…Обрадованная Настя бросилась к Валерию.
– Привет, – распустилась красотой полевой ромашки радостная улыбка на её губах.
– Привет, – он склонился, чтобы поцеловать Настю.
– Как ты нашёл меня? – спросила она удивленно.
– Как нашёл? – польщенный вниманием отвечал Валерий. – «Язык до Киева доведёт», – так, кажется, твоя бабушка говорит. Я уже и домой к тебе заходил с подарками от Анны Михайловны. Она мне с собой маленькую тележку нагрузила, – он широко развел руки. – Вот такую. Валентина Прокофьевна даже за стол приглашала.
– Ах вот ты какой? Успел уже и бабушке, и маме в доверие влезть? – она погрозила ему пальчиком.
– Пришлось, – шутливо потупился Валерий.
Она смело взяла его под руку, и они пошли по тротуару вдоль залитой солнечным светом улице. Счастливый вид Валеры и Насти невольно вынуждал прохожих обращать на них внимание. Многие улыбались, как улыбаются детям, по своей наивности до поры до времени излучающим свет радости, не замечая ничего плохого вокруг.
Настя прижала его руку к своей щеке и, преданно глядя в глаза, сказала:
– Валера, не приезжай, пожалуйста, ко мне больше, как на парад в костюме, галстуке. Оденься проще: ну там джинсы, рубашку, ладно? Все смотрят на нас, как на жениха с невестой.
– А что такого? Пусть смотрят, – пожал плечами Валерий.
– Ну, Валерочка… – обиженно протянула Настя.
– Хорошо, – хмуро проронил он.
– Не сердись, – она поднялась на носочки и коснулась губами его щеки. Была заметно, что после поцелуя взгляд у него сразу потеплел.
Возле кафе у стеклянных витрин со слоем месячной пыли Настя спросила:
– Может, зайдём? У меня с утра маковой росинки во рту не было.
– Зайдём, – согласился Валера, – он сунул правую руку в карман, чтобы нащупать смятые денежные бумажки.
Из-за тёмно-зелёных штор на окнах в зале создавалось впечатление, что посетитель забрёл в густой лес. Подошёл официант ростом не намного выше стола и оглядел Настю и Валерия оценивающе с головы до ног. Особенно пренебрежительно и снисходительно он осмотрел Валеру.
– Что желаете? – спросил официант тоном, будто будет делать лишь то, что желает делать он сам.
Настя взяла меню в кожаном коричневом переплете, быстро пробежала глазами отпечатанный крупным буквами текст.
– Так, так, это не пойдёт…. Это дорого…. Это невкусно….. Пожалуй, вот что, принесите нам две порции жаркого с гарниром, два крабовых салата, – она посмотрела на Валеру. Тот, в знак согласия, кивнул и проговорил. – И ещё бутылку сухого вина. Отметим нашу встречу, – улыбнулся он Насте.
Официант, словно делая большое одолжение, с высоко поднятой головой удалился выполнять заказ. Минут через пятнадцать появились бутылка вина и салаты. Валера с появлением на столе спиртного оживился, хлопнул в ладоши и негромко пропел:
– Эх, пить будем, гулять будем,
А смерть придет, помирать будем!
Настя прыснула в кулак, оглянулась по сторонам. Посетители, что были в кафе, не обращали на них никакого внимания, но она строго посмотрела на него.
– Валера… все же смотрят….
Он взял бутылку и наполнил бокалы. Настя пригубила, а Валера сразу осушил свой бокал. Глаза у него радостно заблестели.
– Перед тем как к тебе ехать, Милок Зиньков – твой сосед, – всей деревне спать не давал. Ночью мальчишки привязали ему к окну нитку с грузом, постучали и стекло вдребезги. Милок с фонарём из дому выскочил, давай по всей деревне гоняться в окна светить. Разыскивать, кто ему спать не давал.
– Нашёл? – улыбнулась Настя.
– Да куда там.… Они как караси в тину ушли.
– А кто же постукалку ставил?
– Да Витёк Афонин наверняка.
– Вот сорвиголова. Попадёт ему когда-нибудь, – вздохнула Настя.
– Зиньков с матерью в Москву собирается. У него старший брат нашёлся. Тетя Варя до войны замужем была, жила в Карелии, а война всю семью разбросала, муж погиб. Столько лет прошло и, вот старший сын нашёлся, он с отцом оставался, когда она эвакуировалась. Но она старенькая, себя то еле-еле помнит. Счастье, и несчастье всё рядом, – зафилософствовался Валера
– Счастья больше, – возразила Настя. – Деревню только жалко, раньше столько народу жило. А теперь?
– От нас всё зависит, – Валера помолчал. С решительным видом показывая готовность к любому ответу, он неожиданно спросил. – Настя, как ты смотришь на то, чтобы стать моей женой?
Нисколько не удивившись его предложению, она радостно улыбнулась и, дурачась, спросила:
– Вы делаете мне официальное предложение?
