Матахатиро молча слушал.
— Он и лавку свою сумел расширить только потому, что переманил добрую часть моих покупателей. И хоть бы при этом держался учтиво, как подобает, может, что-то ему можно было бы и простить, так нет же, ходит весь напыщенный, как, впрочем, все эти нынешние юнцы, что много о себе мнят!
Такурая говорил так возбужденно, что в уголках его рта выступила пена.
— В такой ситуации и речи не может идти о добрых отношениях. Само собой разумеется, что, где бы мы не встретились, хоть на собраниях гильдии, мы с ним даже не здороваемся.
— И все же, господин Такурая, не имея доказательств, вы не можете утверждать, что это сделал именно Ивамия.
— Знаете ли, около месяца назад я с ним здорово поругался на одном из собраний. Опозорил его прямо перед всеми. Так вот, примерно с того времени О-Тоё и начала жаловаться мне, что с собакой стало твориться что-то неладное.
— Вот как?
— Поймайте его, сударь, умоляю вас, поймайте этого подлеца. Вез сомнения тут все нити ведут к Ивамии. Попадись он мне, уж на этот раз я его проучу! Да так, что впредь и пикнуть не посмеет…
4
«Какая легкомысленная женщина, эта О-Тоё», — думал Матахатиро, входя в ворота храма Эко-ин. Рядом с ним на поводке бежала Мару, хотя для вечерней прогулки было еще слишком рано. А все потому, что к О-Тоё опять заявился этот красавчик. Приказчик из лавки Такураи по имени Рикити. Бабка О-Ёси выболтала все это Матахатиро, хоть он ее ни о чем не спрашивал. Приходя к О-Тоё, Рикити почти на час уединялся с ней во внутренних покоях, после чего сразу же уходил.
Чем они там занимались, Матахатиро не знал, тем более, что каждый раз после появления Рикити О-Ёси начинала зудеть, чтобы он шел выгуливать собаку, но, впрочем, догадаться было нетрудно. Вряд ли они проводили время в беседах о прекрасном. Из-за этого Рикити Матахатиро уже в третий раз отправлялся на прогулку в неурочный час. «Ох, доиграется она…»
Матахатиро никогда не задумывался, как долго женщина может быть содержанкой при богатом господине, но поведение О-Тоё его определенно беспокоило.
В доме О-Тоё он прожил уже полмесяца. Спал с ней под одной крышей, вместе обедал и ужинал. Служанка О-Ёси стирала ему одежду и даже нижнее белье. И мало-помалу Матахатиро начал ощущать какую-то теплую привязанность к этим людям. О-Тоё никогда не кичилась своим положением и, в общем, оказалась открытой и доброй девушкой. Да и про Такураю нельзя было сказать ничего плохого. О-Тоё поговаривала, что он жуткий ревнивец, но Матахатиро, который не только жил, но и ночевал в том же доме, никогда не ощущал с его стороны ни малейшей подозрительности, хотя понимал, что безграничное доверие Такураи объяснялось только его надеждой на скорую поимку злоумышленника.
Вот поэтому-то он и беспокоился, что неверность О-Тоё может навлечь никому не нужные бури на ее тихий, безмятежный дом.
— Эй, ты чего? — Матахатиро торопливо потянул за поводок.
Мару, которая до этого уныло плелась позади него, неожиданно бросилась вперед. Вопреки обыкновению ее внимание привлек пробегавший в стороне бездомный пёс.
Видимо Мару почуяла в нем кобеля, потому что не переставала громко тявкать и царапать лапами землю, делая отчаянные попытки вырваться. Пёс мельком взглянул на Мару и убежал, а она, не в силах совладать с охватившим ее возбуждением, продолжала тянуть Матахатиро вперед, упираясь всеми четырьмя лапами и изо всех сил вытягивая шею.
«Какова хозяйка, такова и собака», — подумал Матахатиро и недовольно прищелкнул языком.
Через пару мгновений пес скрылся за домиком настоятеля, который располагался по левую сторону от главного святилища. Увидев это, Мару остановилась и издала протяжный душераздирающий вой, после чего снова вернулась к своему обычному состоянию. Как ни в чем не бывало, она вяло поплелась следом за Матахатиро, попутно обнюхивая землю.
Миновав чайный павильон, Матахатиро свернул за главное святилище. В чайном павильоне, завешанном камышовыми шторами, сидели несколько человек, но перед святилищем не было ни души.
Сразу за Залом Трех Будд начиналась маленькая рощица. Там, подавляя своим напором другие деревья, тянулись к небу долговязые сосны и криптомерии. Внизу под ними буйно разрастался кустарник. Его молодые листья, покрытые еле заметным пушком, поблескивали в лучах послеполуденного солнца. Между деревьями и кустами вилась узкая тропинка. Сделав несколько шагов по этой тропе, Матахатиро вдруг услышал какой-то звук.
