и нет?
Я улыбнулась.
— Вау, — с какой — то непонятной интонацией выдавил Дамиано, искоса поглядывая на меня. — Так тебе сейчас сколько, двадцать пять?
— Да.
— Старушка.
Я в ответ легконько толкнула его плечом.
— Ой, заткнись, мальчик.
Мы рассмеялись и синхронно, не сговариваясь, перевели взгляд на воду. В лёгкой ряби отражался свет уличных фонарей, бросая причудливые отблики на наши лица.
— На кого из родителей ты похожа? — неожиданно с любопытством спросил он.
— На маму. У нее тоже русые волосы и серые глаза. Но я искренне надеюсь, что я похожа на неё лишь внешне.
— И ты… Не скучаешь по ней?
— Нет. У нас просто не осталось ничего общего.
— Понимаю, — тихо отозвался парень, задумчиво глядя на меня.
— Правда?
— Да. Так же, как и у меня с моими бывшими друзьями. Когда я познакомился с Вик и Томасом… У меня не осталось места для других интересов.
— Вы познакомились в школе?
— Ага. И я стал почти все свое время проводить с ними. Мои друзья начали обижаться, психовать… А я ничего не мог с собой поделать. И сейчас не могу. Для меня музыка — это все. Я живу ею и в ней. И когда я на сцене… Это не передать словами.
Я во все глаза смотрела на него. Когда он начал говорить о музыке, то его лицо как будто озарилось внутренним светом. Тёмный шоколад в глазах заискрился, заблестел, губы тронула искренняя восторженная улыбка. В этот момент он был так красив, что моё бедное сердечко тревожно сжалось и потом заколотилось, как сумасшедшее…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Даа, Катерина, кажется, ты попала…
Заметив, что я пристально разглядываю его, он осекся и слегка смущённо поговорил:
— Что — то меня понесло. Извини.
— Ничего. Мне даже понравилось. Мне бы хотелось послушать, как ты поешь…
— Ну, это вполне можно устроить.
— Что, собираешься сделать это прямо здесь?
— Зачем? Ты ведь можешь прийти и посмотреть наше выступление на шоу.
Я замерла.
— Не знаю. Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему нет?
Я спрыгнула с парапета и принялась энергично отряхивать джинсы, старательно не глядя на него.
— Так почему нет? — упрямо повторил он, спрыгивая следом.
— Потому что… Я даже не смотрела ни одно твоё выступление на YouTube.
Он закусил губу, изо всех сил сдерживая смех.
— Ужас, Кэт. Ты меня разочаровала.
Я свирепо уставилась на него, но промолчала.
— А если серьёзно, я не понимаю, в чем проблема?
— Проблема в том, что я хочу воспринимать тебя, как обычного парня.
— Так я и есть обычный.
— Не начинай, ты понял, о чем я.
Он нахмурился и слегка прикусил нижнюю губу. Меня обдало жаром от одного этого движения.
— Я не тебя не заставляю, но…
— Вот и не надо.
-…но хоть убей, не понимаю, как это связано с…
— Дами.
От неожиданности он замолчал. Я тоже прикусила язык, не понимая, какого черта у меня вообще вырвалось это «Дами». Это прозвучало как — то… Интимно, что ли.
— Мне пора, — наконец, нарушила молчание я.
— Да.
— Проводишь меня?
— Конечно.
Мы шли молча до самого дома. Я была искренне благодарна за то, что он не стал повторно поднимать эту неловкую тему.
Уже прощаясь, он еле слышно шепнул:
— Вообще, знаешь, мне нравится эта идея. Как будто я обычный парень…
— Да, — кивнула я. — Совершено обычный.
Ещё никогда я самой себе так не врала.
[20] Мост Святого Ангела является самым популярным и туристическим в Риме. Он считается одним из старинных пешеходных мостов через реку Тибр.
Комментарий к 4
Mood этой главы:
Migrating Birds - Brice Davoli
========== 5 ==========
— Что — что тебе нужно, повтори ещё раз?
— Попасть на шоу «X factor»
С той прогулки на мосту прошло две недели. И Дамиано будто испарился — он не подкарауливал меня у работы, не встречал у дома. Вот уж когда я пожалела, что не мы не обменялись номерами телефонов. Я попыталась найти его в Instagram — и не смогла.
Точнее, я нашла какой — то профиль с именем Damianо и похожей фотографией, но в нем не было ни одного поста, да и подписчиков не наблюдалось. Было похоже, что если страничкой и пользовались когда — то, то сейчас забросили.
Я злилась одновременно и на себя, и на него. На себя за то, что привыкла к нему настолько, что его отсутствие причиняло мне почти физическую боль, в груди… А на него злилась, потому что приручил, привязал к себе и пропал. И я не могла понять, в чем причина. К тому же, время моего пребывания в Италии по рабочей визе стремительно сокращалось, что тоже действовало на нервы.
В один из свободных вечеров, пытаясь хоть немного успокоиться, я набрала в поисковой строке YouTube «Måneskin»…и просмотрела открывшееся видео почти не дыша.
В жизни он был безумно обаятельным, но то, что он делал на сцене… Это не поддавалось описанию. Это была магия, чудо, волшебство.
Остальные ребята, участники группы, сами по себе были феноменальны — что гитарист, что барабанщик, что девушка — басистка, но Дамиано придавал им целостность. Он был светящейся волшебной нитью, пронизывающей и связывающей их всех воедино.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А его голос… Он завораживал и околдовывал. Невозможно было поверить, что это ещё мальчишка, восемнадцатилетний мальчишка.
Когда-нибудь у его ног будет лежать весь мир и он станет коллекционировать разбитые девичьи сердца…