Валерий нахмурился:
– Настя. Я говорю вполне серьезно.
Она задумалась и, вскидывая на него длинные вороненые ресницы, отводя глаза, произнесла:
– Спасибо, Валера. Но мне надо сначала окончить институт. И ты же знаешь, мама хочет, чтобы мы жили в городе.
Он удивлённо посмотрел на неё:
– Что я буду делать в твоём городе? – он с минуту помолчал. – Мама хочет… Чего хочешь ты?
– Я не знаю, Валера, – пожала плечами Настя. Она положила ладонь на его руку:
– Давай, не будем ссориться. Давай, подождём. Потом что-нибудь придумаем, – она продолжала ласково смотреть на него.
– Мы завтра с мамой мне куртку пойдем покупать.
Валера пропустил мимо ушей слова о куртке, наполнил свой бокал вином и залпом выпил.
Она отставила в сторону почти не тронутое горячее блюдо. Вино в её бокале было отпито наполовину.
Валера со своей порцией справился в одно мгновение. Он отложил вилку и поманил официанта:
– Рассчитайте нас.
Лицо официанта с невозмутимым лицом, на этот раз было более доброжелательное и если бы не его слегка надутые щеки выглядело даже симпатичным. Он положил перед ними исписанный неразборчивым почерком счёт. Итоговая сумма была выделена в красную квадратную рамочку, похожую на траурную ленту, подвязываемую в соответствующих случаях.
Валера посмотрел на цифры и побледнел:
– Настя, подожди меня, на улице.
Пока она шла к выходу, он стал лихорадочными движениями выгребать из карманов деньги, какие у него имелись, включая и прозвеневшую полным банкротством мелочь.
Официант собрал деньги со скатерти, небрежно пересчитал.
– Хватает? – с надеждой спросил Валерий.
– Спасибо, – тут уже с явной долей презрения в голосе сказал, точно выплюнул волшебное слово «спасибо» официант. Насколько это было возможно быстро, для его коротких ножек, он стремительно скрылся за перегородкой в конце зала где, судя по запахам, аппетитно щекотавшим ноздри клиентов, находилась кухня заведения.
Валера смахнул выступившие на лбу капли холодного пота, поднялся со своего места, допил остатки вина, остававшиеся в бокале Насти и, вышел на улицу.
– Денег хватило? Всё в порядке? – участливо спросила поджидавшая у выхода Анастасия.
– Всё нормально, – всего минуту назад бледный от страха самоуверенно ответил Валера.
– Всё или не всё? – требовательнее переспросила она.
– Всё. Настёна, всё – обнял он её за плечи.
– Подожди, – освободившись от объятий, она порылась в сумочке и протянула бумажную купюру:
– Держи.
– Настя, не надо, – он отвел её руку в сторону.
– Валера, прекрати, – она снова протянула деньги. – На что возвращаться будешь?
Он с неохотой принял деньги.
– За границей, если хочешь знать, парень с девушкой вообще пополам платят, – сказала Настя.
Валерий улыбнулся:
– Ты была что ли там?
– Не была, но от хороших знакомых слышала, – она чуть помолчала и обиженным тоном добавила, – и когда-нибудь обязательно буду.
– Ладно, – заулыбался он, – не будем принимать близко к сердцу. – Валера склонился и поцеловал девушку.
– Пошли, заграничная штучка.
Она в ответ на последние слова шутливо толкнула его в плечо. Они обнялись и обменялись поцелуем.
Настя поехала провожать Валеру на автовокзал. Посреди придорожной сутолоки, вечно снующих пассажиров они и распрощались. Теперь уже он смотрел в окошко того же самого деревенского автобуса, который можно было легко узнать по полустёртой красной полосе, нанесённой по диагонали на борту и, махал на прощание рукой.
Давно известно, что чем человек старше, тем скорее движется время. За делами и заботами оно вообще перестает замедляться. Нет, чтобы как когда-то в детстве, постоять жарким полуденным зноем, пролиться осенним нескончаемым дождём или томиться ожиданием новогоднего подарка. Так нет, оно начинает бежать, а потом и лететь со скоростью сверхзвукового истребителя, и поделать с этим, увы, ничего нельзя. Время можно перестать замечать во время случайной любовной связи, а также, если задержаться в забегаловке, чтобы потом глубоким похмельем связать его полной потерей сознания и частым посещением винно-водочного магазина. Оно не видимо также во время напряжённого трудового дня, но и то, и другое, да и третье рано или поздно плохо заканчивается. В зеркало на человека однажды посмотрят глаза, облепленные крупными мешками или шрамами морщин, отразится седина, перекрасившая цвет волос и весь смысл дальнейшей жизни. В отношении большой и настоящей любви это тоже применимо, но там хотя бы после того как человек очнётся, мнимая задержка времени компенсируется полученным счастьем. Что же время неудержимо, неумолимо и, по сути своей, бесценно.