«Это еще что такое?»
Пройдя до места, откуда сквозь деревья просматривалось здание Зала Трех Будд, Матахатиро остановился и прислушался, непроизвольно положив ладонь на рукоятку меча. Ему показалось, что в глубине рощи кто-то крадется, пытаясь подстроиться под его шаги. Он медленно пошел вперед и понял, что его подозрения были не напрасны. Этот некто явно двигался позади него, держась чуть левее. Матахатиро напрягся. Еле слышная поступь незнакомца, не приближаясь и не отдаляясь, в точности копировала походку Матахатиро.
«Собака! — внезапно подумал он. — Собака может помешать».
Воображение нарисовало ему образ наемного убийцы, подосланного недругами из его клана. Когда-нибудь это обязательно должно было случиться. В то же время он ни на секунду не забывал о необходимости защищать собаку.
Матахатиро принялся наматывать свободный конец поводка на ближайшее дерево, как вдруг услышал пронзительный свист выпущенной из лука стрелы. Изогнувшись, он резко выхватил меч и перерубил непрошеную гостью, пролетевшую между деревьями, не задев ни одной ветки.
Матахатиро заметил силуэт, мелькнувший в тени деревьев, и, не мешкая, бросился в погоню. Человек бежал вглубь рощи. Вскоре Матахатиро смог различить его фигуру. Это был мужчина, и, судя по одежде, из ремесленного сословия. Матахатиро хорошо видел спину убегавшего, но догнать его в зарослях кустарника было непросто.
В этот момент мимо него промчалась Мару и, не останавливаясь, ринулась вперед. Матахатиро так и не успел надежно привязать поводок к дереву, поэтому собака освободилась без особого труда.
— Стой! Стой, тебе говорят! — сердито закричал на нее Матахатиро.
Он уже почти наверняка знал, за кем гонится. Человек, петляющий между деревьями в пяти-шести кэнах[15] впереди него, несомненно и был неудачливым убийцей собаки. Судя по неуклюжим движениям, ему нечасто приходилось уходить от погони. В руке он крепко сжимал небольшой лук.
«Вот бестолковая собака», — в сердцах выругался Матахатиро. Этот бандит ее уже и крысиным ядом пичкать пытался, и веревкой душил, сегодня еще и стрелой хотел проткнуть, а она несется к нему, как ни в чем не бывало. От ощущения угрожавшей ей опасности у Матахатиро перехватило дыхание.
Внезапно мужчина споткнулся и упал на землю. Подоспевшая Мару начала бегать вокруг него, шаловливо тыкаясь мордочкой. И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Мужчина приподнялся, но вместо того, чтобы встать и бежать дальше, вдруг протянул руку к собаке.
Подбежав к мужчине, Матахатиро увидел, что тот обеими руками обнимает Мару, а та лижет ему лицо и шею с таким жаром, будто ее подменили.
— Мару! Я виноват. Прости меня, Мару, — со слезами повторял мужчина, уткнувшись лицом в собаку.
В одной руке он по-прежнему сжимал грубо сработанный лук, по всей видимости, самодельный. Ошеломленный происходящим, Матахатиро спросил:
— Вы знаете эту собаку?
Мужчина поднял взгляд и утвердительно кивнул. Это был довольно смуглый молодой человек с раскосыми глазами и робким выражением лица.
— Ты кто такой? — спросил Матахатиро.
Ему почему-то казалось, что этот худощавый, застенчивый юноша совсем не похож на лазутчика, засланного недоброжелателями Такураи.
5
Когда Матахатиро, ведя за собой собаку, вернулся в дом, Рикити как раз выходил из передней. Белокожий, с тонким, правильно очерченным носом и маленьким ртом, он напоминал женщину. Даже движения у него были женские — плавные и неторопливые. Всем своим видом он будто хотел продемонстрировать, что является самым ценным работником в такураиной лавке. С Матахатиро он еще ни разу не заговаривал.
Встретив пристальный взгляд Матахатиро, Рикити еле заметно поклонился и, не поднимая глаз, проскользнул к выходу.
«Ох, доиграются…» — снова подумал Матахатиро, снимая поводок с собаки. Он опасался, что связь с этим мужчиной может погубить О-Тоё. Она наслаждалась запретной интрижкой, но Рикити, по мнению Матахатиро, был не из тех мужчин, что способны по настоящему влюбиться в женщину. К такому выводу он пришел, наблюдая за приказчиком, от которого всегда веяло какой-то холодностью. Либо он бросит О-Тоё, либо обманет, но достойного завершения этой связи быть не может. А если, чего доброго, Такурая обо всем узнает, то больше всего пострадает опять же О-Тоё, а уж этот проходимец наверняка что-нибудь придумает, чтобы избежать наказания.
